Страница 95 из 118
- Спрашивай, - согласился я, сонно моргая.
- Прости, что я наблюдал за тобой во время сна. Вышло случайно. Однако я заметил, что ты во сне гораздо энергичнее, чем наяву. И постоянно держишь над собой руку со странным перстнем. Который иногда вспыхивает, будто у него есть внутренний источник света. Это как-то связано с историей, что ты мне рассказал?
- Да, - нехотя ответил я.
- И что это за перстень? - поинтересовался батюшка.
- Местные называли его "повелителем воды". С его помощью можно делать удивительные вещи. Например, создать мистическую армию, и вести войну с другими измерениями. Впрочем, я уже рассказывал. Добавлю только, что у него много копий. Но настоящий, только один. И он, у меня! - С гордостью произнес я, и посмотрел на перстень. Однако сейчас он, к сожалению, опять выглядел невзрачно, и не производил должного впечатления.
- Войну? - повторил за мной о. Михаил, и расстроенно покачал головой. Складывалось впечатление, что он по-прежнему не находит смысла в моих словах.
- Не мы придумали войну, и не нам ее осуждать! Весь Ветхий завет - это история войн. Во имя, и под руководством Господа. Хотя на словах, Он говорил о мире и любви. И теперь ты не сможешь отрицать, что война есть основное занятие человечества, наиболее точно отображающее его суть. Без войны, у нас не было бы цивилизационного развития. Война высвобождает скрытую в нас энергию, и позволяет "запрыгнуть" на следующую эволюционную "ступень". А поскольку "ступень", что сейчас перед нами, "по-космически" высока, нас ожидает страшная бойня, какой мы еще не видывали. Так что, перед каждым из нас, стоит выбор, и он небольшой: победа или смерть. А что завтра выберете вы, батюшка? - с невесть откуда взявшимся ожесточением спросил я, и посмотрел о. Михаилу в глаза.
- Господь никогда не являлся инициатором войны, и не приветствовал ее. Доказательством тому служит Новый Завет, где Христос не стал противиться казни, хотя мог поднять вооруженное восстание. Он добровольно принял крестную смерть. - Мягко улыбаясь, ответил батюшка, а затем спросил. - Но откуда у тебя такое настроение, и "пророческие" мысли о войне? Не магическая ли штуковина на твоем пальце, вина тому?
- Совсем нет! О грядущей войне мне рассказала Авдотья Никитична, врач и "проводник". Я уже рассказывал тебе о ней, не называя имени. Она, еще была женой моего отца. Впрочем, это уже неважно. Что же касается твоего вопроса о перстне. Я хочу сказать, что он и является той причиной, по которой я желал видеть о. Александра. Я постоянно ощущаю эту, как ты ее назвал, "магическую штуковину". Мне от перстня дурно, хочется передохнуть. Мне кажется, что, если я сниму его, то сразу пойду на поправку. Именно он отнимает у меня все силы, а совсем не болезнь.
- Магических предметов не существует! Нет, физически, есть некие вещи, которым приписывают необычайные свойства. Но они, ненастоящие. Человек, вот что глава всему, все остальное ерунда. Твой перстень - это обычная "обманка"! - Горячо воскликнул батюшка.
- Никакая не "обманка"! Я перстень даже снять не могу! Он стал частью меня, его можно только срезать! - с обидой возразил я.
- Ситуация, как в романе "Властелин колец", ты находишь? - спросил о. Михаил.
- Практически. - Согласился я.
- И герои Джона Толкина постоянно жаловались, что "кольцо всевластия" меняет их к худшему. Но тем самым, отрицали вину за свои поступки. Однако, то фантазийное произведение, а мы в реальной жизни. Ведь ты понимаешь, что это не перстень "прирос" к тебе, а ты к нему. Ты думаешь, что он пробуждает в тебе "силу", и не хочешь расставаться с ним. Разогреваешь им свою гордыню, и именно поэтому тебе хочется чего-то "особенного". К примеру, чтобы тебя "посетил" о. Александр. Только мне кажется, что ты не желаешь молиться Богу, и от того придумываешь разные отговорки. Мол, вот-де, с о. Александром, помолюсь. А сам, не буду!
Батюшка всегда находил верный тон для своих обличений, на него невозможно было обижаться.
- Да я даже не знаю, какими словами молятся в таких случаях! - произнес я, не желая признаваться, что собеседник прав.
- Ничего сверхъестественного! Для начала прочитаем "Отче наш" - благожелательно улыбаясь, сказал о. Михаил. Я подчинился его настойчивой просьбе, хотя глубоко в душе был против совместной молитвы. Да и какой-либо, вообще.
Батюшка шепотом повторял за мной молитву, как за ребенком. Он словно радовался, что я помню слова. Когда я закончил, о. Михаил достал из дорожной сумки епитрахиль, одел, накрыл ею мою голову, и спросил, грешен ли я. Я признал за собой гордыню, выразившуюся в ношении перстня и участии в магических обрядах.
Тут же на сердце стало легче, и перстень, к моему величайшему изумлению, сам свалился с моего пальца. О. Михаил поймал его, и, держа на ладони, спросил:
- Что будем с ним делать?
- Мне он не нужен! - ответил я и сделал категоричный жест рукой, подчеркивающий мое брезгливое отношение. Батюшка пожал плечами, и положил перстень на прикроватную тумбочку. Затем взял с нее небольшое зеркало, и поднес к моему лицу.
- Да? - мне было непонятно, что о. Михаил хочет этим сказать.
- Разве ты не видишь, что "мертвенная" бледность сошла с твоего лица? Ты даже немного покраснел! - сказал довольный батюшка. Я взял зеркало в руки, и, глядя на себя, признал его правоту. Но более меня порадовало то, что с души, как камень свалился.
- Валерия Сергеевна! Наш больной будет кушать! - громко крикнул о. Михаил, обратив лицо к незакрытой двери. Сразу, держа поднос в руках, к нам вошла Валерия Ким. Видимо, она тихонько сидела в соседней комнате, и ждала, чем у нас все закончится.
Валерия села рядом, и стала по-матерински гладить меня по плечу, наблюдая, как я утоляю голод. А довольный батюшка принялся собираться.
- Мне сейчас пора, я потом еще приеду. - Сказал он, извинительно улыбаясь.
- Ага! - произнес я с набитым ртом, - а с перстнем, что делать? Забери его, от греха подальше!