Страница 9 из 9
Окружающая среда - совершенна, таков же и народ, или, по крайней мере, он так близок к совершенству, насколько это вообще возможно. Разумные люди, которые поддерживают свою технологию точно на таком уровне, сколько им нужно для жизни, и живут просто сами собой и друг другом.
Игра природы, возможно. Никаких преступлений, никаких болезней, никаких неврозов. Совершенный образец культуры. Танпеш - рай. Ты не хочешь покидать его, не хочу и я, не хотел и Пендлинтон. Темплин повернулся к нему: - Так это был рай.
Было ли бы преступлением, если бы я остался там? Кому бы я повредил?
- Себе,- угрюмо сказал Эккерт.- Потому что танпешане никогда бы не приняли тебя. Мы слишком непохожи, Рэй. Слишком агрессивны, слишком напористы, слишком настойчивы. Мы - нет, мы несовершенны. Ты видел сам: неважно, как долго мы бы там пробыли, мы никогда не сможем быть достойны их. Мы живем в грубом обществе и носим его метки. Наша собственная среда обусловила наше существование, и измениться мы не можем. О, мы можем пытаться, но это выходит боком. По этой причине туземцы никогда не станут похожи на нас. Мы никогда не сможем принадлежать их миру. Их собственный образ культуры не позволит им принять нас.
Их образ культуры подобен огненному мечу, преграждающему вход в Эдем после изгнания людей, чтобы сохранить его святость. Если вы - извне, вы остаетесь снаружи и никогда не сможете войти.
Он помолчал минуту, дожидаясь хоть каких-нибудь слов Темплина. Тот молчал.
- У аборигенов есть слово для этого - КАВА. Это значит, я предполагаю, ЧУЖОЙ - не обязательно низший, просто чужой. По прошествии некоторого времени мы обязательно бы заметили это. Мы не привлекали внимания, кажется, они избегали нас. Для них это - естественная реакция, как я догадываюсь. Во всяком случае, должен предполагать.- Эккерт откашлялся: Видишь ли, все, что случилось с Пендлитоном,-продолжал он неловко,- то, что он влюбился в рай, но рай не хотел иметь с ним ничего общего. Когда прошло три года, он узнал, что он отверженный в Эдеме. И он не мог покинуть его, вернуться домой и забыть. Он был выброшен на берег рая и видел впереди еще четыре года, которые должен был провести в нем, будучи парией. Пендлитон не смог этого вынести. И никто не смог бы.
Эккерт немного помолчал, думая о холодном, ароматном воздухе, теплом солнечном свете и счастливых детишках, играющих на травянистых тропинках.
- Я догадываюсь, что на тебя это совсем не произвело впечатления? - ядовито спросил Темплин.
Тень легла на лицо Эккерта.
- Тебе это лучше знать, Рэй. Как ты думаешь, смогу я когданибудь удовлетвориться собственной культурой?
- Что ты собираешься предпринять?
- Это опасно для человеческого существования, Рэй. Взгляни на это непредвзято - их культура уже убила двоих из нашего народа, и с такой жестокостью, как если бы Танпеш был заселен дикарями-людоедами. Вероятно, мы можем послать большую комиссию, попытаться изменить их.
Темплин вцепился в подлокотники кресла, его лицо стало беспокойно напряженным.
- И это случится в зависимости от рапорта, который ты составишь, так?
-Да.
- Тогда сделай что-нибудь в своем отчете, напиши, что климат там вреден для землян, придумай что-нибудь, только не позволяй изменить Танпеш!
Эккерт долгим и внимательным взглядом посмотрел на него.
- Хорошо, Рэй,- медленно произнес он.- Мы оставим рай в изоляции. Он будет внесен в карантинный список.
Эккерт повернулся и вышел. Позади него Темплин повернулся в своем кресле и невидящим взглядом уставился в крохотное желтое пятнышко, исчезающее в черноте космоса.