Страница 4 из 6
Папа старался казаться заботливым и внимательным, и мама считала его таким, хотя и сомневалась. Она видела его странности. К примеру, то, что при покупке рубашки к свадьбе он сразу отказался от белого цвета и попросил подобрать что-то цветное. Но, с другой стороны, что ж, замуж за странного человека не выходить? Просто он такой, и всё. Возможно, моих родителей ожидала долгая счастливая жизнь, полная радостей по поводу роста и развития сына?
Сразу после свадьбы отец закрыл дверь в комнату, посмотрел на маму и сурово сказал: «Ну всё, а теперь начинается жизнь!» Он добился своего и будто сбросил маску, быстро показав себя настоящего. Бабушка не может простить это до сих пор, но, кажется, скорее не ему, а мне. Отец очень быстро преобразился. Из приторного он стал настоящим монстром, здесь по-другому и не скажешь. А ведь мама уже была беременна мной, не лучшее время для таких неожиданных изменений, не правда ли? Для начала папа быстро обнаружил свои болезненные эмоции, которые стали проявляться ежедневно. Он кричал, оскорблял маму. Проведя все девять месяцев благополучно с точки зрения телесного здоровья, ни разу не заболев ничем серьёзным, эмоционально она была опустошена, раздавлена, причем давление это было постоянным и только нарастало. Может быть, она ждала, что выходки со стороны мужа закончатся. Она чувствовала, что во время каждого нового конфликта я переставал шевелиться. Наверно, мне еще до рождения было не очень комфортно в таких условиях.
Что же делали бабушка и дедушка? Ссора вызывала ссору, отец не менялся месяц от месяца, а вспомните вдобавок описание эмоциональности бабушки. Никакого спокойствия своей дочери она не добавляла, совершенно не зная, что делать с новым родственником. Между ней и папой быстро началась своеобразная война, выходившая далеко за пределы обычных и хорошо известных всем отношений между тёщей и зятем. Ну что же было делать? Может, и господь с ним, с дальнейшим воспитанием ребёнка в полной семье?
Заботился о маме главным образом дедушка, который всегда делал то, что нужно. Он наверняка уже чувствовал, что воспитывать внука придётся ему, вопрос заключался лишь в том, когда именно произойдёт разрыв между молодыми. Но был ли дедушка готов к этому? Ну а куда деваться! Тогда они с бабушкой находились в ожидании будущего малыша. Поскольку во всём городе в условиях пустых магазинных полок невозможно было купить одежду для маленького, они поехали за ней в Прибалтику. Привезя огромную сумку с множеством вещей, которые до сих пор где-то у них хранятся, они будто выразили свою позицию: «Мы готовы участвовать. Дочь, давай только денем куда-нибудь твоего тирана!»
Дедушка договорился о том, что дочь примут в лучшем роддоме города, это было отделение больницы далеко не для всех. Бабушка, глубоко верующая, молилась. Она молилась о том, чтобы всё было хорошо и чтобы малыш родился здоровым после такой беременности. Отец же не думал ни о чём таком, ходил на работу, а по вечерам продолжал свои выходки. Беременность мамы заканчивалась, уже наступила зима, а отец даже никуда не сопровождал свою жену. Встречал, провожал и помогал не поскользнуться, как вы, наверно, уже догадались, дедушка. И так всё было перепутано в этой семье…
По прошествии десятилетий я не виню никого из них ни в чём, даже отца. Ему нужен был хороший психиатр, а не бесконечные беседы и увещевания, которые ни к чему не могли привести. Заканчивались восьмидесятые, о каких психиатрах вообще можно было говорить? Их все боялись и воспринимали скорее как возможное наказание, а не как врачей, по понятным причинам. В начале двадцатых годов нового века ситуация с восприятием психиатрии, конечно, уже далеко не такая, но с отголосками именно того прошлого. В общем, получилось так, что у психиатра в какой-то момент оказался я сам.
Был ли у меня выбор? Мог ли я тогда выбрать быть здоровым и счастливым в жизни, будучи в таких условиях ежедневно? Вообще, делает ли человек какой-то выбор каждую секунду, во что сейчас модно верить? Да нет. Человек оказывается в той или иной ситуации и действует, каждый раз исходя из уже принятых в своей голове решений, которые лишь осознает. Впрочем, у вас может быть другое мнение на этот счёт. Говоря эти слова по поводу решений, я не хочу показаться человеком, который снимает с себя ответственность за них. Я несу за них ответственность, но лишь постфактум.
Хочется отойти от рассуждений и рассказать вам о безусловно радостном для себя моменте. Возможно, и тональность повествования станет немного более светлой. Но, вероятно, ненадолго. В конце января на свет родился немного переношенный малыш с нормальным ростом и весом, с красивыми чёрными глазами и кудрявыми чёрными же волосиками. По всем признакам я был здоров, единственный момент, который должен был обеспокоить, да и, наверное, обеспокоил врачей, – это отсутствие плача сразу после рождения, что говорит о кислородном голодании. Многого тут не расскажешь, так как уже через несколько дней я был в доме бабушки и дедушки. Мама часто рассказывает об одном моменте, который я хочу привести здесь, чтобы добавить немного лирики. В один из первых дней своей жизни я якобы посмотрел на неё взглядом, который её очень удивил. Она описывает его как умный взгляд взрослого человека, чуть ли не мудреца. Мне приятно, что мама была такого мнения о своём малыше.
Прошло полгода. И в какой-то момент повод к разрыву в семье был найден. Родственники папы отказались приютить его снова. Отца выгнали в никуда, но какое мне должно быть до этого дело? Каждый думает о своём комфорте, в том числе о комфорте тридцатилетней давности. Он уехал куда-то в деревню в непонятном направлении и живёт там и сегодня. Вероятно, читателям будет интересно узнать о том, что он её появится в этой книге, причём снова не в лучшем свете. Что же касается мамы, то, избавившись наконец от человека, который терроризировал всех в семье, она решила, что вот теперь-то всё будет хорошо, что малышу станет спокойно. Но не прошло и нескольких дней…
– Алло! Профессора, пожалуйста! Это Валентин! У малыша за сорок! Вот уже пять дней! Ни один врач не знает, что с ним. Все анализы в порядке.
Да, я был при смерти в возрасте полугода, видимо переживая из-за разрыва родителей. Учёный бросил все и приехал в течение часа. По его настоянию была взята еще одна проба, которая тоже показала хороший результат. Однако это был профессор старой школы, я думаю, эти слова не нужно пояснять. Он просто обязан был разобраться, что к чему, и что-нибудь придумать. Ему удалось это, а через месяц он позвонил дедушке и спокойно спросил, как у меня дела. Это был только первый профессор в моей судьбе.
Повлияло ли всё описанное выше на возникновение шизофрении в юности, а возможно, даже в подростковом возрасте? Хотелось бы сейчас порассуждать чуть побольше. На самом деле, я не могу твёрдо утверждать ничего по этому поводу. И всё же, согласно моему скромному видению шизофрении от первого лица, она начинается тогда, когда в жизни человека количество несчастий, как крупных, так и поменьше, переходит определённую черту. Сначала ты обычный человек, ребёнок или подросток, который нормально развивается, но вдруг какое-то обстоятельство, неважно – недоразумение или же что-то, чего можно было избежать, – будто подкашивает тебя и твоё развитие. Ты собираешь все свои ресурсы и справляешься со стрессом. Дальше всё должно быть хорошо, если что-то разрушительное не случится снова. А оно обязательно случится, ведь жизнь не может состоять из одних радостей. С каждым разом ты восстанавливаешься всё хуже, ты все слабее и слабее. И вот однажды твой мозг прекращает искать пути адаптации к новым несчастьям. Если после этого стрессы продолжатся, то обессилевший, сдавшийся мозг уже не сможет бороться с ними. Вот тогда, вероятно, шизофрения и может заявить о себе.