Страница 11 из 23
– Ан, мне не хочется тебя беспокоить, – я подошла, – но я должна убедиться, что это ты, – я осторожно взялась за край простыни, предположительно в районе головы, и приподняла ее. Затем резко опустила.
– Да, это ты.
Я вздохнула зажмурившись. От вида ее мертвенно- Бледного лица мне стало дурно.
– Дорогая, я не могу увезти тебя, – говорила я вслух, пугаясь собственного голоса. Эхо в помещении было таким сильным, что волосы на голове вставали дыбом.
Увезти ее я действительно не могла. Я даже попыталась, для очистки совести, потолкать тележку, но гроб был для меня слишком тяжелый. А ведь его еще надо по трапу поднять на борт. Одной мне с этой задачей не справиться.
– Не волнуйся, я все равно заберу тебя с собой, – пообещала я, лихорадочно бегая вокруг гроба. И сообразила: руками через простыню начала ощупывать то, что было ее телом. Ткань сразу пропиталась кровью и прочими жидкостями, но я, преодолевая брезгливость и отвращение, искала то, что мне нужно. А нужна мне была хотя бы одна целая, но небольшая часть тела. О голове я и думать не хотела. И вот я наткнулась на что-то довольно острое. Перстень! Обрадовавшись, я определила подробное местонахождение руки, достала ее, и стала думать, куда ее спрятать.
У самой двери стояли емкости для медицинских принадлежностей. К ним-то я и отправилась искать что-нибудь подходящее. В одном из шкафов я наткнулась на пустую пластиковую коробку. В нее-то затем я положила кисть руки Анатабель. До этого я всячески старалась не смотреть на то, что держала в руках. После этого быстро покинула помещение.
Паника, последовавшая за катастрофой, достигла и этого этажа. Вдалеке слышалась возбужденная речь и беготня.
«Наверно пожар», – предположила я, и, глянув на неподвижные тела охранников, решила убрать их с глаз долой. Минут пять ушло на то, чтобы затащить их в хранилище. Это было нелегко. Я устала, вспотела, прическа ужасно испортилась. Но разве это причина портить себе настроение?
Зажав в руке коробку, я помчалась к транспортному отсеку. По пути захватила оставленный в коридоре узелок с вещами. В одном из платьев я спрятала свою ношу.
В отсек вошла без проблем. Вход был свободен. Охранника, любящего спать на своем посту в нем не было. Скорее всего, решил узнать, что случилось. Улыбнувшись такой удаче, я захлопнула дверь, набрала код, состоящий из десяти цифр, какие пришли на ум. На открытие замка у людей Антич уйдет много времени. Возможно, им придется взрывать дверь. Но это уже не мои проблемы.
Затем пулей влетела по трапу на борт безымянного корабля. Пока трап поднимался, я уже колдовала в отсеке управления.
«Контакт с системой внешнего управления шлюзами» – затребовала я.
«Есть контакт», – ответил главный компьютер.
«Приготовиться к взлету. Завести двигатели…»
Автоматика подчинялась беспрекословно.
«К взлету готов. Необходимо подтверждение пилота»
– Подтверждаю, – я резко нажала на пусковой рычаг.
Корабль завибрировал на магнитных подковах, и начал вертикально подниматься. В смотровом экране я увидела, как расходятся в стороны, словно лепестки гигантского цветка, створки шлюза.
– Давай, милый, не тяни. У меня нервы не железные!
Мне казалось, что время тянется слишком медленно.
– Ну, в чем дело? – я взглянула на монитор. – Ах, я забыла про якорь!
На своих комеатах я не использовала систему дополнительного притяжения. Не мудрено забыть о ней. Проделав необходимые манипуляции с командами, система «якорь» отключилась. Звездолет пружиной оторвался от подков и помчался в свой первый полет.
Совершить побег с первой попытки – это что-то! Я пребывала в эйфории, оказавшись за пределами «Пересмешника». Я даже смеялась, глядя на удаляющийся корабль. Это было настоящее счастье! Но нет, улететь просто так я не могла. Я хотела убедиться, насколько серьезно пострадал корабль Антич. Я снизила скорость и развернула звездолет. Ведь мне сейчас ничто не грозит. Обо мне вряд ли кто сейчас думает. На Антич навалилось столько проблем, ей уж точно не до меня.
«Безымянный» так я окрестила свой комеат, бесстрашно устремился к застрявшему в астероиде лайнеру. Лайнер был чудовищно огромным. Он походил на доисторического серебристого мегаллодона, решившего с разбегу проглотить что-то, что с виду казалось маленьким, а на деле выяснилось, что «фрукт» не по зубам.
Его левая часть была проколота, словно шампурами, многочисленными астероидными скалами. Корабль изогнулся дугой, как замершая в агонии акула, и вокруг него образовывался белый туман, свидетельствующий об утечке воды и воздуха. Кое-где вспыхивали искры, но серьезных очагов возгорания не наблюдалось.
Это была довольно удачная, если можно так выразиться, катастрофа.
Удостоверившись, что лайнер не скоро придет в себя от колючего «поцелуя» астероида, я пожелала ему всего хорошего, махнула на прощание ручкой, и только меня и видели.
Следуя данным главного компьютера до Фейяры, я доберусь через двадцать часов. Включив автопилот, я отправилась обживать свое новое жилище. Об Анатабель я не забывала. Нужно было найти подходящее место, где ее воскресить.
В комеате было холодно. Система отопления еще не набрала нужные обороты. И потому, из всех вещей, оставленных перед отсеком управления, одеяла, едва попав в мои руки, тут же перекочевали на плечи. Еще бы! Я в какой-то тряпочке, едва прикрывающей наготу. Хорошо, что в пылу азарта, я совершенно забывала про холод. Было бы обидно в самый важный момент взять и превратиться в ледяную статую.
Процедуру воскрешения решила провести в отсеке, именуемым по моему опыту «столовой», хотя в помещении не было даже стола. Только голые теплоизоляционные стены, мягкий пол, да по центру потолка пара ламп, похожих на днища раскаленных до красна сковородок.
– Извини, Ан, понимаю, ты являлась на этот свет в более уютном месте, но мне, кажется, здесь гораздо теплее, – произнося эти слова, я чувствовала, как от холода меня начинает трясти. Время эйфории ушло в прошлое, ничего не поделаешь.
Я бросила на пол вещи, оставив в руке лишь одно из платьев. Из него я осторожно вынула коробочку.
– Учти, я тебе не скажу, что ты клон. В принципе вы ведь одно и то же, – рассуждала я вслух.
Прежде, чем открыть коробочку, я задумалась: «А что сказать по поводу ее воскрешения? Она ведь будет задавать вопросы…»
– Дорогая, тебя накачали наркотиками и тебя преследовали галлюцинации. И слава Дарьяну, что ты очнулась. Тебя никто не убивал, – я вздохнула. – Какой бред! Я бы не поверила. А ну и ладно…
И, вообще, кто сказал, что разговаривать самому с собой плохая примета? Если бы не холод, мне бы сейчас было бы очень хорошо.
Наконец, я решилась, открыла коробочку, и без лишних церемоний вытряхнула ее содержимое на пол. Мысленно порадовалась, что «Белла» по-прежнему с собой, а значит, неприятностей не будет.
Некоторое время кисть руки лежала неподвижно. Она была покрыта каплями крови, и казалась не по возрасту Анатабель старой и костлявой. Перстень с большим эсмеральдом в окружении сверкающих оранжевых алмазов, казался неуместным. И вдруг кисть зашевелила пальцами, послышался скрип ногтей по полу. Из кисти начала расти рука, затем плечо, и так далее, далее… Я уже не смотрела, ждала, когда все кончится. Даже вышла за дверь, лишь бы не слышать звуки, которыми сопровождался процесс воскрешения.
– Я очень, надеюсь, что у тебя с головой все в порядке. Очень, очень… – шептала я, дуя на руки. Изо рта шел пар, но рукам теплее не становилось.
Неожиданно за дверью раздался душераздирающий женский крик, граничащий с визгом. Я, конечно, ожидала нечто подобное, но от этого крика сделалось не по себе. Просто оторопь взяла.
К моменту, когда крик затих, я взяла себя в руки, и решительно открыла дверь.
Анатабель бегала по комнате, в чем мать родила. В одной руке она прижимала к груди платье, а другой стучалась в стены. Увидев меня, замерла ошарашено. Ее белые волосы, спадающие волнами на плечи, и бледное лицо делали ее похожей на гипсовую статую.