Страница 40 из 61
— ГУЛАГ? Я не знаю, что это.
Темнота охватила его лицо.
— Это подземная тюрьма. Нас держали в камерах, как и тебя. Приковывали цепями, как и тебя. Мы были вынуждены учиться сражаться до смерти, как и ты. Единственный способ выжить — выиграть бои. Я выиграл все свои. И я выжил. Я освободился.
Мужчина сглотнул, когда сказал это. Что-то заставило его отступить. Я прижал руку к груди.
— Теперь и я свободен?
Он кивнул.
— Я пришел и освободил тебя от твоего Хозяина — Джахуа. Ты был на наркотиках, которые они продают. Это заставляет тебя хотеть убивать. Это заставляет тебя сердиться, так злиться, что единственный способ облегчить это — насилие. Ты был похищен Джахуа, когда тебе было восемь лет. Он использовал тебя в качестве подопытного и отнял у тебя свободу воли. Под воздействие сыворотки ты делаешь все, что он приказывает. Ты убиваешь всех, когда он командует, и забываешь всех из своего прошлого.
Мое сердце пропускало удары, когда я пытался понять, что мне говорят.
— Восемь лет, — прохрипел я. — Ребенок? — Мужчина кивнул, и Талия смахнула слезы. Она плакала, уткнувшись головой мне в живот. Моя рука на ее спине сжалась, и я спросил:
— Сколько мне сейчас лет?
— Двадцать девять, — прошептала Талия из моих объятий. Она подняла голову. — Тебе двадцать девять, Заал. Тот человек, тот больной ублюдок, которого ты называешь «Хозяин», держал тебя в плену более двадцати лет.
Я отшатнулся назад. Мои ноги ударились о диван позади меня, и я недоверчиво упал. Больше двадцати лет.
Мои глаза закрылись, когда я представил лицо Хозяина. Я подумал о его коротких темных волосах, суровых карих глазах. Я подумал о его рте, руках, кулаках. Слишком много раздробленных образов пронеслось в моей голове. Крик. Я кричал, протягивая кому-то руки. Кровь. Кровь, так много крови.
И я почувствовал ярость. Я почувствовал, как во мне горит ярость, которую я не мог объяснить.
— Что произошло? — холодно спросил я и посмотрел на 818. — Почему ты освободил меня?
818 вернулся на свое место и сел. Его плечи поникли, но его темные глаза встретились с моими, и он спросил:
— Ты помнишь что-нибудь до того, как Хозяин тебя похитил?
Я отрицательно покачал головой, но вспомнил свои сны. Вспомнил двух мальчиков, которые были похожи. Маленькая девочка. Мои глаза расширились. Маленькая девочка постукивает по моему лицу, считая «один, два, три…»
Я поднял руку к лицу, к левой щеке и ощупал родинки. Талия внезапно оказалась передо мной на коленях. Она следила за моими руками.
— Ты что-то помнишь, Заал?
— Один, два, три... — сказал я, все еще представляя темные глаза и волосы маленькой девочки. Глаза Талии сузились в замешательстве, но когда она убрала мои пальцы с моего лица, а ее большой палец погладил то же самое место.
— Твои три родинки? — спросила она.
— Один, два, три, — пробормотал я. Я посмотрел ей в глаза. — Мы втроем идем пешком. Два мальчика и маленькая девочка. — Я заставил свой разум вспомнить. Я коснулся своих длинных волос. У мальчиков были длинные черные волосы. Мое дыхание участилось, когда я вспомнил. — Они выглядели одинаково.
— Да, — подтвердил 818. У меня глаза полезли на лоб.
— Кто? — выдохнул я, мои руки начали дрожать.
818 сглотнул и сказал:
— Твой брат, твой брат-близнец Анри.
Я сидел, сидел и чувствовал, как слова 818 проносятся в моей голове... «твой брат-близнец»… «твой брат-близнец, Анри»…
Я пытался вспомнить, но ничего больше не приходило. Разочарование поселилось в моей груди. Я рявкнул:
— Продолжай. Я хочу большего. Мне нужно услышать больше. — Талия схватила меня за руку, но я не мог смотреть на нее. Мне нужно было узнать больше, не отвлекаясь.
— Я знал его, — неожиданно сказал 818. — Я знал твоего брата.
Я успокоился.
— Как? — спросил я.
— Он был со мной в ГУЛАГе, грузинской подземной тюрьме. Он был лучшим бойцом, который у нас был. — Глаза 818 заполнились слезами, и он прошипел: — Он был моим лучшим другом.
Лицо 818 исказилось, когда он произнес последние два слова. Разочарование нарастало в моих венах.
— Я его не помню, — огрызнулся я. — Я не помню, чтобы знал его. — Я дышал через нос. — Что еще? — спросил я. — Скажи мне больше.
818 поднял голову, глубоко вздохнул и сказал:
— Ты из Грузии, что в Восточной Европе.
— Где мы сейчас?
— Мы в Соединенных Штатах, zolotse. В Нью-Йорке. — Я посмотрел на Талию, и у меня сжалось сердце. Ее прекрасные глаза смотрели на меня, сквозь них просачивалась печаль.
— Я ничего из этого не знаю, Талия. Я ничего не помню, и мне больно. — Я прижал руку к сердцу. — Внутри меня пусто.
— Я знаю, — успокоила она. Талия встала и села ко мне на колени. Ее ладонь прижалась к моей щеке, и она прижалась губами к моим. Когда она отстранилась, я глубоко вздохнул. — Пусть Лука расскажет тебе о твоем прошлом. Твои воспоминания вернутся. Не заставляй их, просто позволь им вернуться по собственной воле.
Лука откашлялся.
— Ты был прототипом препарата, на который тебя подсадили. Твои воспоминания все еще внутри тебя, но потребуется время, чтобы вернуть их все.
— Ты знаком с этим? — спросил я, заметив многочисленные шрамы на его теле.
— Я живу этим, — ответил он, — и я не был на том же наркотике, что и ты. Твой наркотик намного хуже, намного сильнее.
Мои пальцы сжались. Мои зубы начали скрежетать от этой информации, но я кивнул головой, чтобы Лука продолжил.
— У тебя была большая семья, Заал. Две сестры и два брата. Ты был старшим, со своим близнецом. У вас была сестра, которой было пять лет, и малыши: девочка и мальчик.
Я пытался контролировать дыхание, хотя это было непросто.
— Продолжай, — подтолкнул я.
Лука продолжил.
— Джахуа был другом семьи. Он босс семьи союзной мафии. И вот однажды он пришел к тебе домой... — Лука глубоко вздохнул. Мой желудок сжался. Я чувствовал, что должен это знать. Я знал, что эта информация важна.
— Давай же! — огрызнулся я. Карие глаза Луки встретились с моими.
— И он убил их всех. Убил твою семью прямо на твоих глазах.
Талия замерла и повернулась лицом к моей шее. Я вдохнул и выдохнул. Память не вернулась, но вернулся гнев. Гнев за то, что Джахуа сделал. Забрал мою семью.
— Он пощадил тебя, Заал. Взял тебя и твоего близнеца, Анри, с собой для экспериментов. Он ставил над вами опыты за опытами, чтобы проверить, работает ли препарат. В итоге через несколько лет с тобой это сработало на сто процентов. — Он оставил это повиснуть в воздухе.
— А он, мой брат? — спросил я.
— Лишь частично. Он забывал обо всем на время, но наркотик никогда не действовал достаточно долго, чтобы забрать всю его свободу воли. Джахуа добивался полного повиновения. Он знал, что твой брат не даст ему этого. Поэтому он отправил его в ГУЛАГ, где я познакомился с ним несколько лет спустя.
Мои мышцы болели, и я чувствовал себя истощенным. Я ухватился за Талию, молясь о воспоминании, о проблеске моего прошлого. Но я оцепенел. В моем гребаном мозгу ничего не было.
Талия, чувствуя мое напряжение, гладила мою кожу, прижимаясь поцелуями к моей шее.
— А мой... мой брат? — спросил я. В комнате воцарилась полная тишина.
Лука опустил голову и провел рукой по волосам. Он поднял глаза и прошипел: — Он недавно умер. Умер в клетке, сражаясь. В драке.
Моя грудь сжалась. Моя щека дернулась. Я ждал боль от потери брата и сестры, но ничего не вышло. Как будто мой мозг отключился.
Женщина рядом с Лукой положила голову ему на плечо и что-то прошептала на ухо. Лука повернулся к ней и поцеловал в щеку. Усталые глаза Луки встретились с моими, и я сказал:
— Ты был там.
Лука кивнул головой.
— Я дал ему обещание отомстить его похитителям. Мы узнали, что это был Джахуа. После мы узнали о тебе. Я освободил тебя, потому что так бы поступил Анри, поменяйся мы с ним местами. — Глаза Луки вспыхнули внезапной вспышкой ярости. — И затем я убью Джахуа. Я отомщу за твоего брата.