Обитель Апельсинового Дерева

Заминка обошлась ей дорого. Онрен обрушила на Тани вихрь размашистых ударов, дав волю своей немалой силе. Они сражались за честь, за славу, за мечты, которые питали с малолетства. Тани стиснула зубы, вращая алебардой, пот промочил ей рубаху, волосы липли к шее. Кто-то из драконов фыркнул.

От этого напоминания об их присутствии Тани преисполнилась решимости. Для победы в этой схватке ей придется принять удар.

Она позволила Онрен отбить в сторону свою державшую древко руку, оставив синяк на плече. Боль проникла глубоко. Онрен нацелила свое оружие как острогу. Тани отскочила, далеко уклонившись в сторону, и, когда Онрен занесла руку для решающего удара, перекатилась и со всей силы ударила по ее слабому колену. Древко щелкнуло по кости.

Онрен, задохнувшись, повалилась на мокрые плиты. У нее подломилось колено. Не дав противнице подняться, Тани чиркнула лезвием ей по плечу.

– Вставай! – воскликнул морской начальник. – Хорошая схватка. Тани из Южного дома, победа за тобой.

Зрители забили в ладоши. Тани отдала слуге оружие и протянула руку Онрен:

– Я сделала тебе больно?

Онрен не отказалась от ее помощи.

– Ну, – отдуваясь, ответила она, – по-моему, ты мне сломала коленную чашечку.

Сзади на них налетело облачко соленого ветра. Зеленая лакустринка улыбалась Тани с крыши, обнажив в усмешке все зубы. И Тани впервые улыбнулась в ответ.

Она, как издалека, услышала, что Онрен говорит что-то еще.

– Прости. – Голова у нее кружилась от радости. – Что ты сказала?

– Просто заметила, что и за таким нежным личиком может скрываться яростный воин. – Они поклонились друг другу, а потом Онрен кивнула на ряды, где еще рукоплескали ученики. – Присмотрись к Турозе. Он знает, что его ждет бой.

Тани проследила за ее взглядом. Туроза никогда еще не выглядел таким злым – и таким решительным.

11

Запад

– Вот. – Эстина Мелаго обвела рукой земли перед ними. – Наслаждайтесь видом искалинского драконьего нужника.

– Нет уж, спасибо. – Кит приложился к переходившей из рук в руки бутылке. – По мне, пусть лучше смерть станет для меня сюрпризом.

Лот смотрел в подзорную трубу. Даже сегодня, через день после встречи с высшим западником, руки его подрагивали.

Фиридел. Правое крыло Безымянного. Верховный вождь драконьего воинства. Если пробудился он, – конечно, и других западников недолго ждать. А в них черпали силу другие змеи. Если погибал высший западник, выгорал и огонь в происходивших от него вивернах.

Сам Безымянный вернуться не мог – не мог, пока стоит дом Беретнет, – но и без него его слуги способны опустошить землю. Тому свидетельство – Горе Веков.

Для их пробуждения должна быть причина. Они впали в спячку в конце Горя Веков, в ту ночь, когда небо пересекла комета. Ученые веками гадали, когда и по какой причине они могут пробудиться, но ответа никто не нашел. Мало-помалу все поверили, что этого не случится никогда. Что змеи обратились в живые окаменелости.

Лот обратил внимание на зрелище, которое открывала ему подзорная труба. Луна наполовину прикрыла свой глаз, и они плыли по водам, темным, как его мысли. Виднелось только гнездо огоньков на месте Перунты. Города, полного драконьей чумы.

Эта болезнь впервые пришла от Безымянного, чье дыхание, как говорили, несло в себе медленный яд. Высшие западники принесли с собой новую, более страшную ее вспышку. Они и виверны распространяли чуму, как крысы разносят мор. После окончания Горя Веков болезнь оставалась лишь в отдельных очагах, но ее признаки Лот изучил по книгам.

Начиналось с покраснения ладоней. Потом выступала чешуйчатая сыпь. Она расползалась по телу, и пораженный болезнью начинал испытывать боль в суставах; его мучили лихорадка и видения. Несчастных, которым доводилось пережить эту стадию, охватывал пожар в крови. Тогда они делались опаснее всего: если их не удерживать, носились с воплями, словно охваченные огнем, и каждый, чьей кожи они касались, тоже заболевал. Обычно такие умирали в считаные дни, хотя известны были и прожившие дольше.

От этой чумы не было лекарства. И никакой защиты.

Лот резко сложил трубу и отдал ее Мелаго.

– Ну вот, как видно, и все, – сказал он.

– Не теряй надежды, благородный Артелот. – Взгляд ее был устремлен вдаль. – Не думаю, что вы найдете драконью чуму при дворе. В тяжелые времена больше всего страдают те, кого вы зовете простолюдинами.

Плам и Харло вышли на нос – в руке капитан держал глиняную трубку.

– Да-да, господа мои, – заговорил он. – Мы были счастливы вашим обществом, но ничто не длится вечно.

Кит наконец осознал, что им грозило. То ли опьянев от вина, то ли обезумев, он умоляюще сложил руки:

– Капитан Харло, возьми нас в свою команду! – Его глаза лихорадочно блестели. – Сейтону не обязательно об этом знать. Наши семьи богаты.

– Что? – зашипел Лот. – Кит…

– Пусть говорит. – Капитан Харло взмахнул своей трубкой. – Продолжай, благородный Китстон.

– У меня есть земли в Холмах, хорошие земли. Спаси нас, и они будут твоими, – продолжал Кит.

– У моих ног лежат все моря. Земли мне ни к чему, – возразил Харло. – А нужны мне моряки.

– Под твоим руководством мы наверняка станем выдающимися моряками. В моем роду, знаешь ли, было немало картографов. – Он беззастенчиво лгал. – А Артелоту случалось плавать по озеру Баярд.

Харло рассматривал их своими темными глазами.

– Нет, – твердо вмешался Лот. – Капитан, благородный Китстон встревожен предстоящим делом, но долг призывает нас в Искалин. Чтобы добиться справедливости.

Сморщившись, как засохшее яблоко, Кит дернул его за полу камзола, отвел в сторону.

– Артелот, – зашептал он, – я же хочу нас вытащить. Потому что там… – он развернул Лота к огонькам вдалеке, – нет никакой справедливости. Ночной Ястреб отправил нас обоих на смерть из-за грошовой сплетни.

– Даже если Комб изгнал меня ради своих тайных целей, я, раз уж стою на границе Искалина, хочу узнать, что случилось с принцем Вилстаном. – Лот положил руку на плечо другу. – Если хочешь вернуться, Кит, я не стану думать о тебе хуже. Не тебя наказывали.

Кит с досадой поглядел на него.

– Ох, Лот… – уже мягче сказал он. – Ты ведь не Святой.

– Зато с яйцами, – вставила Мелаго.

– На благочестивые разговоры нет времени, – отрезал Харло, – а вот по части яиц я соглашусь с Эстиной, благородный Артелот. Если ты считаешь, что годен для морской жизни, только скажи, и я впишу тебя в команду.

– Правда? – моргнул Кит.

Харло остался невозмутим. Видя, что Лот молчит, поэт вздохнул.

– Так я и думал. – Харло взмахнул своей трубкой. – Ну и проваливайте с моего корабля.

Пираты заржали. Мелаго, поджав губы, поманила за собой Лота и Кита. Когда Кит развернулся к ней, Лот поймал его за руку.

– Кит, – пробормотал он, – не упускай случая, оставайся. Ты для Комба не угроза, не то что я. Тебе можно будет вернуться в Инис.

Кит с улыбкой покачал головой:

– Оставь, Артелот. Той малостью благочестия, что во мне есть, я обязан тебе. И хотя у меня другой покровитель, я знаю, что рыцарь Верности не велит бросать друзей.

Лот хотел возразить, но обнаружил, что улыбается в ответ. И они рука об руку последовали за Мелаго.

С «Розы вечности» они спустились по веревочному трапу. Их начищенные сапоги скользили на выбленках. Когда оба устроились в гребной шлюпке, где уже ждали их сундуки, к ним присоединилась Мелаго.

– Передай весла, благородный Артелот. – Когда Лот исполнил приказ, она свистнула. – До скорого, капитан. Не уходи без меня.

– Ни за что, Эстина. – Харло свесился через борт. – Прощайте, мои господа.

– Ароматные шарики держите при себе, благородные, – добавил Плам. – Чтобы вам ничего такого не словить.

Моряки взревели от хохота, а Мелаго оттолкнулась от борта «Розы».

– Вы их не слушайте. Они все намочат штаны, предложи им сделать то, на что вы решились. – Мелаго оглянулась через плечо. – Как ты додумался предложить свою службу пиратам, сударь Китстон? Мы, знаешь ли, живем не так, как в песнях поется. В них не говорится про дерьмо и цингу.