Страница 10 из 20
Вождь Хауси все время сновал вдоль каравана, торопя погонщиков. Ему хотелось поспеть в столицу к празднику Нунтариясхе. Сыновья Улия и Барбиша помогали отцу. Они появлялись то в конце длинного каравана, то в начале, выполняя поручения Хемиши. Наконец показался великий город Хаттуса. К Львиным воротам не пробиться. На сто шагов дорога запружена телегами. В Ворота Лабарны пропускают только возы с рудой и металлом. У третьих ворот столпотворение торговцев. Мен вели уже за пределами города. Торговые площади забиты до отказа. Телепурии со всех городов и поселений везли в Хаттусу зерно и фрукты, чечевицу, шерсть и кожу, гнали скот. Повозки с рудой перегоняли в специальное хранилище под охраной. Столица бурлила. Так всегда случалось перед великим праздником урожая Нутарияской. Но в этот раз творилось что-то невообразимое.
Старший казначей приказал разворачивать караван в ближайший город. В Хаттусе все амбары набиты доверху. Усталые писцы дотошно пересчитали все добро, записали подсчет на глиняных табличках и передали казначеям. Погонщики направили повозки к северу от Хаттусы.
Хемише сдал полномочия старшему погонщику. Словно гора с плеч упала! Он тут же направился к Фазаруке. Верхом в город не проехать. Коней оставили в ближайшем поселении и, уже пешими, вошли в бурлящую Хаттусу.
Двухэтажный дом за каменным прочным забором, резные ворота – как не узнать дом Фазаруки. Но привратник сказал, что жезлоносца вызвал правитель. Хемиша с сыновьями направился к Южной цитадели. В халентуве сказали, что жезлоносец у правителя с докладом. Хемиша решил дождаться его в городе. Во дворце творилась такая же суматоха, что и в нижнем городе. Чего туда соваться?
Фазарука покинул цитадель только после полудня. Он с озабоченным видом шагал вниз по щербатым аменным ступенькам. Следом семенили писцы с глиняными табличками и палочками для письма. Увидев горца, жезлоносец бросился к нему и долго не выпускал из объятий. Фазарука объявил писцам, что они свободны на сегодня. Затем, друзья решили сходить куда-нибудь повеселиться. Заодно позвали с собой Цулу.
Они выбрали дом богатого торговца. Хозяин славился добрым вином. Здесь собралось много народа, жаждущего выпить по чаше веселящего виноградного сока или пальмового вина. Тут же на кухне варили пиво, пекли лепешки и жарили мясо над каменными жаровнями.
Возле входа сидели нищие бродяги в грязных лохмотьях. Несчастные пили из треснутых глиняных кружек дешевую кислятину и закусывали объедками, которые им выносили невольники, служившие у торговца.
В самом дворе за длинными деревянными столами сидели горожане и залетные торговцы, воины с суровыми лицами и смуглые пастухи. Все о чем-то громко и оживленно беседовали, некоторые, выпив изрядно, затягивали песни. Глубже в саду стояли круглые столики, предназначенные для богатых гостей.
Сам хозяин, раздобревший круглый финикиец бросился встречать Фазаруку, Цулу и Хемишу с сыновьями. Лицо его расплылось в широченную улыбку. Он долго кланялся, затем отвел гостей в сад и усадил под раскидистой яблоней. С дерева свисали спелые красные плоды. Тут же появились серебряные начищенные кубки, вазы с фруктами, лепешки с хрустящей сарамой и кувшин с лучшим вином. Прозрачная рубиновая струйка весело полилась, заставляя звенеть серебряные кубки. Подошел невольник с жертвенным сосудом. Гости совершили возлияние и произнесли молитву. Цула предложил выпить за здоровье и счастье великого лабарны Суппилулиумы. Все осушили кубки до дна. После завели неспешный разговор, вспоминая былые походы и жаркие сражения. Цула бросил взгляд на Улию и Барбишу, невзначай сказал:
–У тебя хорошие сыновья. Из них вырастут великие воины. Мне в походе не так спокойно было с сотней мешедей, как с ними. Младшего Барбишу обязательно оставь в Хаттусе. Пусть воспитывается среди сыновей дворца. Да и старшего я бы взял в охрану солнцеликого.
– Барбишу оставлю. По горам набегался, пора науки познавать. А у старшего иная судьба, – возразил Хемиша. – Я когда-нибудь состарюсь и не смогу больше водить в походы лихих всадников. Тогда он меня сменит. Верно, Улия?
– Правда, отец. Я постараюсь быть достойным воином нашего рода, – искренне заверил юноша. Но, по печальному лицу было видно, что сейчас он думал о чем-то другом.
– Какой невеселый нынче Улия, – заметил Фазарука. – Взор его совсем погас. Во время похода глаза блестели, словно крупные алмазы, а сейчас больше походят на выцветшую морскую гальку. Послушай, Хемиша, если хочешь из сына сделать хорошего телепурия, обязательно жени его.
– Надо, – согласился Хемиша. – У нас в горах много хорошеньких девушек, которые родили бы ему крепких сыновей. Есть невесты из знатных родов с огромным приданным.
– Так в чем же дело стало? – обрадовался Фазарука. – Нет лучше времени для свадьбы, чем на празднике Нунтариясхи.
– Было бы отлично. – Хемиша помрачнел и с упреком поглядел на сына. – Да он сохнет по девчонке из свиты таваннанны. Сегодня я ее видел в халентуве. Заметила Улию – так сразу слезы ручьями. А у него, смотрите, женское колечко на мизинце.
Улия налился краской и спрятал руку с кольцом под стол.
– Не стесняйся, – подбодрил его Цула. – Скажи нам, кто разжег пламя в твоем сердце? Ничего, что она из свиты таваннанны. За такого героя любой отец с радостью отдаст дочь.
– Не приставай к парню, – оборвал его Фазарука и сочувственно добавил: – Я догадываюсь, кто лишил его сна – юная Асмуникал. Она стройна как лань и красива, словно распустившийся цветок. Не так ли, Улия?
Юноша покраснел еще гуще.
– Так это дочь повара Судхабии – презренного лувийца, – нахмурил брови Цула.
– Она, – подтвердил Фазарука, – его младшая и самая прелестная дочь.
– Тогда, Улия, забудь про нее, – безнадежно махнул рукой Цула и громко стукнул по столу пустой чашей.
Хозяин, с перекошенным от страха лицом, рысцой подбежал к их столу и дрожащим голосом спросил:
– Великий гость чем-то недоволен?
– Недоволен, – прорычал великан. – Хоть молодое вино у тебя чудесное, но я не привык пить кислятину. Принеси мне выдержанного, да чтоб весь кувшин мхом порос.
– Слушаюсь, мой господин, – залебезил торговец.
– Еще пришли сюда музыкантов и танцовщиц, – приказал ему, в свою очередь, Фазарука. – Мы к тебе пришли веселиться, а не напиваться.
– Будет исполнено, – горячо заверил их торговец и умчался за вином.
– Расскажи, почему мне надо забыть Асмуникал? – несмело попросил Улия у Цулы. – Ее отец жаден, я знаю. Но если ему заплатить хороший выкуп, разве он устоит?
– Вот пристал, – рассмеялся Фазарука. – Видно, сильно присох парень. Погляди вокруг: мало ли красивых девушек?
– У меня есть племянник, сын старшего брата, – начал Цула. – Сейчас он служит телепурием в маленьком городке вблизи Киццуватны. Когда он был еще незрелым подростком, и сражался со сверстниками деревянным мечом, этот самый Судхабия, отец Асмуникал, служил мелким сборщиком зерна. У него росло пять хорошеньких дочерей. Младшую звали Асмуникал. Старшие дочери уже достигли возраста невест, но хитрый лувиец отвергал все предложения. Да и кто к нему сватался? Такие же мелкие чиновники. Судьба свела Судхабию и моего старшего брата. Тот тогда занимался сбором податей. Презренный лувиец стал подлизываться к нему: присылал жене брата подарки, на праздники приглашал в свой дом. Он восхвалял моего племянника. Говорил, что ему будет прекрасная пара его младшая дочь. Мой брат – человек открытый и доверчивый – поддался на лесть и составил с Судхабией брачный договор, даже внес большой выкуп за невесту. Осталось ждать, когда дети подрастут, и тогда их можно будет соединить перед Богами узами брака.
Вскоре об этом договоре стало известно по всей Хатти. Еще бы, – мелкий сборщик зерна сосватал дочь за племянника старшего над мешедями лабарны. Мы с братом даже не думали, что этот негодяй хочет с помощью своих детей пробиться вверх, а не добиться места честным трудом.
– Да, – продолжал Цула, отхлебывая из чаши вина. – Он был мелким сборщиком зерна. Блоха, которую можно раздавить одним щелчком. Но брачный договор поднял его в глазах знати. Он выдал всех старших дочерей за знатных людей с титулами. Все зятья имели положение при лабарне. Презренный лувиец влез, втесался со своей немытой рожей в Великий Род. Все новоприобретенные родственники принялись усиленно продвигать его по службе. И я, дурак, старался. Вывел его в повара лабарны. Так этот наглец задумал выдать младшую дочь Асмуникал не за моего племянника, а за лабарну Суппилулиуму. Да будет наш правитель здоров и счастлив.