Страница 85 из 107
Элейна отвернулась, у нее было виноватое лицо - то, о чем она лишь догадывалась, подтвердилось.
- Да, теперь его тоже зовут Сарио.
- Иллюстраторов принято называть в честь их великих предков, - напомнил Кабрал.
- Нет. - Боли больше не было. Вместо нее пришла уверенность. - Это он. Мой Сарио. Матра Дольча, неужели вы думаете, я не в состоянии узнать человека, который предал меня и пленил?
- Но этого не может быть, - запротестовал Кабрал. - Этот Сарио совсем не похож на Сарио из твоего времени. Я видел его портреты. Помню, когда Сарио родился. Наш Сарио.
Неожиданно заговорил Гиаберто. Он был дядей Элейны и, вне всякого сомнения, Премио Фрато. Как когда-то Артурро, Ферико, как Дэво. Но все они жили в ее время, не сейчас; настоящее принадлежит Гиаберто.
- Я и сам помню, как его признали одним из нас, тогда он и написал Пейнтраддо Чиеву. - Гиаберто недоверчиво посмотрел на Сааведру. - Видишь, вот портрет Сарио. Мы принесли его из кречетты, чтобы изучить при более благоприятном освещении.
Сааведра подошла поближе. Мужчина, не очень отличающийся от ее современников: руки пожирает костная лихорадка, белесые, невидящие глаза. Слабость, не вяжущаяся с молодым лицом.
Сааведра покачала головой.
- Не этот человек стоял рядом с тобой, Элейна. У него было лицо моего Сарио. - Она повернулась. - Вы прибегли к обряду Чиевы до'Сангва, верно?
Гиаберто был потрясен ее вопросом.
- Откуда ты знаешь? Откуда тебе вообще об этом известно? Сааведра с улыбкой, медленно вернулась к столу. Взяла кусочек хлеба, принялась разглядывать корочку, взвесила на ладони - по крайней мере хлеб пекут по старинке! - а потом встала так, чтобы видеть их всех.
- Знаю, потому что тоже обладаю Даром. - Она раскрыла ладонь и показала им Ключ. За прошедшие века вес его стал привычным. - Этот Ключ, Чиева до'Орро, принадлежит мне. Видите ли, я прошла конфирматтио особого рода - меня заставил Сарио - и получила Ключ, а с ним и все права, которыми обладают Грихальва.
Посыпались протесты, возражения, мужчины заговорили одновременно. Элейна молчала. Сааведра не обращала на них внимания, казалось, недоверие нисколько ее не оскорбило. Она слышала эти слова и раньше. Сама говорила их Сарио. Женщина не может обладать Даром.
- Только мужчин природа наделяет Даром, - уверенно заявил Гиаберто. - А долг женщины производить на свет Одаренных сыновей. Этот Ключ - всего лишь символ священных уз, объединяющих до'Веррада и Вьехос Фратос.
Тем временем единственная женщина в комнате молча ждала, когда смолкнут все протесты, и просто смотрела на Первую Любовницу, которая, по собственному признанию, являлась еще и Первой Одаренной женщиной.
Сааведра встретилась глазами с Элейной.
- Ты мне завидуешь?
Молодая женщина покраснела.
- Матра Дольча! Да, признаюсь, я тебе и в самом деле завидую. - А потом тихо прибавила:
- Прости меня.
- Не нужно извиняться, - сказала Сааведра. - Не стоит делать это сейчас. Не сожалей, что тебе не ниспослан Дар. Матра дает нам то, что считает нужным.
- Но если ты Одарена... - Кабрал с сомнением выступил вперед. - Прошу прощения, что я задаю вопрос, но... Мечелла сказала правду? У тебя будет ребенок?
- Да, - спокойно ответила Сааведра. - Ребенок, который должен был родиться три века назад, еще появится на свет.
Кабрал тяжело вздохнул.
Как это ни странно, глаза Элейны неожиданно наполнились слезами, и она поспешно отвернулась.
Сааведра, не задумываясь о том, что делает, протянула руку.
- Нет, прошу тебя.., пожалуйста, не отворачивайся! Матра эй Фильхо! Ты единственная из них можешь меня понять. Неужели ты мне в этом откажешь? Сааведра почувствовала, как и у нее на глазах появились слезы. - Матра Дольча, я здесь совсем одна, мое время давно прошло, я ни с кем не знакома - у меня есть только этот ребенок, ребенок Алехандро, который узнает о своем отце и о том времени, когда жила его мать, разве что из уроков древней истории. Сааведре стало трудно говорить. - Ты же все понимаешь, правда? Ты чувствуешь. Сердцем, да и умом тоже.
Элейна стояла спиной к Сааведре. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она медленно повернулась и протянула ей дрожащую руку.
- Прости меня... Я не завидую твоему Дару. - Они взялись за руки. - Это правда, у тебя никого нет... И если ты захочешь, то станешь мне сестрой. Совсем как Беатрис, которая и на самом деле мне сестра. И Агустин... - Голос ее пресекся, она выпустила руку Сааведры. - Прошу меня простить. Я должна пойти посмотреть, не проснулся ли Агустин.
- Иди посмотри, ниниа мейа.
Сааведра с сожалением проводила ее глазами. А потом обратилась к Гиаберто:
- Кто такой Агустин?
Ответил ей Кабрал, сердито и печально одновременно:
- Агустин - ее младший брат, недавно прошедший конфирматтио. Он умирает, потому что Сарио облил горячим маслом из лампы картину мальчика, написанную красками с примесью крови.
Сааведра вздрогнула. Затем поцеловала кончики пальцев и приложила их к сердцу.
- Матра Дольча... Который Сарио?
- Этот. - Гиаберто показал на лицо, которое она не узнала. - Но нам не удалось применить к нему Чиеву до'Сангва.
Сааведра ответила не сразу. Она знала, как Сарио защитил себя.
- Мы еще не поняли, каким образом ему удалось это сделать, - продолжал Гиаберто, приняв ее молчание за удивление. Бросил взгляд на портрет. Впрочем, может быть, на самом деле он не Сарио. Не наш Сарио. - Он обернулся к Сааведре. - Ты уверена, что видела в зеркале Сарио?
Впервые за свою жизнь - жизнь, исковерканную магией, - Сааведра Грихальва произнесла клятву, к которой даже они не могли отнестись несерьезно.
- Номмо Чиева до'Орро. - Она видела, что они ее услышали, отметила их потрясение. - Его одежда менялась, но лицо оставалось всегда одним и тем же. И Чиева у него на груди. - Неожиданно Сааведра задрожала, словно в комнату ворвался порыв холодного ветра. - Возможно, жестокость - или, наоборот, великодушие - заставили его нарисовать зеркало... Видимо, у него были на это свои собственные причины. Но я думаю, оно показывало правду - настоящий мир и его истинное лицо. И в этом мире всегда был Сарио.
- В таком случае, если твой Сарио приходил с Элейной, нашей Элейной... Лицо Кабрала посерело. - Прости меня за то, что я сомневаюсь в твоих словах, пожалуйста, прости, но в это так трудно поверить.