Страница 2 из 3
Звучит грязно. Боже, я готова стать для него нижней шестеркой, лишь бы вместо пальцев он елозил у меня во рту своим выпирающим членом.
Барс надевает на лицо непроницаемую мину. Профессионализм не проебешь!
К сожалению.
Я пытаюсь отрешиться от мыслей, где я сейчас развожу ножки в сторону и задираю юбку.
Черт, Денис касается меня бедром. Облокачивается рукой на мою грудь и всовывает в открытый рот зеркало.
Несколько минут он собирается с мыслями. Включает и выключает бор машину. Но к лечению не приступает.
— Сделаешь минет сейчас. А потом я долечу твой зуб и трахну тебя. Подходит? — сдается он, глядя в мои порочные глаза.
Стоило бы возмутиться такой прямолинейности. Но я начинаю улыбаться на один бок. Правая щека онемела.
— Подходит, — говорю, дрожа от предвкушения.
Барс откладывает свои инструменты на столик позади себя. Встает и слишком быстро отходит к двери. Затем лишь, чтоб закрыть ее и вернуться ко мне обратно.
И теперь я бесстыдно пялюсь на его ширинку, зная, что сейчас произойдет то, о чем я мечтала столько бессонных ночей.
Все движения Дениса выверенные и точные. Словно он сам ни раз представлял, как трахает меня на этом кресле.
Вот он опустил спинку, и я оказалась в лежачем положении. Вот он снял перчатки и выкинул их в мусор. И вот он расстегнул халат и брюки, достал тяжелый твердый член.
Неотрывно глядя мне в глаза, мужчина изменился. Из доброго доктора Ай Болита превратился в опасного возбужденного Бармалея.
И член его я рассматриваю с интересом. Изогутый чуть влево, с крупной гладкой головкой. Херов гриб.
И в прорези блестит смазка. Когда Барс зажимает ствол, капля с головки стекает и капает на глянцевую плитку кабинета.
— Я передумала, — сглатываю и говорю громко.
Это я так шучу. Решила посмотреть на реакцию мужика с голым членом, из-за которого столько лет лила слезы. Пусть почувствует облом хоть на эти секунды.
— Нет. Не передумала, Ириска. Открывай рот, — усмехается Барс. Тоже криво, будто у него от возбуждения перекосило лицо.
Ладно, он прав. Я бы в жизни не передумала. Тянусь сама языком к влажной прорези в головке. Терпкий вкус и запах лекарств в кабинете перебивает мускусный мужской. До спазмов в горле приятный.
Стоило заглотить крупный увитый венами ствол глубже, как выдох облегчения, больше похожий на стон сорвался со сжатых в линию губ мужчины.
Его глаза стали совсем тучными, когда я бесстыдно раскинула колени в стороны и задрала юбку. А потом и вовсе обнаглела. Отодвинула тонкое кружево трусиков в сторону и начала кружить пальчиками по клитору.
— Оу, е! Выглядишь между ног волшебно, — срывающимся голосом прокомментировал Барс мою киску. И сжав мои волосы в кулак, резче толкнулся членом в горло.
Пьянящий запах и вкус кружит голову крепче лекарства. Твердый ствол, увитый выпуклыми венами-корнями, отпечатывается в моем тугом ротике. И когда он в который раз таранит горло до спазмов и непроизвольных слез, я ныряю в свою киску пальчиками. Тело сводит судорога, и я кончаю первая. Выгибаюсь в мост, закашливая и давясь.
Барс отталкивает мою руку и всовывает в меня свои пальцы, чтоб на них ощутить сокращение мышц влагалища. Крупные гладкие пальцы насаживают меня резче и глубже. И в сполохах эйфории чистейшей и яркой, я проваливаюсь в нирвану на несколько секунд, что кажутся вечностью.
— Сладкая Ириска, — комментирует Барс, облизывая свои пальцы.
Член в моем горле становится тверже. Напрягается, как стальной прут и начинает подрагивать. В следующий момент он выстреливает терпким солоноватым семенем. Заполняет мой рот, я едва успеваю сглатывать.
С сожалением тянусь за желанным органом, когда он покидает мой рот. Барс же склоняется ко мне и припечатывает губы поцелуем.
С ума сойти. Вот он первый поцелуй. После минета в стоматологическом кресле. Должно же было быть наоборот. Но у меня в жизни все через задницу. Поэтому я смирилась и с удовольствием приняла подобную хронологию событий.
Губы Барса жесткие, язык настырный. Не стесняясь и не задумываясь о брезгливости, мой личный стоматолог исследует полость рта языком так, как только что трахал мой рот членом. С упоением, искренне наслаждаясь моментом нашего единения. Половина моих рецепторов отключена обезболивающим уколом. Поцелуй получается однобокий. Но мне достаточно самого осознания того, что Денис наконец то заметил меня как женщину.
Долгие минуты звучат пошлые хлюпающие звуки наших лобызаний. Мы спаяны в объятиях. И снова опомнившись, мужчина выдыхает мне в рот
— Шестерка снизу членом не вылечится. Открывай рот.
С улыбкой парирую
— Можешь еще раз попробовать. А, вдруг…
Глава 2
— Блядь, не смотри так. А то я тебе вместо зуба просверлю десну до челюсти, — с насмешкой говорит Денис. Сверло и зеркало в моем ротике. Там, где только что побывал его здоровенный член.
А я неотрывно пялюсь на строгого доктора и с трудом давлю лыбу на один бок.
— Скучал? — слово с открытым ртом едва понятно. Но Барс поминает меня. Смотрит поверх прозрачных очков в мои глаза, а кажется будто душу пронзает насквозь.
— Нет, — говорит ровно и спокойно.
Сука. Мог бы после минета и соврать. Соси потом всяким стоматологам!
Барс начинает сверлить зуб и добирается до корня. Я начинаю чувствовать тонкие прострелы боли в виски.
Морщусь и ерзаю на кресле.
— Терпи, Ириска. Обезболивающее перестает действовать. Мы заигрались. Много времени потратили, — говорит мудак и не краснеет.
Я злая. Не скучал он, видите ли.
А я скучала. Долго. Много лет мечтала о нем. О его холодном циничном взгляде. О его умелых профессиональных руках, которые хозяйничали только по делу и только во рту. А я бы хотела, чтоб они между ног поработали. Поглубже и побыстрее.
А он не скучал. Доктора все прибитые, с атрофированными чувствами. Потому что на трупах в институте учатся и спирт этиловый бухают литрами. А еще, они медсестер своих трахают членом, как отбойным молотком. Интересно, Барс свою секретутку тоже поебывает?!
Ох, злости во мне накапливалось все больше.
Это ж надо было попасть именно к этому наглому борзому мужику, по которому я заревела все подушки.
— Сплевывай, — ровно говорит Барс.
И что б его молния поразила на месте, я сплевываю прямо ему на халат.
— Козел. Не скучал, говоришь, — я порывисто пытаюсь встать.
А здоровый бугай прижимает мои плечи и начинает ржать, как дикий конь в поле.
— Куда собралась. Сиди, дура. У тебя нерв оголен. Сейчас наркоз пройдет на стены полезешь. Нам шестерку надо обработать. Потом я тебя еще трахну и только тогда отпущу. Уговор был таков, — говорит и не краснеет.
— Пошел ты к чертовой матери. Я обиделась, — тщетно пытаюсь вырваться. А придавлена так, словно на меня стена бетонная обрушилась.
— Лежи, не брыкайся. Не скучал я. Не скучал. Охуевал без тебя. С ума сходил. Думал, ты уехала и не вернешься. Отец твой сказал, что ты с мужем развелась и уехала с очередным ебарем на Кипр, — зло цедит сквозь свои идеально ровные зубы, а зрачки ледяные, словно в них ртуть плещется.
Уехала… с кем?!
Я пытаюсь вспомнить. Ну да. Папа отправил со мной своего юриста, Котова Данилу. Тот в первые дни ко мне пристраиваться пытался. Лютики ромашки охапками носил. Инжир и гранаты дарил килограммами.
Это что ж получается, папа решил меня со своим другом тогда свести. И видно похвастался Денису, как удачно дочь сплавил. Ему мой муж с первых дней не нравился. Сейчас я, конечно понимаю, что не зря. Кобелина он оказался знатный.
Но все же…
Улыбаюсь шире. От борьбы с Барсом аж жарко стало. Вот мужик скала.
А все-таки скучал… Думал обо мне, выспрашивал.
Похвально. Тогда ладно. Пусть долечивает шестерку. И обязательно трахает меня после.
— Вот так. Сиди спокойно, я халат переодену, — Денис убирает руки с моих плеч. На коже горят следы от грубой хватки.
И нет. Мне не стыдно, что я плюнула в него. Жалко, что в непроницаемую морду не попала. За все годы, что он меня терроризировал собой. Натуральный гад. А еще клятву Гиппократа давал. И при этом меня мучал так бессовестно и жестоко.