Страница 11 из 14
– Опять завел свою любимую песню, – прервала его поток сознания Надежда. – У тебя явно болезнь – умственная дальнозоркость называется. Пытаешься разглядеть, что где-то там впереди будет, а того, что у тебя под носом, не видишь. На самом деле все гораздо проще. Знаешь, зачем каждое новое поколение на свет божий появляется? А я тебе скажу зачем, – чтобы сделать наш мир лучше, кто как может, для следующих поколений. И совсем необязательно придумывать или изобретать что-то новое – тем более, что люди, если вдуматься, уже давно ничего нового не изобретают. А все так называемое новое – это действительно лишь улучшение старого, уже существовавшего ранее. Так что, если наше поколение сможет хотя бы что-то улучшить, – это уже немало. Лишь бы не испортили. Понятно объясняю?
– Устами женщины глаголет истина, – быстро поддержал Александр слова Надежды, пока двое других ошалело на нее смотрели, обалдев от столь непривычно длинной тирады девушки.
– И кто из вас как собирается это делать? – к Андрею, наконец, вернулось сознание и, вопреки обыкновению, он даже не стал спорить с подругой. – Сашка, ты вот уже окончательно определился, куда будешь поступать?
– Хотел бы на Мехмат МГУ, но боюсь, что не прокатит, – не без грусти ответил тот.
– Почему же не прокатит?! – удивился Андрей. – Ты у нас лучший технарь не только в классе и в школе, да и в районе. С социальным происхождением у тебя все в порядке – папа – кандидат технических наук, мама – служащая, бухгалтер, по-моему.
– Видишь ли, «пятый пункт» еще никто не отменял, а евреев сейчас в такие ВУЗы не очень-то любят принимать, – объяснил Александр.
– Не понимаю, а ты тут причем? – не мог успокоиться Андрей. – Ты же русский!? И вообще, причем здесь, еврей – не еврей.
– По паспорту – да, а по матери – нет. Я не перестаю тебе удивляться – живешь в каком-то своем мире, который не всегда пересекается с реальным, – Александру эта тема явно была не очень приятна. – Можно подумать, что ты первый раз слышишь про «пятый пункт».
– Слышать-то слышал, но как-то никогда не придавал значения. Тем более, по отношению к нам всем. Какая на фиг разница, какой мы национальности – русские, евреи или татары. Главное, что мы за люди.
– Тогда я тебя совсем добью, – вклинилась в разговор Надежда. – Могу раскрыть тебе страшную тайну – я тоже еврейка.
– Да, а так с виду и не скажешь, хотя иногда что-то проскальзывает. – Андрей уже спокойно воспринял эту неожиданную новость. – Охренеть можно с вами, – почти десять лет живем рука об руку, а тут напоследок выясняется who is кто. Могли бы и раньше сказать – у меня был бы дополнительный предмет для гордости: мой лучший друг – еврей и первая, как бы это мягко сказать, подруга из тех же. А то живешь как-то грустно и однообразно – вокруг все русские, да русские…
– Мог бы и не смягчать – я бы не обиделась, – попыталась перевести разговор на более шутливый тон Надежда. – А насчет твоего вымышленного мира Сашка прав. В нашем классе чистокровных русских в лучшем случае на одну треть наберется, а так кого только нет – и татары, и украинцы, и всякие другие.
Андрей все никак не мог успокоиться:
– И что из этого? Разве мы плохо все эти годы жили? Разве кто-нибудь когда-нибудь об этом говорил? И вообще разве русские и украинцы – это не одно и тоже? Разве все мы не принадлежим к одной расе – человеческой?! Петька, а ты-то хоть не еврей?
– Это сложный вопрос, – засмеялся тот. – У нас в роду столько всего намешано, но все же, думаю, не еврей, скорее, мордва или татарин, – смотря как посчитать.
– Блин, заинтриговали, – Андрей возбудился не по-детски. – Надо будет дома все же поподробнее расспросить про наших предков. Так-то вроде мы из рязанских мужиков по отцу, а по бабушке так вообще из волжских купцов. Даже один церковный староста был – только это очень большой секрет. Вы это никому не говорите, не надо портить миф о нашем пролетарском происхождении. Потом, правда, поляк какой-то затесался. А, как говорят, почеши поляка – найдешь еврея. Короче, дело ясное, что дело темное, надо разобраться. Никакой веры этим нашим предкам.
– Петька, а ты-то как, что решил все же? – Надежда вернула разговор в прежнее русло.
– Вы же сами все прекрасно знаете – карьеры ученого мне не сделать, я не как наш Сашка, гуманитарий из меня тоже никакой. Короче, ни рыба, ни мясо. Надо и дальше двигать по общественной линии, но для этого корочка о высшем образовании тоже нужна. Пойду, наверное, в Плехановку, а потом, если все сложится, в Академию общественных наук, – Петька смотрел на жизнь трезво. – Как-то вот так. Короче, надо держаться поближе к нашей руководящей и направляющей. Авось, куда-нибудь, да вынесет.
– Откровенно. Пройдет время, и мы еще будем гордиться, что сидели за одной партой с Генеральным секретарем ЦК КПСС, – съехидничал Андрей.
– Не дай бог так высоко залетать. Нам хватит и просто друга – члена Политбюро. Нас-то тогда не забудешь? – поинтересовался Александр.
– Да куда же я от вас денусь, – рассмеялся Петр и поскорее переключил разговор на Андрея:
– Ты-то, наконец, выбрал, куда пойдешь, или все по-прежнему разрываешься между семейным долгом и зовом души?
– Разрываюсь, – признался Андрей. – Хотя боюсь, что внутренне готов уже сдаться родительскому напору и продолжить семейные традиции. Дед был журналистом, отец, да и сестра уже заканчивает факультет журналистики. Вы же понимаете, какая у меня в семье была всегда атмосфера, какие люди приходили в гости – и все в основном этой профессии. Конечно, актерство всегда влекло, да и сейчас еще до конца от этой мысли не могу избавиться и по ночам часто думаю, может все же попробовать на актерский факультет ВГИКА. Но, кто сказал, что из меня получится актер и есть ли вообще у меня талант? Да никто. А все эти наши школьные спектакли – это же так, любительщина…
– Но ты, правда, очень хорошо играешь и вообще прекрасно смотришься на сцене, – попыталась поддержать друга Надежда.
– Не дури ему голову, – Александр был другого мнения. – Если ты растешь на грядке с огурцами, то помидора из тебя никак не получится – корни не дадут.
– Еще бы ты сказала, что я – бездарность, – отмахнулся от девушки Андрей. – Знаешь, это как маленького мальчика ставят на стул и заставляют стихи читать, а потом все умиляются: «Ах, какой талантливый ребенок!». А он, дурашка, верит…
– А что ты, собственно, сопротивляешься, – удивился Петр. – Тебе же легче будет. И фамилия отца поможет, да и он сам поддержит, подтолкнет, если понадобится. Династия журналистов – звучит красиво.
– Во-первых, династии у нас бывают только у шахтеров или плотников, например. А у интеллигенции династии не бывает. Во-вторых, есть профессии, где фамилия, быть может, и помогает, но не в журналистике – либо ты умеешь писать и потому можешь таковым быть, либо ты никто. Так, просто чей-то сын, – пояснил Андрей. – Конечно, если лечь на дно лодки и плыть по течению, то, конечно. Но это не мой случай. Вы что не понимаете, что мне придется не только доказывать, что я чего-то могу в своей профессии, но и что это могу как я сам, а не как чей-то там сын. То есть передо мной будет стоять задача вдвойне сложная. Нет, сложностей я не боюсь. Это, кстати сказать, единственное, что примиряет меня с мыслью о том, что придется все же пойти в журналистику. Мозг человека – штука легко программируемая, надо просто его правильно настроить.
– Кстати, девушка, а вы что у нас молчите? А какие ваши творческие планы? – Петр сделал вид, будто протягивает ей микрофон.
– У меня задачи попроще. Закончить медицинский и выйти за одного из вас замуж, – последовал быстрый ответ.
Александр и Петр сочувствующе посмотрели на Андрея.
– Не факт, – перехватила их взгляды Надежда.
– Это что, угроза? – поинтересовался Александр, который, кстати сказать, тоже «неровно дышал» к Надежде, но старался это тщательно скрывать, когда стало понятно, что она предпочла Андрей.
– Нет, предупреждение, – засмеялась девушка.