Страница 23 из 101
Рорк тем не менее чуть ли не силком притащил жену на кухню и собственноручно разогрел бифштексы и перловый суп.
- Я поеду с тобой, - решительно заявил он, когда Ева допила кофе.
- Я тысячу раз просила тебя не вмешиваться! Это дело полиции.
- Разумеется, а я лишь выполняю свой гражданский долг. Впрочем, я это, по-моему, уже говорил. - Зная, что Ева наверняка разозлится, Рорк с улыбкой добавил: - В конце концов, этот отель принадлежит мне.
Понимая, что он хочет позлить ее, Ева предпочла промолчать. "В конце концов, это же не место преступления, куда не пускают посторонних, подумала она. - Так что, если он поедет со мной, большой беды не будет". Кроме того, ей могли пригодиться его наблюдательность и ум, хотя вслух она в этом не призналась бы никогда.
- Ладно, - согласилась Ева, с напускным равнодушием пожимая плечами. Только не путайся под ногами.
Рорк послушно кивнул, хотя вовсе не собирался выполнять ее просьбу: иначе было бы скучно.
- Мы возьмем с собой Пибоди?
- Она - на свидании.
- А-а... С Макнабом?
Ева почувствовала приступ раздражения.
- Она не встречается с Макнабом. - Заметив удивленный взгляд Рорка, Ева с ожесточением отодвинула от себя чашку. - Послушай, возможно, в каком-то параллельном измерении, далеко-далеко, они занимаются сексом. Но они не встречаются. Вот так!
- Дорогая, рано или поздно обязательно наступает момент, когда дети улетают из родного гнезда, как бы ни было обидно маме.
Ева замахнулась на мужа ложкой:
- Заткнись! Я серьезно говорю. Они НЕ встречаются!
* * *
В каком-то смысле обшарпанную квартиру Макнаба, расположенную в южной части Вестсайда, действительно можно было назвать "параллельным измерением". Это было типичное жилище одинокого мужчины: бедно обставленное, напичканное разнообразными спортивными призами, с раковиной, полной грязной посуды.
Когда ожидался приход дамы, Макнаб обычно пытался хотя бы частично разгрести повседневный кавардак, распихивая по шкафам нестираное белье и немытые тарелки. В помещении после этого все равно оставался стойкий запах подгоревшей овсянки, но хозяина квартиры это нисколько не смущало. Он гордо оглядывал результаты своих трудов, пребывая в твердой уверенности, что навел стерильную чистоту. Ту же операцию Макнаб проделал и перед приходом Пибоди.
- Ну и ну! - Он перекатился на спину и хватал ртом воздух, как выброшенная на берег форель. Рядом с ним в постели лежала обнаженная женщина, и, даже если сейчас ему было бы суждено умереть, он предстал бы перед создателем счастливым человеком. - Сегодня мы с тобой побили все рекорды. Надо записать это для потомства.
Пибоди находилась на грани обморока, как это всегда с ней случалось, когда она оказывалась в постели с Яном Макнабом.
- Я не чувствую ног, - пролепетала она, едва ворочая языком.
Макнаб галантно приподнялся на локте, но, поскольку они кончили в позе "валета", он видел только ноги Пибоди от ступней до колен. Колени у нее, надо сказать, были просто загляденье.
- Даю тебе слово, что я их не съел, иначе бы я это запомнил. - Он провел ладонью по ноге Пибоди и добавил: - Да вот же они! Обе на месте.
- Слава богу. Они мне еще понадобятся.
Отдышавшись, Пибоди села в постели, посмотрела на профиль Макнаба и уже не в первый раз задумалась: в какой же момент она потеряла от него голову? Если бы месяц назад кто-нибудь сказал ей, что она будет лежать голой в кровати с Макнабом, Пибоди плюнула бы этому человеку в лицо.
- Как здесь холодно! - пробормотала она, закутавшись в скомканные простыни.
- Этот пес домовладелец выключил отопление, заявив, что весна на носу и уже тепло. Можно подумать, что я не плачу за квартиру! Как только получу зарплату, первым делом куплю обогреватель.
Макнаб широко зевнул и пригладил свои вьющиеся светлые волосы. Пибоди едва удержалась, чтобы не поиграть с его чуть рыжеватыми кудряшками. На худом бедре Макнаба красовалась переводная татуировка, изображающая серебряную молнию, а в левом ухе - четыре серебряные сережки. Кожа у него была белой, как молоко, глаза - серыми, как пыль. Пибоди до сих пор не могла объяснить себе, что привлекло ее в нем. И тем более - как вышло, что они регулярно и отчаянно занимаются сексом, а встречаясь на службе, не испытывают по отношению друг к другу ничего, кроме раздражения.
Она и рада была бы сказать, что ей не по вкусу такой тип мужчин, но беда в том, что Пибоди и сама не знала, какой именно тип ей по душе. Ее успех у мужчин носил обычно случайный характер и вообще был каким-то... кривобоким, что ли.
- Я, пожалуй, пойду.
- Почему? Еще рано.
Макнаб сел в постели и, зазывно глядя на Пибоди, погладил ее по голому плечу.
- Я изголодался...
- Господи, Макнаб, мы же только что закончили!
- Вообще-то, я имел в виду пиццу. - Он знал ее слабое место. - Давай подкрепимся.
- Я на диете.
- Это еще зачем?
Пибоди округлила глаза, обмоталась смятой простыней и встала с кровати.
- Как зачем? Чтобы не быть толстой.
- Ты вовсе не толстая. Ты просто крепко скроена. - Проявив завидную быстроту, он поймал краешек простыни и сдернул ее с Пибоди. - Очень крепко скроена!
Когда Пибоди нагнулась, чтобы поднять простыню с пола, Макнаб спрыгнул с постели, обхватил ее сзади за талию и прижался так крепко, что она испугалась.
- Ну ладно, давай перекусим, а там видно будет.
- Прекрасно! У меня есть неплохое вино.
- Если это то же самое вино, которым ты поил меня в прошлый раз, я лучше попью из унитаза.
- Нет, это другое. - Он поднял с пола свой оранжевый тренировочный костюм и натянул на себя. - Хочешь, дам тебе какие-нибудь штаны?
Когда Пибоди услышала такое предложение, ей захотелось отхлестать его по щекам.
- Макнаб! Я не влезла бы в твои штаны даже в возрасте двенадцати лет, а теперь и подавно. У меня задница шире, чем у тебя плечи.
- Это верно, - поспешно согласился Макнаб. - Ну ладно, мне нравятся полные женщины - особенно в полицейской форме. - Ему каждый раз приходилось уговаривать ее остаться после первого "сеанса связи".
Макнаб отправился на кухню и достал из холодильника бутылку вина, которую он купил накануне, предвкушая очередное свидание с Пибоди. Он часто думал о ней, слабея от этих мыслей. Когда ему удавалось удержать ее в постели, все было хорошо: он не задумывался о своих словах, а все действия происходили сами собой.