Страница 10 из 100
- А что он мог сделать? - пожала плечами Бриана.
- Не знаю. Что-нибудь! - Слезы хлынули вновь. - Господи, он же провел свою жизнь в аду! Почему, почему? Потому что церковь запрещает разводы? "Бросать жену грешно..." Но ведь он уже согрешил однажды, совершил прелюбодеяние. И разве его можно за это осуждать? Я, во всяком случае, не могу, потому как прекрасно помню, что ему приходилось терпеть в этом доме. Но... почему, скажите на милость, он не взбунтовался? Почему не вырвался отсюда?
- Он остался из-за нас, - ледяным тоном ответила Бриана. - И ты это отлично знаешь.
- И, по-твоему, я должна быть ему за это благодарна?
- А ты хочешь осудить его за то, что он тебя любил? - тихо произнес Роган. - Или тебя возмущает, что он любил еще кого-то?
Глаза Мегги гневно сверкнули, но тут же погасли.
- Нет, но мне обидно, что у него ничего не осталось, кроме воспоминаний.
- Прочитай остальные письма, Мегги.
- Да, сейчас. А ведь это было почти сразу же после твоего рождения, пробормотала Мегги, разворачивая второе письмо.
- Я знаю, - тусклым голосом ответила Бриана.
- Мне кажется, она его очень любила. От письма веет такой добротой. Разве он многого просил от жизни? Нет, только любви и доброты. - Мегги посмотрела на сестру, но, опять натолкнувшись на холодный, чужой взгляд, потянулась за последним письмом.
Бриана сидела, словно окаменев.
- Если бы он хотя бы... - начала Мегги и осеклась. - Господи! Ребенок...
Она инстинктивно схватилась за живот.
- Аманда была беременна.
- Да, и теперь у нас с тобой есть где-то брат или сестра. И я не знаю, что делать.
Мегги в бешенстве вскочила и заметалась по комнате. Чашки на столе жалобно задребезжали.
- Что делать? Разве все уже не сделано двадцать восемь лет назад?
Расстроенная Бриана кинулась было к сестре, но Роган остановил ее, шепнув:
- Ничего, пусть побегает. Ей так легче.
- Но какое право она имела взять и уехать? - вопрошала Мегги. - А он почему отпустил ее?.. И теперь, по-твоему, мы должны все это расхлебывать? С какой стати? Ведь речь идет не о бедной маленькой сироте, Бриана, а о взрослом человеке. Что у нас с ним общего?
- Отец, Мегги. Это наш родственник.
- Ах, ну конечно! Он тоже Конкеннан. Господи, смилуйся над нами! - Мегги обессиленно облокотилась о каминную доску и невидящим взором уставилась в огонь. - Неужели наш отец был таким слабовольным?
- Мы не знаем, что он предпринял. И, наверное, никогда не узнаем. Может быть, мама... - осторожно предположила Бриана.
Мегги горько рассмеялась.
- Нет, она даже не подозревает, можешь не сомневаться. Или ты полагаешь, она не пустила бы против него в ход столь мощное оружие? Наша матушка ничем не брезговала.
- Тогда и сейчас ей, пожалуй, не надо ничего рассказывать.
Мегги медленно обернулась.
-Ты так считаешь?
- Зачем причинять человеку боль?
Мегги поджала губы.
- По-твоему, ей будет больно?
- А ты уверена, что нет?
Мегги вспыхнула, но тут же опять успокоилась.
- Не знаю. Я теперь ничего не знаю. Мне они оба кажутся какими-то незнакомцами.
- Он любил тебя, Мегги, - подал голос Роган, подходя к жене. - Ты же не будешь этого отрицать?
- Да, конечно. - Мегги прижалась к мужу. - Но в своих чувствах я уже не уверена.
- Мне кажется, мы должны разыскать Аманду Дотерти, - сказала Бриана. Разыскать и...
- Давай сейчас не будем ничего планировать. - Мегги устало закрыла глаза. - Я так сразу не могу. Мне нужно время, чтобы разобраться. Все это началось не вчера, можно и подождать еще немного.
- Прости меня, Мегги.
- Да ты-то тут при чем? - Мегги постепенно оживала. - Ладно, дай мне пару дней, и потом мы все обсудим, Бри.
- Договорились.
- Можно я пока возьму эти письма?
- Ну разумеется!
Мегги подошла к сестре и погладила ее по щеке.
- Он тебя тоже любил, Бри.
- Да, по-своему.
- Не говори так. Ты была его ангелом, его ледяной лилией. Не горюй. Мы найдем выход.
* * *
Грей нисколько не огорчился, когда свинцовое небо вновь пролилось дождем. Он стоял на стене разрушенного замка, глядя вниз, на грязную вспученную реку. Ветер свирепо свистел и завывал, задувая в трещины между камнями. Грею казалось, что он совершенно один. Не только в замке, НО И ВО всей Ирландии. Во всем мире.
Он решил, что лучшего места для убийства не найти.
Убийца подкараулит здесь свою жертву и погонит ее вверх по старинной винтовой лестнице. И беспомощная жертва будет бежать, пока не лишится последней надежды на избавление.
И там, где когда-то пролилась кровь - пролилась и ушла в землю... но, как выяснилось, неглубоко, - произойдет новое убийство. И не во имя бога или ради спасения страны, а из чисто садистского наслаждения.
Грей, уже хорошо представлявший себе характер убийцы, видел, как тот притаился на развалинах с ножом, который отливает серебром в тусклом лунном свете. И жертву убийцы он себе хорошо представлял. Ее ужас и боль были сейчас его ужасом и болью. А главный герой и его возлюбленная вообще казались Грею живыми людьми. Они были для него не менее реальны, чем медленная река у подножия замка.
Скоро, скоро он облечет свои замыслы в слова! Больше всего на свете Грей любил, когда задуманные им персонажи вдруг переставали быть смутными образами или голыми схемами и ему удавалось вдохнуть в них жизнь. Он придумывал им биографии, разбирался в их прошлом и докапывался до тайных страхов и скрытых внутренних драм.
Может быть, Грею это так нравилось потому, что у него не было собственного прошлого. Он вылепил свой образ сам. Слой за слоем, умело и тщательно, как и образы своих персонажей. В юности Грейсон Тейн решил стать писателем и с той поры старался соответствовать своему предназначению.
Грей не причислял себя к разряду скромников" однако не метил в великие писатели и довольствовался ролью беллетриста, занятного рассказчика. Он писал прежде всего ради удовольствия и считал свою популярность чистым везением.
Бриана была права. Он не стремился стать Йитсом. Ведь беллетрист зарабатывает литературой на жизнь и может делать в этой жизни все, что ему заблагорассудится, а у великого писателя и ответственность перед обществом велика, и ожидания публики по отношению к нему завышены. Грею же ничего этого не хотелось. А если ему не хотелось сталкиваться с чем-то лицом к лицу, он, недолго думая, поворачивался спиной.