Страница 10 из 58
Конечно, она всегда знала, что ее поиски чреваты многими опасностями и что в конце ее, ожидает либо огромная радость, либо большое разочарование. Но насколько проще все это выглядело дома, в Новой Зеландии! Она сразу узнала его и, мучимая нехорошими предчувствиями, не осмеливалась поднять глаза. Он прошел еще несколько метров по берегу и остановился неподалеку от нее. Ей казалось, что его окружал зыбкий, мерцающий и острый, словно бритва, ореол опасности.
Сейчас Кэндис готова была бы отдать все, только бы оказаться у себя дома в Окленде.
- Это частные владения, - нарушил он напряженную тишину. Голос его звучал холодно и бесстрастно, словно они никогда не встречались. - Что вы здесь делаете?
- Как видите, меня взяли под стражу, - ответила она, позволив себе немного негодования в голосе. - Поверьте, мистер Джеррард, я бы никогда не могла подумать, что здесь на меня могут напасть собаки.
- Но вы же знали, что это частные владения, - возразил он. - Обычно еще в гостинице туристов предупреждают, что здесь нельзя высаживаться, заметив ее растерянность, произнес он уже более миролюбиво.
- Нет, меня не предупреждали, - сказала она и, почувствовав странное облегчение, покачала головой.
- Но вы же знали, что этот берег принадлежит мне.
Что-то в его тоне заставило ее покраснеть и поднять на него горящие от негодования глаза. Неужели он считает, что она преследует его! Закипавшее в ней раздражение позволило ей солгать, и она произнесла тоном, не допускавшим ни доли сомнения:
- Нет, я не знала.
Нервы ее были напряжены до предела. Она опустила глаза.
- Понятно, - услышала она его глухой, отстраненный голос. Как глупо с ее стороны было думать, что она сумеет провести его, пронеслось у нее в голове, и она облизала пересохшие губы.
Молчание становилось невыносимым. Его немигающий взгляд жег ей кожу. Одна из собак тихонько засопела, но обе они, как и их хозяин, не сводили глаз с Кэндис. По ее телу пробежала неожиданная дрожь.
- Тогда давайте поднимемся в дом.
Его голос звучал по-прежнему бесстрастно. Почему же тогда ей показалось, что эта фраза прозвучала не как приглашение, а как приказ, а за непроницаемой красивой маской его лица она чувствовала, как лихорадочно работает его мозг?
- Благодарю вас. Если можно, я бы выпила немного воды. А потом я тут же почту ваши владения, - произнесла она скороговоркой, прежде чем инстинкт самосохранения приказал ей бежать отсюда сломя голову, прямо по воде.
Он промолчал, но она по-прежнему чувствовала, как горят его глаза, глядя на нее из-под тяжелых полуопущенных век.
- Можно мне встать или они загрызут меня, как только я осмелюсь пошевелиться? - спросила она и слабо улыбнулась.
- Конечно, можно, - и белозубая улыбка осветила его смуглое лицо. Джо, ко мне! Бет, ко мне!
Кэндис почти физически ощутила, как волна огромного облегчения заполняет ее.
- Джо? Бет? - фыркнула она. - Да разве это имена? Для таких собак можно было бы придумать что-нибудь поинтереснее. Например, Тор или Брунхильда.
- Хватит с них и этого, - мягко ответил он и, подойдя поближе, протянул ей руку. - Держитесь.
Рука была теплой и сильной. Легким, незаметным движением он помог ей подняться.
- Спасибо. Но я, кажется, отсидела ногу, - сказала она, слегка поморщившись.
Она захромала и схватилась за него. Почувствовав, как он сразу же весь напрягся, она отдернула руки и вся залилась краской. О Господи! Неужели он не понимает, что она не имеет никаких видов ни на него, ни на его деньги, ни на его положение!
Ростом он был гораздо выше ее, и в этой ситуации это тоже пугало ее. Откинув голову назад, она мысленно смерила его взглядом: в нем было больше шести футов, косая сажень в плечах. Свободная грация движений скрадывала его внушительные размеры, поэтому она очень удивилась, когда обнаружила, что достает ему лишь до середины груди. Странное ощущение обожгло ее и горячей медленной волной разлилось по позвоночнику.
Она открыла рот, чтобы начать разговор - о чем угодно, лишь бы нарушить напряженное молчание. Вдруг откуда-то донеслось сладкое и протяжное птичье пение. Звуки замирали в неподвижном жарком воздухе и вновь взлетали ровной раскатистой трелью. Очарованная этим прекрасным пением, Кэндис не смела пошевелиться, пока эти изумительные звуки не замерли где-то далеко в горах, как перезвон колокольчиков. Это было так красиво и неожиданно, что к глазам ее подступили непрошеные слезы.
- Что это? - только и могла она вымолвить, когда пленительные серебристые звуки вновь прорвали сумрак тропического леса, словно какой-то смутный, ускользающий зов в неизвестный, недостижимый рай.
Со стороны они напоминали живую картину: собаки замерли, словно статуи, позади своего хозяина, а сам он стоял так близко, что Кэндис могла отчетливо видеть, как холодно поблескивают его глаза, изучая мелкие, аккуратные черты ее лица, излучавшего немой восторг.
- Что это? - снова прошептала она, когда последняя нота растаяла вдали.
- Это птица тикау, - его английский акцент прозвучал неожиданным диссонансом в дрожащем, пульсирующем воздухе. - Она редко встречается, особенно на побережье, обитает обычно в горах и поет только ранним утром или в лунные ночи. И почти никогда - днем. Каждый местный житель знает, что в ней живет дух девственницы, которая прославилась своим чудесным поэтическим и певческим даром. Мужчины гибли, добиваясь ее руки, но ее отец решил, что она должна выйти замуж за сына главного вождя Фалаиси. К несчастью, она влюбилась в другого, сына вождя с острова Тонга, которого привела сюда слава о ее красоте и талантах. Они сбежали, надеясь найти убежище в горах, в храме богини любви. Люди из ее племени напали на их след и, прежде чем влюбленные успели скрыться, убили обоих. Умирая, оба они запели. И песня эта была прекраснее, чем все, что она сочинила раньше. Они пообещали, что каждый, кто услышит эту песню, через год найдет свою настоящую любовь. С того дня на этом острове появилась птица тикау. Местные жители верят в эту легенду, потому что тикау - очень редкая птица и находит свою пару однажды и навсегда. Эти птицы никогда не поют в одиночку, а всегда только вдвоем.