Страница 49 из 108
Сарио взглянул на пергамент. И обмер.
- Матра,.. Матра эй Фильхо! - Неодолимая сила любопытства заставила его опуститься на колени. - Где ты... Откуда у тебя... Матра Дольча, да неужели это возможно?!
- Для Аль-Фансихирро нет ничего невозможного. И тут Сарио наконец уловил тему узора на ковре. На пергаменте он был целиком.
- Номмо Матра эй Фильхо!
- Ай, нет, - возразил старик. - Во имя Акуюба. Но Сарио было не до чужих имен и богов. Его била крупная дрожь, необъяснимый холод пронизывал до костей, до глубины души.
- Ты хоть знаешь, что это такое?
- Страница Кита'аба, - спокойно ответил тза'аб. - Верро Грихальва, твой родич, не целиком его уничтожил.
Сарио пожирал глазами текст, узнавал знакомый почерк, - он уже читал написанные этой рукой строки, хотя впервые видел эту страницу.
"Да, не все погибло... Кое-что Верро отослал домой".
Да, кое-что Верро отослал домой, подарил семье. С великой гордостью и благоговением старик показывал страницу Фолио, доступного только иллюстраторам Кита'аба - самого священного текста тза'абов. Жители Пустыни считали Кита'аб ключом к своему Богу, а Грихальва - ключом к постижению своего Дара.
У Сарио в горле клокотал, рвался на свободу истерический смех. Он вспомнил, как тайком читал Фолио.
"Опять я забегаю вперед".
***
Гуляющего люда на улицах и площадях не убывало. Сааведра добралась до сокало Грандо, затем до фонтана перед громадой собора. По-прежнему на мраморных ярусах и в чаше кишела детвора. Решительно растолкав малышей, Сааведра забралась на парапет, наклонилась и до плеч погрузила руки в холодную воду. Не думая о намокшей одежде, она зачерпывала воду и с шумом плескала себе в лицо.
Усталости, вызванной жарой и духотой, как не бывало; влага охладила кожу, но не погасила гнев. А в чем его причина, Сааведра не понимала. Старик - всего лишь старик, что он ей сделает? Ну и пускай знает, чья кровь течет в ее жилах. Об этом всем известно, ведь она - Грихальва. Не появись в роду Грихальва дети тза'абов, его бы все равно считали опозоренным из-за тех женщин, фрейлин герцогини Хесминии, похищенных воинами Пустыни.
Нет. Дело все-таки не в похищении, а в изнасиловании, в рождении полукровок. За это потом все кому не лень - и придворные, и святоши издевались над несчастными фрейлинами, сживали их со свету. Всего лишь две из них не наложили на себя руки. И они не только выносили и родили детей, но и приютили сирот. А потом в Палассо Грихальва всем полукровкам позволили зачинать и рожать. "Екклезия предпочитала, чтобы все обесчещенные фрейлины умерли или отправились в изгнание, бросив детей на произвол судьбы".
По ее щекам наперегонки бежали прохладные капли. Сааведра крепко - аж костяшки пальцев побелели - держалась за парапет, волосы распустились совсем и окунулись в воду.
"И не было бы тогда чи'патрос. А может, и нерро лингвы. И не ополчилась бы против нас екклезия. И не родилась бы Сааведра Грихальва. И Сарио".
Веки смежились, слиплись влажные ресницы. Что сейчас делает, о чем говорит старик?
- Белиссима, - прозвучало рядом. - Вы тут одна?
Она вздрогнула. Солнце резануло по глазам, но она разглядела силуэт: высокий мужчина. Разглядела и одежду: скромная рубашка с закатанными рукавами и штаны для верховой езды. - Я сама себе хозяйка.
- Тем лучше.
- Почему? - подозрительно спросила она. - Тебе от меня что-то нужно?
Он рассмеялся.
- Что может быть нужно мужчине от женщины? Она тряхнула головой, откидывая назад мокрые локоны, и ухмыльнулась, когда он отшатнулся от брызг. Торопливо смахнула со лба капли, вытерла ладонями подбородок.
- Мало ли что! Но лишь такой мужчина, как ты, будет выпытывать у молодой женщины, одна она или нет. Он снова рассмеялся, на этот раз тише.
- Фуэга Весперра. Или я не правильно понимаю его суть?
- Тебя интересует вовсе не суть, - возразила она. - А первопричина праздника, его корень.
- О, ты меня раскусила... Ну так почему бы нам не отметить этот праздник самым подходящим образом?
- Я и хочу его отметить самым подходящим образом - одна. И предпочтительно дома.
- Ты жестока! По твоей вине я остаюсь десоладио!
- Но я и сама остаюсь десоладиа. - Она усмехнулась. - Какой пыл! Не остудить ли его в фонтане? - Она зачерпнула воды и плеснула ему в лицо.
- Канна! - взъярился он, и широкая ладонь стиснула ее запястье. - Как ты смеешь?! Утоплю!
- Нет, - послышался другой мужской голос. - Вряд ли. Номмо до'Веррада.
- До'Веррад... - Первый мужчина осекся и поспешил выпустить запястье Сааведры. - Все в порядке. Видите? Все в порядке.
- Вижу, - сурово произнес второй. - Можешь идти, Адеко, если угодно. Хотя это всего лишь дань вежливости. Мне угодно, чтобы ты ушел - командую здесь я.
- Адеко, сейчас, - торопливо согласился первый и скрылся с глаз.
Сааведра одарила своего заступника широкой улыбкой.
- Вы неплохо командуете. Сразу виден природный дар.
- Дар? - Он пожал плечами. - Что вы, это - имя. Оно здесь кое-что значит.
- Имя герцога? Ну еще бы!
- Нет, не герцога. Мое. Этот чирос меня узнал.
- Ваше? Но... Постойте-ка! - Сааведра шагнула в сторону, чтобы солнце не падало в глаза. Да, это он. Она уже видела его издали, а еще - на своем наброске, раскритикованном Сарио. И любимое ругательство Сарио тут же сорвалось с ее уст:
- Мердитто!
- Кто, вы или я? - Дон Алехандро криво улыбнулся. - А, скорее всего, он, этот грубый чирос.
- Ой! - испуганно воскликнула она, пристально глядя ему в лицо. - Ой, как же это я... Ваш нос!
- Мой нос? - Он дотронулся до указанного ею места. - А что с ним не так?
- Нет, не все так... Это я... - Она забормотала, оправдываясь:
- Тень не такая... И складочка вот здесь, видите? - Она коснулась своей переносицы. - Ее нет, я ее убрала.
- Убрала? - Он смотрел на нее в замешательстве. - Регретто, я ровным счетом ничего не понимаю.
- Не понимаете? Ах, да, конечно. - Она смущенно улыбнулась. - Придется начинать заново.
- Что начинать?
- Вас.
- Меня? - Он оторопело заморгал. - То есть.., как это? Как это вы начнете меня.., заново?
- С помощью мела, - объяснила она. - Или угля. Может быть, и до акварельных красок когда-нибудь дойдет... Писать маслом я не обучена.