Страница 5 из 7
– Алена… – с благодарностью промурлыкала Эрнестина, всем своим видом показав, как сильно обожает свое компаньонку. Она хлопала глазами, вытянула и втянула несколько раз губы, как бы посылая Журавлевой пламенные воздушные поцелуи.
– На за что, – проворчала помощница, отводя смущенный взгляд в сторону.
Мадам забрала тарелку, ухватила первый бутерброд своего размера и отправила его в рот.
– Я принесу вам кофе, мадам, – прогрохотала над ней Журавлева. – Эти деревенщины совсем ничего не смыслят в правильном питании. Готовят как на слонов. А я говорила вам, что сюда не стоит ехать.
Удовлетворенно прищурившись – угощение оказалось довольно вкусным и свежим (хрустящий хлеб, кусочки жирных сосисок, помидор, огурец, деревенский сыр и чесночный соус, не могли не понравиться проголодавшейся иностранной гостье), Вольф проигнорировала вторую часть речи своей помощницы и задала вопрос:
– Ты не видела полковника Хольма?
– Видела. Он спустился раньше вас и уже успел испачкать свою голубую рубашку этим отвратительным жиром. Ему пришлось подняться к себе, мадам. Я предлагала ему помочь…
– И?
– Все полицейские – упрямцы.
Эрнестина хотела было сказать, что не только полицейские, но и мужчины, в общем и целом, упрямы, как бараны, не успела. В помещение, где негромко переговаривались люди, ворвался молодой священник, которого они уже имели счастье видеть на кладбище.
– Куда это он так спешит? – удивилась помощница после того, как они обе вместе со всеми остальными подпрыгнули – входная дверь захлопнулась довольно громко.
Священник и сам это почувствовал, он на мгновение застыл, поняв, что совершил нечто неподобающее и недостойное своему положению, немного потоптался на месте, кивнул нескольким гостям (кого, очевидно, знал) и увидев в редкой толпе угощающихся кого-то, кто ему был нужен, устремился в его сторону.
Этим кем-то оказалась сестра покойной. Та самая женщина, которая обвинила Тересс в увлечении черной магией. Та самая, которую за спинами снующих от стола к столу гостей, не заметила обычно очень наблюдательная мадам. Схватив женщину под локоть, священник довольно грубо вывел ее в соседнюю комнату. Дверь за собой они закрыли.
– Наверное, что-то срочное произошло, – проводила их взглядом любопытная мадам.
– Вы хотели сказать, странное, – раздался рядом с ними голос полковника Хольма.
Появившийся полицейский бесцеремонно взял одно канапе с блюда француженки.
– С возвращением, полковник, – обрадовалась Эрнестина. – Вы тоже это заметили?
– Обычно люди их профессии передвигаются как приведения.
– Мы в деревне, – вставила Алена. – Здесь… иные порядки.
Вся троица смотрела на ту дверь, за которой только что скрылась загадочная парочка.
– Они тут все “ку-ку”.
– Не такая уж это и деревня. Я по молодости лет отдыхал здесь несколько раз. Вполне живой городок.
– Живой? – удивилась Алена. – Вы, наверное, не знаете, что такое настоящий город. Это, да и ваша столица – деревня. Людей на улицах нет ни днем ни ночью.
Они притихли – в главном зале появился Карл. Хозяин усадьбы подхватил невесту под руку. Слез в ее глазах уже видно не было, молодая девушка даже улыбалась. Однако она сразу отстранилась от своего престарелого жениха и направилась к компании молодых людей, стоявших в стороне от остальных.
– Друзья со стороны невесты, – повторила Эрнестина, услышанные ранее слова Ханны.
Друзьями оказались две девушки и двое молодых людей. Все четверо, как и сама Эрнестина с сопровождающими, пренебрегли трауром и явились на поминки в яркой, современной одежде.
– Судя по всему, они тоже не были знакомы с бедной госпожой Матсон.
– Мадам, здесь, похоже, кроме хозяев, покойную никто не знал. Я вообще не понимаю, почему нельзя было перенести свадьбу? Хотя бы из уважения к гостям и к самой… этой… как ее?
– Тересс, Алена.
– Ага. Ее. Или богатый хозяин боится, что невеста сбежит?
– И это вполне может быть, – пробормотала мадам себе под нос.
– Ничего нельзя исключать! – поддержал ее полковник.
Однако француженка его уже не слышала. Пожилая дама покинула своих друзей, пересекла зал и как бы невзначай оказалась возле женщины, производившей загадочные, не для всех понятные действия. Эта женщина была по виду лет тридцати, толста, неопрятна в одежде, на ней были зеленые брюки, огромный синий балахон, свисавший ниже колен, а вокруг шеи обмотан цветастый шарф из толстой шерсти. Можно было подумать, что незнакомка либо сильно больна, либо перепутала сезоны и спросонья, к примеру, оделась по-зимнему, не заметив, что за окном уже давно июнь.
Женщина жгла церковную свечу и выводила ею магические символы в воздухе.
– Духов изгоняете? – слегка наклонившись к той и понизив голос, поинтересовалась Вольф.
– А? – от неожиданности незнакомка подпрыгнула на месте, прикрыла пламя свечи рукой и в страхе оглянулась.
– Я говорю, духов изгоняете? Злых? Вы жжете свечу, а в этом доме недавно произошла смерть…
– Не в этом, – покачала давно немытой головой женщина. Волосы у нее были темные, длинные, стянуты в хвост. Пряди настолько прилипли друг к другу, что порядочный парикмахер, дай ему сейчас прикоснуться к ним, не стал бы тратить свое время, а просто сбрил бы их под самый корень. – Не в этом доме, – повторила женщина, по виду очень напоминавшая умалишенную.
– Не в этом?
– Не в этом. Тересс умерла у себя дома, но духи ее преследовали повсюду. Я хочу… я просто хочу очистить этот дом.
– Вы здесь работаете, – догадалась Вольф. – И боитесь приведений.
Женщина нервно затрясла свечой в воздухе, ее темные глаза забегали еще быстрее.
– Не работаю. Я хочу дать успокоение ее душе и… моей. Я все… все должна очистить. И этот дом, и ее дом… Везде, везде духи! Они приходят с кладбища. Так говорит Тру-у-ула! Этот город проклят! Круги, появились очень давно – это был день их прихода!
– Их, это кого? И кто такая Трула?
– Духов! Это был день, когда пришли духи, – мадам померещилось, что зрачки умалишенной начали вращаться, настолько убежденно она говорила.
– В день, когда появились круги?
Теперь подпрыгнула от удивления и неожиданности как незнакомка, так и сама мадам. Дело в том, что со стороны кухни, пока Вольф был увлечена разговором, появилась местная повариха – дама внушительная, в когда-то бывшим белым переднике. Она принесла новый поднос с бутербродами и только что с грохотом поставила его на ближайший к ним стол.
Мадам обернулась сперва на повариху, потом обратно к полоумной, которой уже и след простыл. О ее недавнем присутствии напоминал лишь дым от свечи, повисший в воздухе, и несколько капель воска на полу.
– Не обращайте на нее внимания, – прогрохотала кухарка. – Это местная сумасшедшая. В последние годы их все больше и больше. Туристов много, этого не отнять. Но и таких появляется немало. Иногда, – женщина вытерла руки о фартук и махнула пару раз пухлой ладонью, прогоняя дымок, – бывает, вечером домой страшно ехать. Все бродят и возле кругов, и по городу. Полиции обратить бы на это внимание, уже все жалуются, так толку-то.
– А вы ее не знаете? – спросила Вольф.
– Неа. Не знаю. Двери в дом открыты, территория Биненштока тоже. Заходи, кто хочешь. Такие правила у хозяина. Тут у нас и любопытствующие, и свадьбы, и журналисты, кого только нет. Детишек привозят – вот тогда мучения жуть, даже больше, чем с этими сумасшедшими.
– А что… Тересс. Эта женщина сказала, она умерла не здесь?
– Нет, – простодушно ответила кухарка. – Там ее дом, у кладбища. Это ей хозяин подарил. Потому что работала долго. Кроме нее такой чести никому не перепало, хотя пашем мы здесь все и денно, и нощно.
– Что вы говорите? Возможно, это потому, что Тересс была няней у Анны? Но где же родители невесты?
– А вы не знаете?
Кухарка самодовольно усмехнулась:
– Вы приехали на свадьбу и не знаете ничего о невесте?
– Мы приглашенные со стороны жениха, – внезапно на защиту французской леди пришел полковник Хольм. Бывший полицейский появился возле них не с пустыми руками – он протянул своей новой знакомой чашку с кофе.