Страница 60 из 101
Пластиковый стаканчик дрожал в руках Стайлса, на стол падали крупные, как слезы, капли воды.
- Но все же было улажено, в конце концов...
- Послушайте меня, Кеннет. - Ева решила назвать его по имени, чтобы установить более доверительный контакт. - Все факты, которые нам удалось собрать о Драко, приводят к заключению, что он был порядочным негодяем. Я полагаю, что вы были вынуждены избить его. Он вас чем-то серьезно спровоцировал. У вас наверняка была веская причина: вы не производите впечатления грубого и агрессивного человека.
- Я таковым и не являюсь. - Его лицо опять приняло выражение лощеного джентльмена, он постарался с достоинством посмотреть на Еву. - Нет, я не такой человек.
Фини опять взорвался:
- Думаешь, мы купились на это? Ты хочешь сказать, что Драко так распсиховался, что сам подменил нож?
- Я не убивал Ричарда! - Голос Стайлса окреп, и он с ненавистью посмотрел на Фини. - Я не имею ничего общего с этим делом. В то время, когда произошел тот старый инцидент, видит бог, я был несмышленым пылким юношей...
- Это мне понятно, мистер Стайлс. Вы были молоды, и вас спровоцировали. - Симпатия и сочувствие так и сочились елеем в голосе Евы. Она встала, налила ему еще один стакан воды и аккуратно поставила на стол. - Расскажите мне, как это произошло. Почему это случилось? Все, чего я добиваюсь, это прояснить до конца всю ситуацию, чтобы вы могли спокойно отправиться домой.
Стайлс закрыл глаза и глубоко вздохнул.
- Мы оба начинали свой творческий путь в маленьком провинциальном театре. Играли, конечно, мелкие эпизодические роли - но ведь с этого все начинают. Мы оба рвались в Нью-Йорк, что нам в конце концов и удалось. Бродвей тогда притягивал к себе всех артистов, переживая очередной театральный бум.
Голос Стайлса потеплел, когда он стал вспоминать свою молодость, в нем появилась расслабленность и мечтательность.
- Жизнь тогда возвращалась в нормальное русло после очередного кризиса, города засверкали огнями театров и кинотеатров. Люди хотели развлечений, чтобы отойти от действительности, забыть ее. Они, как мне кажется, искали для себя героев без оружия, которое уже не раз повергало мир в пучину безудержного насилия. Мы с Ричардом оказались в кругу богемной элиты, высокомерно смотревшей на весь остальной мир. Как говорится, "попали в струю". Это было очень интересное и бурное время - возрождение нормальной жизни. К нам, актерам, тогда относились как к королевским особам. Вне сцены мы вели весьма разгульный образ жизни с постоянными вечеринками и различными приключениями. Секс, дорогие наряды, наркотики и пьянство.
Он взял стакан с водой и в задумчивости сделал несколько глотков.
- Некоторых из нас такая жизнь просто разрушила. В частности, она разрушила Ричарда. Он купался в фимиаме славы и почитания, однако это не мешало его работе на сцене. Там Ричард был просто гениален, но вне театра не было такого порока и греха, которым бы он не предавался с упоением. В нем появилась жестокость, особенно по отношению к женщинам. На своем пути он сломал жизнь не одной из них. Он любил похваляться подвигами в этой области, заключал на женщин пари: которая из них будет у него следующей. Мне это казалось... недостойным.
Стайлс откашлялся и отодвинул стакан.
- В то время в моей жизни появилась девушка, почти девочка. Мы часто встречались. Ничего серьезного между нами не было, но нам нравилось проводить время в компании друг друга. Тогда Ричард и открыл охоту на нее. Он соблазнил ее, грубо и вульгарно использовал и в конце концов уничтожил. Когда он выбросил ее, как использованный презерватив, она страшно страдала, просто не могла найти себе место. Однажды я зашел к ней - просто так, без предупреждения. Не знаю, что меня погнало туда. Когда я увидел ее... она пыталась покончить с собой и уже вскрыла себе вены. Я отвез ее в больницу. Я...
Он замолчал, и на его лице явственно отразились внутренняя борьба и боль. Затем Стайлс сделал над собой усилие и продолжил.
- Врачи спасли ее. Но внутри меня как будто что-то взорвалось, когда я увидел ее лежащей на больничной койке, бледную, измученную и опустошенную. Я напился и отправился к Ричарду.
Стайлс закрыл лицо руками.
- В тот вечер я мог убить его. Признаю это. Но жители соседних квартир вызвали полицию, и меня вовремя остановили. Потом я понял, каким бессмысленным был мой поступок. Он ничего не изменил, а мне стоил весьма дорого. Вместо того, чтобы уничтожить Ричарда, я мог разрушить свою собственную жизнь, карьеру. Вы знаете, что я принес ему свои извинения и предложил отступного. Он согласился пойти на мировую и потребовал засекретить это дело. Мне повезло, что это было в его собственных интересах: он старался сохранить свой имидж героя, а разбитая физиономия явно не вязалась с ним. Мне понадобилось три года, чтобы выплатить весь штраф, а также обещанную ему сумму. Потом я постарался забыть об этом.
- У меня сложилось впечатление, что у вас была целая куча причин люто ненавидеть этого сукина сына, - встрял Фини.
- Вероятно. - Закончив рассказ, Стайлс как будто успокоился. - Но ненависть требует большого количества времени и сил. Я предпочитал использовать их в более конструктивном плане. У меня было все, что я хотел, и я наслаждался жизнью. Я бы никогда не поставил все это на карту из-за ненависти к Ричарду Драко.
- Не такой уж это великий риск - обманом вложить нож в руки женщины, ухмыльнулся Фини.
Стайлс резко поднял голову, его глаза сверкали от гнева.
- Я не использую женщин! За прошедшие почти двадцать пять лет я хорошо выучил этот урок. Да и Ричард Драко перестал интересовать меня много лет назад.
- А что стало с той женщиной? - спросила Ева.
- Я не знаю. - Он вздохнул с неподдельным сожалением. - Она отказалась поддерживать со мной отношения. Мне кажется, тот факт, что я знал о ее несчастье, мешал ей общаться со мной, делал невозможной для нее нашу дружбу.
- Мне представляется, она должна была быть вам благодарна.
- Она и была благодарна, лейтенант. Но так же, как и я, она хотела навсегда забыть этот случай, навечно оставить его в прошлом. А я своим присутствием постоянно напоминал об этом. Вскоре я уехал в Лондон, работал там, потом в Калифорнии, в Канаде... Все эти годы мы не поддерживали связи, и я ничего не слышал о ней.