Страница 34 из 100
- Хорошо, я отвечу, хоть и не обязана. Я не отдала свое тело ни ему, ни кому бы то ни было. Мейв немного подумала и кивнула.
- Я тебе верю. Ты никогда не умела лгать.
- Мне все равно, веришь ты мне или не веришь, - от ярости у Брианы побелели губы. - Ты думаешь, я горда и счастлива от того, что меня никто никогда не любил? Я вовсе не хочу жить одна и до смерти вязать приданое для чужих младенцев.
- Не повышай на меня голос, девочка.
- Да какой смысл на тебя кричать! - Бриана стиснула руки, приказывая себе успокоиться. - На тебя все равно ничего не действует. Лучше я помогу Лотти накрыть на стол.
- Нет, ты никуда не пойдешь. - Мейв мрачно сжала губы. - Ты будешь на коленях благодарить господа за то, что он позволил тебе вести такую жизнь! У тебя есть крыша над головой, есть деньги. Мне, может, и не нравится, как ты их зарабатываешь, но все-таки ты добилась кое-каких успехов и честно добываешь свой хлеб. Ты думаешь, муж и дети тебе это заменят? Ошибаешься!
- Мейв, ну чего ты пристала к девочке? - устало сказала Лотти, ставя на стол поднос с чашками и чайником.
- Не вмешивайся, Лотти.
- Да, пожалуйста. - Бриана холодно и спокойно наклонила голову. - Пусть договорит.
- И договорю! У меня тоже был выбор. И я потеряла свой шанс. - Губы Мейв дрогнули, но она сердито поджала их. - Мне не удалось осуществить свою мечту. И виной тому - похоть. Похоть, и ничто иное. О чем я могла мечтать с ребенком в животе? Только о том, чтобы выйти замуж.
- За моего отца, - медленно произнесла Бриана.
- Ну да. Я зачала ребенка в грехе и расплачивалась за это всю жизнь.
- Ты зачала двух детей, - напомнила матери Бриана.
- Верно. Однако твоя сестра с самого рождения несла на себе печать греха. Она всегда была необузданной. То ли дело ты... тебя я родила в законном браке, из чувства долга.
- Из чувства долга?
Мейв раскинула руки, положив их на спинку кресла, и горько усмехнулась.
- Неужели ты думаешь, я желала с тех пор его ласк? Или, по-твоему, мне нравились напоминания о несбывшихся мечтах? Нет... но церковь говорит, от брака должны рождаться дети. Вот я и выполнила свой долг перед церковью позволила ему оплодотворить меня еще раз.
- Долг... - повторила Бриана, и слезы, которые готовы были потоком хлынуть из ее глаз, вдруг замерзли. - Связь без любви, без удовольствия. Неужели я родилась от этого?
- После того как я зачала тебя, мне уже не нужно было пускать его в кровать. Хватит и того, что я два раза помучилась, рожая вас с Мегги. Господь смилостивился надо мной, и второй раз оказался последним.
- Значит, все эти годы вы спали отдельно?
- Я не хотела больше иметь детей. Родив тебя, я искупила свой грех. Ты не дикая, как Мегги, а холодная, рассудительная. Ты сохранишь себя в чистоте... если, конечно, тебя не соблазнит какой-нибудь проходимец. С Рори ты чуть было не согрешила.
- Я любила Рори. - Бриана ненавидела себя за то, что у нее глаза на мокром месте. Но ей было так жалко отца и женщину, которую он боготворил, но от которой отказался.
- Ладно, ты была ребенком, - снисходительно усмехнулась Мейв. - Но теперь ты уже взрослая. И довольно хороша собой. Не забывай, что может случиться, если ты поддашься на мужские уговоры. Этот тип, что сидит наверху, он как приехал, так и уедет. А ты останешься одна с ребенком. И будешь опозорена навеки!
- Господи, как часто я думала, почему в нашем доме нет счастья, прерывающимся голосом проговорила Бриана. - Я знала, что ты не любила папу, и мне было очень обидно. Но потом я узнала от Мегги, как ты хотела стать певицей и... и утратила эти мечты. Мне стало тебя жалко. Тебе, наверное, было очень больно, да?
- Ты все равно не в состоянии понять, что значит лишиться единственной мечты.
- Вероятно. Хотя мне непонятно и другое. Как может женщина выносить и родить детей, которые ей на самом деле совершенно не нужны? - Бриана дотронулась пальцем до щеки, но она оказалась совершенно сухой. Сухой и холодной, как мрамор. - Ты всегда обвиняла Мегги в том, что она посмела появиться на свет. Теперь я вижу, что ты и меня не любила, а родила только из чувства долга, чтобы загладить прошлый грех.
- Но я всегда о тебе заботилась, - начала Мейв.
- Заботилась... Да, конечно, ты меня не била, как Мегги. Просто чудо, что бедняжка меня за это не возненавидела. На нее ты всегда кричала, а со мной разговаривала холодно и все муштровала, муштровала... Что ж, это принесло свои плоды. Мы неспроста получились такие разные.
Бриана спокойно села и подняла с полу вязанье.
- Я хотела любить тебя и никак не могла понять, почему не испытываю к тебе настоящей нежности, а делаю все по обязанности, из чувства долга. Теперь мне наконец понятно: оказывается, причина не во мне, а в тебе.
- Бриана! - ужаснулась Мейв. - Как ты можешь говорить такое? Я всегда старалась уберечь тебя от беды, защитить...
- Не нужно меня защищать! Ты можешь быть довольна: я одинока и все еще девственна. Я вязала вяжу и буду вязать одеяльца для чужих детей. У меня есть свой маленький бизнес. Не волнуйся, мама, все и дальше будет, как было, только я перестану корить себя за мою холодность к тебе.
Слезы уже высохли, и Бриана смогла поднять глаза.
- Лотти, вы не нальете нам чаю? А я расскажу вам, куда вы с мамой поедете отдыхать. Вы были во Франции?
- Нет, - Лотти проглотила комок, подступивший к горлу.
Сердце ее разрывалось от жалости, причем жалела она обеих. Грустно посмотрев на Мейв и не понимая, чем ее успокоить, Лотти со вздохом принялась разливать чай.
- Нет, - повторила она. - Во Франции я не была. А мы что, туда поедем?
- Да, и очень скоро, - откликнулась Бриана, опять взявшись за спицы. Завтра я поговорю о вашем путешествии с Мегги. - Она заметила во взгляде Лотти сочувствие и заставила себя улыбнуться. - Вам придется побегать по магазинам, выбирая себе бикини.
Смех, прозвучавший в ответ, был ей наградой. Лотти поставилачашку на стол и, погладив Бриану по холодной щеке, пробормотала:
- Умница ты моя!
На уик-энд в Блекторн пожаловала семья из Хельсинки: мать, отец и трое детей. Бриане некогда было даже присесть. Сжалившись над Коном, она отослала его к Мерфи, поскольку трехлетний рыжеволосый мальчуган то и дело хватал пса за уши или за хвост. Конкобар страдал, но переживал свое унижение молча, не огрызаясь.