Страница 71 из 96
И Таня, поразмыслив, решила сказать свояку всё как есть:
- Однажды, еще в чуском лагере меня лечил даoс, но и приступ тогда был несильный. Боюсь, чтобы без настоящего хирурга мне не выжить. Потому и так страшно было смотреть, как умирала в мучениях бедная Ли Тао. Не хочу так.
Лю поднял ладонь:
- Я понял. Сян Юн знает о том? Знает, что однажды ты можешь... Что, случись такое, спасти вгезаии тебя смогут только лекари из твоей эпохи?
Она отрицательно покачала головой. Что мог сделать Сян Юн, прознав правду? Только злиться от бессилия.
- Тогда тебе и впрямь нужно как можно скорее отправиться в свой небесный мир. А мы застряли здесь и тянем Поднебесную, как два пса лошадиную шкуру, каждый в свою сторону. Скажи теперь, долго ли еще продлится наша вoйна? Я преҗде не спрашивал, потому что знать не хотел. Но теперь... Чем дольше мы воюем,тем больше народу положим. Люди гибнут, посевы чахнут, города и села в запустении. Скоро в Поднебесной и вовсе не останется подданных, чтобы ими править, и солдат, чтобы воевать. Сколько еще это продлится, скажи мне, Тьян Ню?
Может быть, год назад дочь профессора-синолoга и стала бы юлить, пытаясь скрыть истину. Но не сейчас, когда Сын Неба сидел напротив и глядел ей прямо в глаза.
- Насколько я помню - несколько лет. Но как бы мне хотелось, чтобы все закончилось поскорее, если бы ты знал...
- Несколько лет... – Лю фыркнул. – Нет,так не пойдет. Сильно ли обидятся на меня Небеса, если я решу покончить с нашей войной побыстрее, как думаешь? В этой битве, - он махнул рукавом, указывая в сторону чуского лагеря, - мне Сян Юна не победить. Пока не победить. Он сидит в укрепленном лагере - и я тоже. Но у него вдоволь припасов, а у нас с этим туго. Вот только он это знает, а потому не хочет выходить в поле на бой. Ты же сама слышишь, как каждое утро мы вызываем чусцев на битву, но все впустую. Штурмовать его лагерь нам пока не под силу, но вот если... Вот если бы Небеса помогли мне выманить брата Юна из лагеря... - и, склонив голову, глянул на нее искоса, диковато блестя глазами из-под длинной челки.
Это больше всего напоминало заговор. Хороший такой, древнекитайский заговор, которым полнилась история Поднебесной от самой зари времен.
- Ты меня сейчас подбиваешь выманить родного мужа? – поинтересовалась Тьян Ню. - А вдруг сию же минуту там, – она тоже махнула в сторону чуских позиций. - Мой ван-гегемон подговаривает твою жену на что-то эдакое? Сидят за чаем и мудрят, как тебя разбить. Понравится тебе такое?
Лю с ухмылкой отмахнулся:
- У твоего Сян Юна на такое наглости не хватит. Он ведь благородный князь, честный и храбрый, он не станет использовать женщину, чтобы победить мужчину. А я, – и Сын Неба подмигнул, - черноголовый простолюдин, хитрый, наглый и подлый. Мне любой способ для победы годится. Надо будет, кого угодно использую,и не поморщусь. Потому что, сестренка, цена очень уж велика. Сколько жизней ещё мы с братом Юном кинем в костер этой войны? Сотню тысяч? Две сотни? Нo даже будучи подлецом и хитрецом, я слово свое сдержу. Помоги мне. Я так и так выполню свое обещание. Я отпущу тебя к Сян Юну и позволю ему уйти живым, на Небеса, в мир будущего, за четыре моря или куда там ты его заберешь. Я пощажу чуских солдат и помилую военачальников. Я усмирю ванов и дам Поднебесной мир. Просто с твоей помощью я сделаю это чуточку быстрее. Ну как? По рукам?
Тьян Ню, памятуя о том, что здесь не принять торопиться, неспешно и плавно наполнила его чарку из крошечного, почти игрушечного чайничка красной глины,и подала с поклоном, как полагается. Этот человек родился на две тысячи лет раньше их с Люсей отца, но разве был он от этого глупее или хуже?
- Как мне отказать подлинному Сыну Неба, братец? – сказала Таня, не потупив, по примеру древних красавиц, взор. – Ты совершенно прав. И я тебе верю.
И голову склонила, приготовившись выслушать его задумку.
Низкое небо над дальними, будто тушью нарисованными, стенами города Гулина, ещё не успелo посереть от позднего зимнего рассвета, а ханьская армия уже построилась в ожидании приказа выйти из лагеря. Храпели злые кони, над тысячами солдат вился пар,и хмурые их лица мрачнели подстать занимающемуся пасмурному, стылому дню. Но Лю Дзы, прямо на конė въехавший на командирский помост, был зол и весел. Хань-ван вздернул Верного на дыбы, вынуждая заржать, и тут же проснулись огромные боевые барабаны и сипло заревели длинные трубы.
- Братцы! - закричал Сын Неба, и зычный его голос взлетел к сумрачным небесам и воспарил над армией, как коршун над Великой Равниной. – Братцы мои! Гляньте-ка! Видите эти костры? Это чусцы греются спросонок! Чуете дым? Они ж там рис, небось, варят! Ну-ка, принюхайтесь! Мясцом жареным тянет! Награбили, нахапали, всю снедь из народа повытрясли – и теперь жрут! Они там пригрелись, разомлели и мясо вином запивают! Неужто мы позволим чуским хорькам жиреть на наших харчах? А, братцы? Ну-ка вдарим по паразитам со всей силы, чтоб забыли, каким концом куайцзы 29 держать! Разобьем чусцев, захватим их лагерь, отберем их рис, выпьем их вино и зажарим их быков! Сегодня каждый мой брат ляжет спать с полным брюхом!
Ханьское войско отозвалось грозным рокотом. Сперва глухо, но с каждым мгновением все злее и громче, застучали об мерзлую землю копья, загремели тяжелые, в полный рост, щиты, когда воины разом заколотили в них мечами. Лю вскинул руку,и грохот этот оборвался; войско замерло, как один челoвек.
- У меня только один приказ – дорогого моего брата, чуского князя Сян Юна, не сметь убивать! Кто моего родича тронет, того на месте казню. А теперь – вперед! Смерть чусцам! Смерть!
- Смерть! - взревела армия Хань. - Смерть!
Лю выхватил меч и вскинул его к небу, ловя клинком отблески факелов.
- Вперед!
Барабаны гремели так, что содрогалась не только земля, но и все Девять Небес. И когда бессчетное, неудержимое человечье море, ощетинившись копьями, громыхая и звеня, колыхнулось и устремилось вперед, Лю на миг зажмурился, сам ошеломленный той силой, что сумел собрать и разбудить. Знамена над его головой хлопали на ветру, как рукава плакальщиц.
29 - палочки для еды
Упорство, с которым Лю Дзы вот уже который день вызывал на бой армию Чу, заслуживало лучшего применения. И это был тот редкий случай, когда не следовало ввязываться в сражение ни под каким предлогом. Даже Сян Юн это прекрасно понимал. Командиры ему все уши прожужжали, цитируя наперебoй «Законы войны». И довели-таки вана-гегемона до крайности. Бешеный чусец приказал Ли Луню отыскать свиток, где черной тушью по тщательно отполированному бамбуку были записаны все военные хитрости,и лупил им по головам самых рьяных советчиков, приговаривая: «Я, придурки, сам умею читать по писанному!» Только щепки в разные стороны летели.
Удивительным образом наказание не коснулось только Ли Луня, который благополучно отсиделся за государевым креслом. Ординарец, битый по любому поводу, счел это добрым знаком и в полной мере насладился муками высокого командования. В кои-то веки колотушки достались кому-то другому.
Но счастье юного Ли длилось недолго. Не успели битые военачальники уползти прочь из шатра Великого вана, как вестовой с воплем «Срочное письмо для Сян-вана!» рухнул у ног государя.
- От кого послание? - спросил тот, с подозрением разглядывая лакирoванную коробку.
- С той стороны передали, - уклончиво ответствовал гонец, дернув головой в нужном направлении.
Чуская и ханьская армия стояли друг против друга,и перепутать, где чья сторона, было сложно и сослепу. Кто отправил письмо, тоже спрашивать не имело смысла. Уж точно не главный ханьский кашевар.
- Ага!
Опустевшая коробка полетела в Ли Луня, но была им аккуратно поймана и спрятана в рукав ханьфу. На случай, если ван-гегемон пожелает ответить.