Страница 1 из 80
Нора РОБЕРТС
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
Анонс
В чем разница между черной и белой магией? Может ли сын маньяка-убийцы найти в себе силы, чтобы служить добру? Все эти вопросы предстоит решить Еве Даллас, лейтенанту нью-йоркской полиции. Она не верит в Сатану и твердо знает: зло всегда творят конкретные люди. Бросив вызов Еве, преступники не учли одного - тот, кто любит, наделен даром предвидения, а значит, ему не страшны никакие колдовские ухищрения.
Глава 1
Смерть всегда была рядом. Ева сталкивалась с ней днем, ночью смерть приходила во снах, можно сказать, она стала частью ее жизни. Ева ее слышала, знала на ощупь. И умела смотреть в ее мрачные и мудрые глаза, не отводя взгляда. Она понимала: смерть - опасный противник. Одно неверное движение - и ты проиграла.
Все-таки десять лет в полиции...
Сейчас Ева Даллас опять смотрела в глаза смерти, которая на сей раз забрала одного из ее соратников.
Фрэнк Вожински был хорошим, опытным полицейским. Из настоящих работяг. И очень приятным в общении. Никогда не ныл, не возмущался по поводу дерьма, которое в полицейской столовке выдавали за еду, не жаловался на множество инструкций и отчетов, в которых приходилось копаться. "И на то, что ему было шестьдесят два, а дослужился он только до сержанта", - подумала Ева.
Она пристально смотрела на покойного. Фрэнк был полноват, волосы седые и изрядно поредевшие. Сейчас в гробу он походил на мирно усопшего средневекового монаха.
Фрэнк Вожински прошел через множество передряг, но в отличие от многих своих ровесников не любил о них вспоминать. Никогда не рассказывал о крупных полицейских акциях, в которых участвовал, о кровавых разборках. Зато любил показывать фотографии своей семьи - жены, детей, внуков. Любил соленые шуточки, болтал о спорте, питал пристрастие к хот-догам с острым соусом.
"Добрый и хороший человек, - подумала Ева. - По таким всегда горюют искренне. Да, пожалуй, трудно вспомнить хоть одного человека из знавших Фрэнка, кто бы его не любил".
- Черт подери!
Ева обернулась и положила руку на плечо подошедшему к ней человеку.
- Мне очень жаль, Фини.
- Было бы легче, если бы он умер на посту. Сказали бы себе - мол, что поделаешь, такая у нас работа. А так... - Фини покачал головой, в его больших, по-собачьи доверчивых глазах стояла тоска. - Умер дома, сидя в кресле у телевизора. Сердце остановилось. Это не правильно, Даллас!
- Знаю. - Ева обняла его за плечи и отвела в сторону.
- Он меня учил. Приглядывал за мной, когда я был новичком. Ни разу не подвел, - говорил Фини с неподдельной болью, - За всю свою жизнь Фрэнк никогда никого не подводил.
- Знаю, - повторила Ева, потому что больше сказать было нечего. Она привыкла к другому Фини - суровому, сдержанному - и сейчас, видя его в горе, просто не знала, как себя вести.
Ева провела его сквозь толпу пришедших попрощаться с усопшим. Зал был полон - многие полицейские пришли с семьями. А там, где собираются полицейские, всегда можно найти кофе. Она налила чашку и протянула ее Фини.
- Не могу поверить. В голове не укладывается. - Он прерывисто вздохнул. Горе свое Фини не умел и не хотел скрывать. - Я еще не говорил с Салли. Жена с ней, а я.., никак не могу заставить себя пойти.
- Ничего страшного. Я с ней тоже еще не говорила. - Ева, чтобы хоть чем-то заняться, налила и себе чашку кофе, хоть пить его не собиралась. - Эта смерть всех потрясла. Я и не знала, что у него больное сердце.
- Никто не знал, - тихо сказал Фини.
Ева так и стояла, не убирая руку с его плеча, и осматривала толпу. Когда полицейский умирает на своем посту, его коллеги встают плечо к плечу и находят виновного. А когда смерть просто вытягивает чей-то жребий, злиться не на кого. И мстить некому.
Вот отсюда и появляется чувство беспомощности, которое Ева ощущала и в себе, и в окружающих. Судьбу нельзя взять на мушку, и с кулаками на нее не кинешься.
Распорядитель похорон, облаченный в черную пару, с восковым лицом (профессия, что ли, накладывает свой отпечаток?) ходил по залу и со скорбным видом пожимал руки пришедшим.
- Давай пойдем вместе поговорим с семьей Фрэнка. Фини было явно не по себе, но он послушно кивнул и отставил в сторону нетронутую чашку с кофе.
- Ты ему нравилась, Даллас. "У этой девчушки стальные нервы и острый ум", - говорил он мне. И еще он говорил, что если бы попал в переделку, то хотел бы, чтобы прикрывала его ты.
Еве стало очень грустно.
- Я и не думала, что он так ко мне относился. Фини взглянул на Еву. Лицо у нее было очень необычное - не из тех, которые можно назвать безусловно красивыми, но запоминающееся: узкое, с резко очерченными скулами и с милейшей ямочкой на подбородке. У нее был цепкий взгляд полицейского, и Фини часто забывал про то, что глаза у Евы удивительного оттенка - светло-золотистого, под цвет коротко стриженных волос, обычно торчавших в разные стороны. Худощавая, высокая сильная молодая женщина.
Фини вспомнил, как месяц назад он видел ее избитой, истекающей кровью, но и тогда она не выпустила из рук оружие.
- А он так именно о тебе и думал. И я, кстати, тоже. - Ева удивленно на него взглянула, а он расправил плечи и сказал:
- Пойдем поговорим с Салли и детьми.
Они пробрались сквозь толпу и вошли в небольшую комнату, обитую темными панелями под дерево, с темно-бордовыми шторами на окнах, где стоял удушливый запах цветов.
"Ну почему, - подумала Ева, - на похоронах обязательно висят красные шторы и повсюду лежат груды цветов? От какого древнего ритуала это пошло и почему человечество с таким упорством его придерживается?"
Когда придет ее час, она обязательно попросит близких, чтобы ее не выставляли на обозрение в душном зале, заваленном цветами.
Увидев наконец Салли в окружении детей и внуков, Ева подумала, что, наверное, эти ритуалы нужны живым. Мертвым все равно.
- Райан! - Салли протянула Фини свои крошечные ручки, подставила щеку для поцелуя, прижалась к нему и на несколько мгновений застыла, прикрыв глаза.
Салли всегда казалась Еве изящной, даже хрупкой. Однако женщина, которая более сорока лет была женой полицейского, наверняка обладает стальными нервами. На груди у Салли висело на цепочке кольцо Фрэнка - памятный знак за двадцать пять лет службы в нью-йоркской полиции.