Страница 4 из 23
Тогда я пошла на хитрость. Стала разрывать подол платья на широкие полосы.
– Что ты делаешь? – поинтересовалась Анатабель.
– Меняю имидж.
– Зачем?
Она раздумала спать, и теперь сев, смотрела на меня, недоумевая.
– Как думаешь, если я завяжу эти ленты бантиками, я стану похожа на женщину легкого поведения? Какую-нибудь доступную плясунью- Вертихвостку?
– Не знаю, скорее всего, но зачем тебе это?
– На случай, если Антич захочет отдать меня в качестве развлечения своим слугам. И сама захочет присутствовать при этом.
Самое трудное было располосовать подол платья сзади, не снимая его. На помощь бывшей подружки рассчитывать не приходилось, и потому кое-как, но с задачей я справилась сама. Завязала первый бант. Получилось красиво, а главное – то, что надо! Затем, не спеша завязала остальные.
– А что такое может быть? – в голосе Анатабель послышался страх.
– Вполне. Что еще делать с распущенной женщиной, каковой она меня считает? Осталось лишь глаза подвести, да губы яркой помадой покрасить. Как думаешь, я им понравлюсь?
– Лануф, не говори так!
Я пожала плечами. Не любо, не слушай. К тому же я говорила все это не ей, а тем, кто за нами наблюдал. Мои слова непременно долетят до ушей Антич, и та мне назло не станет отдавать меня на развлечение слугам, если подобная мысль была в ее голове. И даже, если не было, то лучше перестраховаться.
– Анатабель, я на твоем месте готовилась бы к худшему. Ты не во дворце султана, чтобы капризничать и предъявлять претензии.
Мой совет ей не понравился. Она нахмурилась, скривила губки, словно в воздухе запахло чем-то неприятным. Затем встала и подошла к зеркалу.
– Лануф, она же не может так с нами поступить.
– А кто ей помешает?
– Но нас уже ищут… – сказала она как-то неуверенно.
– Меня никто, а тебя… Ты уверена, что кто-то будет тебя искать?
Анатабель сердито покосилась на меня.
– Вот то-то… – поняла я ее мысли. – Когда нас найдут, если такое чудо вообще случится, мы успеем состариться.
К этому времени я закончила работать с платьем и приступила к нанесению макияжа. Внезапно померкло освещение, но прежде, чем я успела высказаться по этому поводу, освещение восстановилось. Вместо меня высказала свое оригинальное мнение Анатабель:
– Надеюсь, в корабль врежется метеорит и угодит прямо в голову Антич.
Мы переглянулись и рассмеялись. Да, именно этого нам сейчас и не хватало. Но, кажется, мы зря перешли на веселый лад. Спустя пару минут явилась Антич. Анатабель восприняла ее приход настороженно, во всей ее фигуре читалась неприкрытая агрессия. Проще говоря, она готова была рвать, метать, кричать и биться в истерике.
Антич была в золотистом шелковом платье, выставляющем на показ ее загорелые, до бронзового загара плечи и ноги. На поясе, заменяя украшения, висели: слева – кортики в ножнах, а справа в виде груш – парализаторы ближнего действия. «Беллы» на этот раз не было – она не гармонировала с внешним видом женщины в маске. Зато правая рука сжимала позолоченный «Револ». Крупнее, чем был у Татхенгана, но размер, а еще больше – содержимое, невольно внушали уважение к его хозяйке.
Антич звонко цокнула каблучками туфель, отойдя от входа на пару шагов, и остановилась. Черные глаза, выглядывающие из-под маски, смотрели на нас, вспыхивая от гнева.
– Вижу, вы нашли общий язык, – заметила она спокойным голосом, – интересно, надолго ли?
– Тебе нужны деньги? Я заплачу, – взволнованно проговорила Антич.
– Деньги? В них я совершенно не нуждаюсь.
– Но что тебе от меня надо?
– Ты всего лишь пешка в моей игре, но пока я тебя назначаю королевой. Следовательно, и вести себя ты должна по-королевски.
– Что это означает? Что я должна делать?
Анатабель растерянно заморгала глазами.
– Ты королева, а ей позволено все!
– Но королева свободна, – вмешалась я.
Антич перевела на меня взгляд и ответила:
– В пределах игрового поля. А ваше поле – эта комната. Анатабель, не разочаровывай меня. Это в твоих же интересах.
– Я в твои игры не играю! – возмутилась Анатабель.
– Разве у тебя есть выбор? Или может, ты предпочитаешь отправиться на тот свет?
Анатабель замялась и только лишь раскрывала беззвучно рот, одновременно вытаращив глаза от бессильного возмущения, словно рыба, оказавшаяся вне родной стихии.
– А давай лучше меня за борт, – бодро предложила я. – Я смертельно обожаю холод и тьму.
Антич ничего мне не ответила. Пронзив суровым взглядом мою бывшую подружку, она заявила:
– Дорогуша, если тебе не удастся выбить дурь из этой красотки, твоя жизнь не будет больше представлять для меня интереса.
И она ушла, оставив ее в глубоком душевном смятении.
– Лануф, что мне делать? – в отчаянии проговорила она.
– Что тут непонятного? Ты должна превратить мою жизнь в ад. Чем больше слюней будет пускать Антич, глядя, как я пресмыкаюсь перед тобой, тем дольше ты проживешь.
– Я не могу так с тобой поступить… и умирать не хочу.
– Решай сама, – холодно сказала я, – я вряд ли чем могу тебе помочь.
– Лануф, но ты раньше как-то выбиралась из подобных ситуаций, помоги мне, – она закрыла лицо руками и, опустившись на пол, горько заплакала.
– Не плачь, Ан, – сжалившись, я обняла ее, – все будет хорошо.
– Я не верю… – пробормотала она сквозь слезы. – Мне кажется, я скоро умру.
Я возмущенно воскликнула:
– Не говори так! Тебе еще жить, да жить. Подумаешь, встретился человек с патологиями в психике, так уж все сразу помирать что ли?
Она, всхлипнув, подняла на меня заплаканные глаза. На ресницах висели капли слез, и, не удержавшись, капали ей на колени.
– Лануф, я так и не поняла, за что ты на меня сердишься?
– Ты про конфликт на «Розовой Мечте» вспомнила?
Она кивнула, сбросив с ресниц остатки слез.
– Ты же все обо мне султану рассказала. Я столько от него натерпелась, что вспоминать тошно.
– Но я ничего о тебе не рассказывала, поверь. Он совершенно не знал, что мы знакомы, до того момента, как я встретила его на трапе твоего корабля, – она крепко сжала мои руки, глядя с такой неизмеримой честностью в глазах, что душа моя невольно содрогнулась.
– Но вы были женаты несколько лет, и что он ни разу не поинтересовался твоими знакомыми?
– Только после того, как понял, что и ты входишь в их число. Но это было уже после женитьбы на Ирлисе.
Я ожидала, что Анатабель покривит душой, хотя бы в мыслях, но ничего подобного. Она была искренна передо мной. Анатабель горько усмехнулась, сказав:
– Хоть в одном мне сегодня повезло…
– В чем?
– В том, что ты спокойно меня выслушала. Я понимаю, тебе трудно мне поверить. Только я ничего не придумываю.
Я вздохнула, опустив глаза.
– Теперь понятно, почему Татхенган хотел нас примирить, – и осеклась, сообразив, что проболталась.
– Он, правда, этого хотел? – глаза Анатабель засветились радостью. Она не поняла, в чем состояла моя ошибка. Ведь для нее Ворона – это всего лишь птица.
– О, да, до своей смерти он часто о тебе вспоминал, – заверила я, помогая Анатабель встать.
– Значит, он не забывал обо мне? – взволнованно проговорила она.
– Нет. А почему вы развелись? Неужели мои слова, произнесенные в пылу гнева, оказались пророческими?
Мы сели на кровать, продолжая беседу, как в старые добрые времена.
– Я не приняла к сведению твои слова, но зря. Влияние Ирлисы на султана стало огромным, и я почувствовала себя лишней. Я любила его и потому готова была вытерпеть все, кроме его последней женитьбы. Между нами часто стали вспыхивать ссоры. Я поняла, что неспособна терпеть конкуренток в постели, и потому решила, что лучше уйти самой, чем в один прекрасный день оказаться за стенами дворца. Татхенган был щедр… – глаза ее вновь заслезились. – Но знаешь после похищения Ирлисы, я прилетала к нему, надеялась утешить, но он меня даже на крыльцо не пустил. А вскоре узнаю, что он трагически скончался, я едва не впала в депрессию. Ты мне веришь?