Страница 18 из 101
- Дело не в этом. - Загоревшись, Проктор подался вперед и чуть было не упал с шаткой кровати, которая угрожающе заскрипела. - Я репетировал те же сцены, что и он, разучивал его диалоги... Это все равно как стать им самим! В некотором смысле, конечно...
- И теперь вы сможете занять его место, правильно?
- Да! - На лице Проктора расцвела и тут же погасла улыбка. - Я понимаю, насколько эгоистично, насколько ужасно все это звучит. Мне самому это неприятно...
- Вы испытываете финансовые затруднения, мистер Проктор?
Он вспыхнул, моргнул и безуспешно попытался улыбнуться.
- Да, но... В театр ведь приходят не из-за денег, а из-за любви!
- Однако деньги оказываются весьма кстати, когда хочется кушать и иметь крышу над головой. Насколько мне известно, вы задолжали за квартиру?
- Да, немного...
- Ваша нынешняя работа дает вам заработок, вполне достаточный для того, чтобы оплачивать жилье, мистер Проктор. Так в чем же дело? Вы игрок?
- О нет, ни в коем случае!
- Значит, просто не научились обращаться с деньгами?
- Нет, это тоже неверно. Видите ли, я... вкладываю деньги. В себя. Я беру уроки мастерства и сценической речи, я стараюсь поддерживать себя в соответствующей форме. Все это обходится недешево - особенно здесь, в Нью-Йорке. Возможно, вам, лейтенант, это покажется глупостью, но это неотъемлемая часть моего ремесла. Так сказать, средства производства. Я даже думал найти какой-нибудь приработок, чтобы залатать дыры в моем бюджете...
- Но теперь, со смертью Ричарда Драко, в этом отпала необходимость, не так ли?
- Пожалуй. - Проктор помолчал, размышляя. - Откровенно говоря, я не представлял, как выбраться из этой пропасти. Безденежье занимало все мои мысли, хотя я и привык к бедности. Теперь мне, конечно, будет легче... Нет, не подумайте чего, лейтенант! Как бы то ни было, театр потерял своего выдающегося представителя, а я - своего кумира. Но если говорить откровенно, что-то во мне трепещет от счастья при мысли о том, что теперь я смогу играть Воула.
* * *
Внимательно глядя под ноги, Ева спускалась по вонючей лестнице.
- Как же можно быть таким наивным? Таким простодушным? - недоумевала она.
- Он из Небраски, - сообщила Пибоди, на ходу раскрывая свой блокнот.
- Откуда?
- Из Небраски. - И Пибоди неопределенно махнула рукой куда-то на восток. - Деревенский парень. Подвизался в местных театрах, снимался на видео, в рекламных роликах, в эпизодических ролях. В Нью-Йорке он всего три года. Там, в Небраске, до сих пор выращивают такую простодушную деревенщину, а еще - сою и кукурузу.
- Так или иначе, но он остается в списке главных подозреваемых. Раньше он торчал за кулисами, а теперь имеет реальный шанс получить главную роль. Кроме того, он живет как нищий в этом логове. Деньги и честолюбие - очень сильные побудительные мотивы. Он мечтал стать Драко, а кратчайший путь к этому - устранить самого Драко.
Ева и ее помощница сели в машину.
- У меня родилась одна идея, - проговорила Пибоди.
Ева посмотрела на часы.
- Ух, чертова пресс-конференция! Так что там у тебя за идея?
- Да так, одна теория.
- Валяй, выкладывай.
- Только сначала, если можно, я хотела бы купить соевую сосиску.
- О господи! Что за теория-то?
- Я тут все думаю об актерах... Хороший актер во время спектакля влезает в шкуру своего персонажа. Но другая его часть остается как бы в отдалении: оценивает партнеров, вспоминает, в какую часть сцены идти после тех или иных слов, следит за реакцией зрителя... Так вот моя теория заключается в том, что человек, подменивший нож, был актером.
- Скорее уж режиссером, который поставил взаправдашнее убийство.
- Он мог быть даже техническим работником, но в душе являлся актером. Хорошая теория?
- Идиотская! - отрезала Ева и повернула за угол. Там, у края тротуара, дымился лоток, с которого бородатый турок продавал горячие хот-доги. Ева затормозила. - Иди за своей сосиской.
- Вы что-нибудь хотите?
- Кофе, но только не из этой помойки на колесах.
Пибоди вздохнула:
- Умеете вы испортить аппетит.
Тем не менее она вылезла из машины, перешла улицу и вернулась с гигантской соевой сосиской и огромным стаканом диетической коки. Это был способ самообмана: таким образом Пибоди пыталась уверить себя в том, что следит за фигурой.
- Ну что, теперь довольна? - спросила Ева, когда помощница плюхнулась на сиденье и засунула в рот один конец сосиски.
- М-м-м... Вкуснятина! Не хотите куснуть?
Пибоди спасло только то, что в этот момент запищал телефон и включился автоответчик. Это была Надин Ферст, репортер с "Канала-75".
- Даллас, это я. Возьми трубку! Мне нужно срочно с тобой поговорить.
- Ага, сейчас... - сварливо проговорила Ева и трубку, естественно, не сняла. Еще раз завернув за угол, она поехала по направлению к штаб-квартире полиции. - С какой стати она решила, что я дам ей эксклюзивное интервью до официальной пресс-конференции?!
- Может, потому, что вы подруги? - промычала Пибоди с набитым ртом.
- Не до такой же степени!
Однако Надин все еще не отключилась.
- Даллас, - вновь заговорила она, и в голосе ее звучало странное напряжение. - Это очень важное дело и... личное. Если ты меня слышишь, пожалуйста, ответь. Назначь мне встречу где угодно и когда угодно.
Выругавшись, Ева сорвала трубку с рычагов.
- В "Голубой белке", прямо сейчас.
- Даллас...
- В твоем распоряжении десять минут, так что советую поторопиться.
* * *
Вскоре Ева уже входила в "Голубую белку". Она давно здесь не была и сейчас отметила, что помещение выглядит еще более запущенным и пропыленным, чем раньше. В воздухе витал все тот же запах марихуаны.
И все же это невзрачное место всколыхнуло в душе Евы ностальгические чувства. Когда-то здесь выступала ее подруга Мевис. В нарядах, которые не поддаются никакому описанию, она прыгала по сцене, извивалась и даже не пела, а кричала песни. А как-то раз, расследуя особо запутанное дело, Ева пришла сюда с единственной целью - напиться до положения риз, чтобы только не думать о работе. Однако Рорк вычислил ее и забрал раньше, чем она успела осуществить задуманное. В ту ночь она впервые оказалась в его постели.