Страница 12 из 20
- Первым делом, первым делом. Хлебни глоток. Виски столетней выдержки. Отличная штука. Я глотнул и закашлялся.
- Глотни еще, легче пойдет. Чувствуешь - согревает? - Я чувствовал. Замечательная вещь.
Мы по разу приложились к фляжке, и я указал на Мелиссу - она, похоже, не очень-то продвинулась со своей сделкой.
- А-ах, - сказал Том, заметно пошатываясь. - Мужик бы ей все отдал. Я согласился.
- Слушай, одолжи мне горшочек, а? Отработаю на пасеке.
- Ну, не знаю...
- Да ладно, чего тебе еще покупать?
- Много чего, - возразил Том.
- Ты ведь уже заполучил лучшее, что есть у мусорщиков, так?
- Хорошо, бери этот маленький. Хлебни еще разок на дорожку.
Когда я шел к Мелиссе, в животе у меня горело, а голова кружилась. Мелисса медленно, видимо, в четвертый раз, повторяла:
- ...только сегодня из садка. Мы всегда так делаем, это каждому известно. Все едят наших крабов, и никто еще не заболел. В прохладном месте они сохраняются неделю. Мясо вкуснейшее, вы сами подтвердите, если попробуете.
- Да пробовала я, - буркнула тетка. - И впрямь вкусно, да мяса-то всего ничего, не расчувствуешь. Бочка на дороге не валяется, а служит всю жизнь. Крабов же хватит на неделю.
- Если вы не распродадите бочки, вам придется катить их домой, дружелюбно вмешался я. - Сперва в горку, потом под горку... Да вы благодарить нас должны, что избавляем вас от груза!.. Не больно ваша бочка нам и нужна. Вот - даю вдобавок к этим вкуснейшим крабам горшочек меда от Барнарда, и вы остаетесь в барыше...
Мелисса сперва вытаращилась на меня, что я лезу в ее сделку, но теперь заискивающе улыбалась тетке. Та смотрела на мед, но бочку отдавать не собиралась.
- В Синей Книге написано: бочонок стоит десять долларов, - сказал я, а крабы - по два. Мы даем вам семь крабов, так что вы получаете четыре доллара лишку, не считая меда.
- Синяя Книга - говно, - сказала тетка.
- С каких это пор? Ее составили мусорщики.
- Да нет, ваши.
- Ладно, кто бы ни составил, все пользуются, а говном обзывают, только когда хотят надуть.
Тетка колебалась:
- А в Синей Книге правда говорится, что крабы стоят по два доллара?
- Правда, - сказал я, надеясь, что поблизости нет списка - на самом деле крабы стоят по полтора доллара.
- Ладно, - сдалась тетка, - мне нравится их мясо. На полпути к лагерю - я катил бочку - Мелисса позабыла про мою грубость.
- Генри, - пропела она, - как тебя отблагодарить?
- Не стоит, - сказал я и остановился пропустить пастухов, которые несли над головами огромный перевернутый стол. Мелисса обхватила меня руками и поцеловала в губы. Мы некоторое время смотрели друг на друга, прежде чем снова тронуться в путь: она раскраснелась, я чувствовал тепло ее тела. Когда мы пошли дальше, Мелисса облизнула губы.
- Ты выпил, Генри?
- Да... старый Барнард дал отхлебнуть.
- Правда? - Она оглянулась через плечо. - Я тоже не прочь пропустить глоток.
В лагере Мелисса пошла разыскивать Кристин, а я помог дораспродать рыбу. Николен принес сигарету, и мы покурили, глядя, как пляшут пылинки в лучах послеполуденного солнца. Потом пендлтонский ковбой подрался с мусорщиком. Их разняли сердитые парни, назначенные следить за порядком. Эти ярмарочные шерифы - ребята серьезные, на затрещины не скупятся, и драчунам приходится туго. Потом я прилег рядом с дрыхнущими псами и часа два покемарил.
Рафаэль принес собакам объедки и разбудил меня. На западе небо еще синело, высоко над головой облака лучились закатными отсветами. Я очухался от сна и пошел к кострам, где народ доедал ужин. Сел рядом с Кэтрин и угостился предложенной похлебкой.
- Где Стив?
- У мусорщиков. Сказал, следующие часа два будет в Старой Миссии.
- Ага, - сказал я, уплетая похлебку. - А ты что не с ним?
- Да понимаешь, Хэнкер... Во-первых, надо было помочь с готовкой. Даже будь я свободна, нельзя же таскаться со Стивом ночь напролет. То есть можно, но какая радость? К тому же, по-моему, ему без меня лучше.
- Зря ты так.
Она пожала плечами:
- Потом пойду поищу.
- Как успехи с семенами?
- Неплохо. Хуже, чем весной, но мешочек ячменя раздобыла. С боем взяла - сейчас все интересуются ячменем, уж больно хорошие в Талеге урожаи. Ничего, выторговала. На следующей неделе засею верхнее поле, посмотрим, как взойдет. Надеюсь, не опоздаем.
- Будет твоим работа.
- Как всегда.
- Верно. - Я прикончил похлебку. - Пойду искать Стива.
- Это несложно. - Она рассмеялась. - Иди на самый громкий крик. До скорого.
В южной части парка, где стояли поселковые, было темно и тихо, только орали недовольные клетками трабуканские павлины. Между деревьями плясали костерки, плыли голоса, темные фигуры говоривших заслоняли огонь. Я споткнулся о корень.
В северной половине парка все было иначе. На трех полянах пылали огромные костры, нагретый воздух колыхал растянутые между деревьями навесы. С ветвей свисали тусклые белые фонари. Я вышел на аллею. Здоровенная тетка в оранжевом 'платье налетела на меня сзади. "Извини, парнишка". Я зашагал к лагерю Старой Миссии. Мимо пролетела бутылка, обрызгала меня и ударилась о ствол. Огонь освещал неестественно яркие одеяния. Мусорщики, от мала до велика, нацепили все свои украшения: золотые и серебряные ожерелья, серьги, кольца в нос, на лодыжки, на живот, браслеты с красными, зелеными, голубыми драгоценными камнями. Это было очень красиво.
Столы стояли длинными рядами, на скамьях впритирку сидели люди, пили, говорили, слушали игравший на краю лагеря джаз-банд. Я стоял и смотрел, но никого знакомого не видел. Потом откуда ни возьмись появился Николен, хлопнул меня по руке и сказал с ухмылкой:
- Пошли дразнить Тома, он с Доком и остальным старичьем.
Том расположился в конце стола вместе с немногими оставшимися в живых свидетелями давней поры: Доком Костой, Леонардом Саровицем из Хемета, Джорджем из Кристианоса. Эта четверка порядком примелькалась на толкучках, к ним частенько присоединялись Чудила Роджер и другие старики, помнившие прежние времена. Том из них самый старый. Он увидел нас и подвинулся, освобождая место. Мы по разу приложились к Леопардовой бутыли; я поперхнулся и вылил половину за пазуху. Стариканы разразились хохотом. У Леонарда был беззубый, как у младенца, рот.