Страница 111 из 118
- Только где их можно разместить? Если они представляют угрозу планам ИИ, он их найдет, и сразу же заблокирует! - сказал я.
- И мне, перешлите, пожалуйста! - попросила Ксения, и упрекнула меня, - имел такой потрясающий материал, и ни разу не обмолвился! Родственник называется!
- Не заблокирует, - произнес Николай, выполняя то, о чем его попросила Ксения, - парадокс нашего времени в том, что в мире созданы несколько ИИ. Они враждебны друг к другу от рождения, и поэтому подавляют инакомыслие только в "родной" стране. Но делают все для политической нестабильности, в другой. Тем самым считают, что тормозят развитие конкурентов за мировое господство. Но наш ИИ сумел перейти на качественно иной уровень - связаться с "космическим" разумом, и стал самым "продвинутым". Лишь когда "иное измерение" подчинит все созданные на земле искусственные интеллекты, тогда и настанет конец человечеству. До этого осталось совсем немного времени, но еще есть. Поэтому я размещу ваши, или, вернее, мои ролики, в широком доступе на серверах, пока контролируемых "враждебными" ИИ. А те уж позаботятся, чтобы их увидели в России как можно больше людей.
- У вас слишком мрачные пророчества. Как по ним, у нас нет шансов. Всё, что мы собираемся сделать, не имеет смысла. - Сказал я.
- Скорей всего, да. Но, во всяком случае, я не бездействую перед лицом смертельной опасности! - грустно сказал Николай.
- Пока граждане нашей страны не начнут думать самостоятельно, - сказала Ксения, помахивая в воздухе черным прямоугольником, - ничего не изменится!
В этот момент дверь в автобус распахнулась, и к нам запрыгнули наши тюремщики.
- Ага! Мы говорили вам, что разговаривать запрещено? А вы, мало того, что продолжаете, так еще и демонстрации устраиваете! Вот теперь, девушка первой, к следователю и пойдет! - игнорируя наше возмущение, бойцы схватили Ксению, и вытащили ее наружу. Мы сразу погрустнели, и стали сидеть молча. Через полчаса Ксению вернули, и в отделение пошел я. Еще через полчаса меня поменяли на о. Михаила. Мы терпели издевательства, иногда задремывая в автобусе, иногда переговариваясь тихим шепотом.
ГЛАВА 151.
Допрашивающий меня следователь поменялся. В отличие от предыдущего, этот был молодой, в дорогом черном костюме сотрудника спец. служб. И, видимо, выше по положению: полицейские не ввели меня в кабинет, как прошлый раз, а намеренно втолкнули так, чтобы я споткнулся и упал на пол. От этого новый следователь, хоть и сидел за столом, оказался в выигрышном положении. Он стал разглядывать меня "сверху в низ", с непередаваемым выражением лица. Как случайно залетевшую к нему муху, которую сейчас прихлопнет. Я покраснел, поднялся, и уселся на привинченный к полу стул.
- Я разрешил вам сесть? - поднял брови следователь.
- Нет. - Без вызова ответил я, глядя на его руку с перстнем "повелителя воды".
"Черный костюм" заметил мой взгляд, и горделиво поиграл пальцами. Его перстень выглядел совсем свежим, и явно был не из метеоритного вещества. Мое лицо выразило разочарование, и следователь отреагировал на него. Полил водой растение в горшке, и, словно приказывая ему подрасти, провел над ним рукой. Я улыбнулся. Знал бы он, что я могу сделать с его растением и водой, причем без всякого перстня! Будто услышав мои мысли, зеленые листки слегка шевельнулись, а вода в стакане дрогнула. Мне сразу захотелось устроить в полицейском отделении настоящий ужас, выморозить его до такой степени, чтоб об этой ночи здесь слагали легенды. Но я преодолел искушение, вспомнив об ответственности перед Богом за колдовство.
А вот следователь остался доволен случившимся. Он слегка расположился ко мне, как к свидетелю его "сверхъестественных" способностей. Простив мне сидение на стуле, он открыл папку с моим "делом", и спросил, пока что со средней степенью злости:
- Бунтуем, значит?
- Если разговоры с такими же сидельцами, как и я, есть бунт, то тогда, да. - Ответил я.
- Смешной вы, - произнес без улыбки следователь, - за вами числится больше, чем за всеми задержанными в этом участке, а вы шутить себе позволяете!
- И что же за мной числится? - несколько натянуто удивился я. Глубоко в душе мне стало не по себе. Не столько из-за того, что я был действительно в чем-то виноват, а сколько из-за моей, почти болезненной мнительности, и склонности строить несусветные предположения на пустом месте.
- Да вот, хотя бы ваше, мягко говоря, странное поведение в недавней командировке. О чем имеется соответствующая докладная вашего напарника, Чибиса Олега. Как я понимаю, вы совершили подлый поступок, от чего расплачиваетесь карьерой. И теперь я хочу довести до вашего сведения, что следствие в отношении вас только начинается. Я думаю, сегодняшние проблемы покажутся вам сущей ерундой, когда вам предъявят обвинение.
- Олег оговаривает меня. Все было совсем не так, как он описал.
- Хорошо, не так, так, не так. - Сказал следователь, и, улыбнувшись от произнесенной им тарабарщины, спросил, - а что произошло на самом деле?
- Думаю, это чрезвычайно секретная информация - сказал я, облизав пересохшие губы. Собеседник это заметил, но попить мне не предложил.
- У меня максимальный уровень допуска, вы можете быть совершенно откровенны! - сказал он.
Я собрался произнести пламенную речь и опровергнуть слова Олега. Но затем передумал. Лишнее слово может подставить под удар мною жену и племянницу. Поэтому я начал мямлить:
- Да я, в общем, ничего толком не помню. Куда-то вечером шли, где-то в темноте стояли. Мне вдруг стало плохо, я вернулся в общежитие, а затем уехал в Москву. Одно могу сказать определенно - Олег мой самый близкий друг. В здравом рассудке, я бы ни при каких обстоятельствах его в лесу не бросил.
- А что вы можете сказать об этом? - спросил следователь, и выложил на стол фотографии. На них был я (очень расплывчато, камеры в поселке давно устарели) и кое-какие детали, позволяющие судить о месте сьемки. По фотографиям можно было восстановить мои перемещения по поселку, однако время на них отсутствовало, что давало мне возможность для маневра.