Выжить

А ему с каждым днём становилось всё хуже. Несмотря на то, что Мелее удалось обработать раны и держать в сознании, пока не возвращалась боль, Джон чахнул. Если он и обладал регенерацией подобной моей, то она не справлялась. Длинные когти жутких тварей оставили на его животе глубокие раны и Мелея предполагала худшее: или были повреждены внутренние органы, или началась гангрена. Конечно же, она выражалась не столь изысканными словами, но я всё понял. Посещал её избушку, смотрел на покрасневшие раны на животе Казинса и ругался сквозь зубы. Хоть Руадар вполне неплохо справлялся с обязанностями управленца, всё же он был не Джон. Даже не обладал достаточным багажом знаний, чтобы подсчитать оставшиеся запасы. Плохо умел считать и ничего не знал об умножении. Пришлось помогать с этим вопросом.

Элестин внимательно за мной наблюдал, но активных действий не принимал. Решил оставить в покое. Так и не проговорился про "гончих", но постоянно ходил недовольный. И чем ближе становилась весна, тем недовольнее он становился. Джона практически не посещал, видимо, списав его со счетов. А вот за мной ходил по пятам. Утверждал, что как только закрепится весна, нам надо отправляться в дорогу. Стал я элотаном или нет, для него уже было неважно. Он выбрал меня и хотел отсюда убраться как можно быстрее. В конце-концов мне это надоело и я заявил, что сам буду решать, что делать и когда. Как только я буду готов, я дам ему знать. И если у него недостаточно терпения, пусть лучше выпьет лишнюю чарку секхи, чтобы время шло быстрее.

Часть 2. Глава 12.

Когда морозы немного спали, а Дагнар сказал, что зима через полторы декады закончится и начнётся потепление, к нам с Дейдрой в гости пожаловала Мелея. Она давно уже не дулась ни на меня, ни на внучку за ту связь, в которую призывала не вступать, и присела у порога. Обрадованная Дейдра бросила зашивать мою рубаху и поставила перед ней кружку с водой и кусок хлеба, намазанный мёдом.

- Бабуля это тебе. Кушай.

- Спасибо, солнышко. Здавствуй, аниран.

- День добрый, Мелея. Что тебя к нам привело?

- Тебя элотан кличет, - сказала она. - Он очень слаб. Постоянно бредит и пребывает где-то между сном и явью. Впадает в беспамятство, потом просыпается и пытается встать. Больше не может засыпать без "дыма забытья". Для него он единственное лекарство.

- Он так плох? - спросил я и почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Джон мне нравился. Хоть он никогда не рвался в бой, я испытывал к нему уважение. Он не был трусом. Он был самым настоящим прагматиком. Был рассудительным и уверенным, когда дело касалось общины, за которую отвечал. К тому дважды спас мне жизнь. Первый раз, когда приютил. Второй, когда сам получил ужасные раны. И я был многим обязан ему.

- Да, плох, - подтвердила Мелея. - Я боюсь, началось заражение. Он не идёт на поправку, а медленно угасает и только шепчет твоё имя. Я решила, что тебе пора с ним переговорить. Возможно, времени на это больше не будет.

- Спасибо, Мелея, - я принялся торопливо одеваться. - Я сейчас же отправлюсь к нему.

Я засунул ноги в тёплые ботинки, накинул тулуп и шапку и выскочил на двор. Добежал до избы знахарки и зашёл внутрь. Ненея сидела у изголовья кровати и вытирала пот со лба Джона.

- Здравствуй, аниран, - поклонилась она, увидев меня. - Он ждал тебя. Я не буду мешать. Подожду за дверью.

- Оденься. Там холодно, - дал совет я и она ему последовала. Кивнула, накинула полушубок и вышла за порог.

Джон действительно выглядел плохо. Небритое лицо вытянулось и осунулось. Тело было прикрыто несколькими шкурами, а руки, лежавшие поверх, дрожали. Совсем рядом на столике дымил чайничек и Джон иногда поворачивал голову и втягивал спасительный дым ноздрями.

Я вздохнул и присел рядом, чувствуя, как грудь сжимают тиски. Я понял, что он не выкарабкается. Сердце заколотило от жалости, а в глазах появились слёзы.

- Джон... Джон, ты слышишь меня? - его давно немытые волосы слиплись от пота, а голова, казалось, горела, когда я провёл рукой. - Держись, мужик. Ты справишься.

Он повернулся ко мне и посмотрел затуманенным взглядом.

- Иван, ты?

- Я, Джон.

- Скверные дела, Иван, - прошептал он. - Для меня...

- Погоди ещё. Не спеши себя хоронить. Организм победит. Ты только борись!

- Уже не важно... - еле выдавил из себя Джон и принялся искать мою руку.

- Как это не важно!? Да ты что!? Сражайся, твою мать! Без тебя у этих людей нет шансов! Ты должен жить хотя бы ради них!

- Я видел сон... - он всё-таки нащупал мою руку и крепко сжал. - И не один раз. Этот голос...

- Плевать на него!

- Погоди, послушай... Он перестал призывать тебя убить... Каждую ночь он шепчет другое... Теперь он требует, чтобы я передал свои силы тебе...

- Что-что??? Передал? Как?

- Он мне сказал, - голос Казинса слабел. Разговор давался ему тяжело. - Он мне объяснил... И я готов исполнить его желание...

- Разве это возможно? Мы же... Я думал...

- Сядь ближе, мой друг... Я устал... Я устал от этой боли... Я не справляюсь... Дай мне свою руку... Левую...

Джон втянул носом наркотического дыма, положил правую руку на прикрывающие тело шкуры и повернул ладонью вверх. Затем принялся левой искать мою руку и я протянул её.

- Знаки... В них весь смысл... - еле-еле прошептал он. - Они дают нам энергию... Но у меня её уже не осталось... Голос хочет, чтобы я передал тебе... Я исполню...

Он сжал моё запястье и прислонил руку к своей. Поелозил немного, чтобы мозоли оказались наравне с его мозолями и произнёс:

- Это всё... Тяни...

- Подожди, а что будет с тобой, Джон? - я попытался вырвать руку, но она словно примагнитилась. Двигалась одновременно с ладонью Казинса, как единое целое.

- Отправлюсь в отпуск, - улыбнулся он, а затем посмотрел мне в глаза. - Голос сказал, что из этого дерьма выберется лишь один... Запомни это, Иван... Теперь тяни...

Но я оставался недвижим. У меня не хватало сил. Не физических, моральных. Я увидел во взгляде Джона обречённость и это меня ужаснуло.

- Я не хочу больше страдать, - сказал он, заметив мою нерешительность. - С меня хватит... Помоги мне...

- Увидимся в рядах армии Фласэза, - не знаю, почему я так ответил. Эти слова родились неожиданно, но я почему-то был уверен, что в них есть глубокий смысл.

- Я думаю, он будет мне не рад... - сквозь боль усмехнулся Джон и закрыл глаза.

Я сосредоточил взгляд на его подрагивавшей руке и попытался поднять свою. Не вышло. Мне показалось, что я не смогу справиться с тем весом, который она пытается поднять. Я сцепил зубы, поднатужился и потянул руку на себя. Между нашими ладонями начал пробиваться оранжевый свет, а вокруг задрожала деревянная посуда. Покатилась на столе и попадала на пол. Рука Джона безвольно лежала на шкурах, но я не мог её поднять. Я поднимал нечто другое. Расстояние между нашими ладонями увеличивалось, а пробивавшийся оранжевый свет усиливался. Я прищурился, когда он засиял ярче целого солнца, сжал зубы и добавил усилий. Неожиданно левая рука перестала испытывать нагрузки. Вырвалась и ударилась об деревянную стену избы. Раздался непонятный грохот, будто вся изба сотряслась. Чайничек упал, горелые листья высыпались, а уголёк моментально затух. Перед моими глазами левитировал крошечный оранжевый шарик. Он издавал гулкий электрический звук и кружился вокруг своей оси. Мои руки сами по себе начали подниматься и я не мог их остановить. Ладони замерли по обе стороны от шара и в следующую секунду я закричал от боли, пронзившей мою голову.

- Выбирай, - раздался всё тот же знакомый голос в моей голове.

Боль была такая, что я едва не потерял сознание. Еле разомкнул глаза, смотрел на оранжевый шарик и пытался понять, чего от меня хочет голос. Глубоко в сознании проскочила спасительная мысль. Я сосредоточился на правой руке и в следующую секунду этот шарик в неё вонзился. Ладонь словно раскалённая игла пронзила. Я вскрикнул, рухнул на колени, а в голове что-то взорвалось...