В твоей голове

Вчера после окончания трудового дня она, как всегда, не спешила покидать свое рабочее пространство. Представив, как здорово будет совместить окончание проекта с тишиной и ароматом благоухающего кофе, она вышла в коридор по направлению к кофейне. В коридоре она встретила его - парня с краснеющими ушами. Они работали в разных отделах. И на разных этажах. Он тоже любил поторчать в одиночестве в своем кабинете. И они периодически встречались в кофейне, обычно в окружении нескольких десятков людей. По этой причине самое большее, что их связывало - это его предложение к ней  присесть за общий столик, и далее, если она его принимала, что случалось крайне редко - пара общих фраз о сегодняшней погоде и предполагаемом настроении Главного на совещании.

Но вчера он был смелее, чем обычно. Они встретились прямо у входа в кофейню. Момент, в котором он приоткрыл дверь, пропуская ее вперед, и ее жест в сторону этой же двери, получились какими-то неловкими, и больше похожими на игру в поддавки. В одну и ту же секунду оба также неловко засмеялись. После чего последовательно вошли и приготовили себе практически в полной тишине по чашке кофе.

- Чем ты увлекаешься, когда не на работе? - спросил он, с явным намерением разжечь беседу.

Ей захотелось сказать ему о сроках важного проекта, который она мечтала закончить в паре с горячим кофе, красноречиво попрощаться, уйти красиво вдоль коридора, постукивая грациозно каблуками, чувствуя его провожающий взгляд на своей спине и ниже, но чувство деликатности не позволило.

- Я сплю. Все свое свободное время. И все равно никак не могу выспаться. Ну и выращиваю орхидеи, конечно. Это два моих любимых хобби.

- Забавно. И еще забавнее, что их можно легко совмещать друг с другом, без ущерба качеству.

Взаимные улыбки с нотками легкого флирта. Он был довольно симпатичный. Глаза голубые с коричневыми вкраплениями. Сильные плечи. Это было так важно для любого мужчины. Игривая манера склонять голову набок при разговоре с дамой. Чувство юмора. Ей не приходилось прилагать усилий, чтобы улыбаться в его присутствии. Она давно это почувствовала, но одного этого факта было недостаточно, чтобы она делала первые шаги к его завоеванию. Но сегодня он явно был настроен решительно.

- Что ты делаешь завтра вечером? Есть какие-то планы?

- Прийти с работы, как всегда, уложить орхидеи спать, а потом у меня обычно появляется свободное время для безудержного пятничного веселья. Только я пока не решила, какого именно. Есть предложения?

В следующее мгновение поступило предложение послушать Рамазотти и Кутуньо в живом исполнении возрождающихся звезд - местных молодых музыкантов, в местечке ее мечты. В зрачках ее загорелись сердечки, но приглушенный вечерний свет кофейни скрыл их блеск. А также очень удачно скрывал его уши, здесь их цвет уходил в бледно-голубой. О них можно было пока не вспоминать. Необходимо было скрыть радостные эмоции и подумать для солидности полминутки.

С надеждой на то, что освещение в ресторане будет иметь такой же интимный подтекст, вуалируя их обоюдные недостатки, она согласилась.

Он заехал за ней в семь тридцать. Было еще слишком светло. Столик был заказан на восемь. До ресторана ехать всего минут десять, и она боялась, что оставшиеся двадцать минут они проведут, разглядывая друг друга. Она будет пересчитывать оттенки красного на его ушах, а он обязательно поймет, что она согласилась на свидание только ради ресторана. И они, не успев расправить салфетки перед вкуснейшим ужином, попрощаются с намерением никогда этого больше не повторять.

Им повезло. По прибытии их не заставили ждать. Столик был уже готов, и их сразу проводили в укромный уголок, украшенный неизвестными ей вьющимися растениями.

Он сидел перед ней, а она перед ним. Все прозрачно в такой ситуации, ничего не скроешь, когда сидишь вот так вот друг напротив друга. Она спросила его о детстве. Он начал рассказывать ей смешные истории про свою собаку, про домик на дереве и про то, как он страшно не любил математику в школе. Удивительно, ведь он как раз работал в отделе статистики и был окружен числовыми рядами  на протяжении десяти-двенадцати часов ежедневно. Хотя она тоже всю жизнь мечтала изолироваться от общества, но по долгу службы ей приходилось общаться с сотнями разных людей ежедневно. Странная штука, судьба. Или мы странные.

Его история плавно переросла в развод его родителей, который он почти не запомнил, потому что в дальнейшем его родители обрели счастье с другими, и каждая вновь созданная семья, наполовину состоящая из родных ему людей, принимала его как своего единственного и целиком родного сына. Его всячески защищали от травм, связанных с разлукой родителей, за что он до сих пор очень благодарен и тем, и другим.

Ей стало сильно больно. Но эмоции она скрыла за улыбкой. Не хотелось поддерживать этот разговор. Но она не знала, как его остановить. Люди любят говорить о себе, и останавливать их во время льющихся откровений равносильно резкой пощечине. Ей страшно захотелось вымыть руки еще раз. Она извинилась и вышла из-за стола. Двигаясь по направлению к дамской комнате, она не знала, хочет ли вернуться обратно или же сбежать подальше. “Решу там”, - подумала она.

Стоя над белоснежной раковиной, включив воду и склонившись над ней, она чувствовала, как в голову снова и снова лезут навязчивые мысли. Потоком, как струя.

Ее постоянно преследовали навязчивые мысли. Это неизбежное следствие ее болезни. Некоторые мысли были не столь страшными, в оттенках повседневности. Например, она не могла писать, если на ручке не было колпачка, или писать карандашом, если он не заточен до острия иглы, и в поисках колпачка или точилки она могла разрушить только что наведенный порядок или поругаться с окружающими. Не могла находиться в помещениях с округлым размещением мебели, в голове расставляла мебель в шахматном порядке, и не успокаивалась до момента окончательной перестановки. Такие мелочи не сильно мешали ей.