Свеча в темноте

Ветер поднимался с каждой секундой. Небо заволокло тучами. После нескольких молний прогремели раскаты грома.

Я призвала их. Призвала.

— Мам, понимаешь… — начала было я, но маму было трудно сбить с толку.

— У нас нет ни дождя, ни единой вспышки молнии, Варя, — ее голос сделался строгим. — Где ты?

— Мам, зайди в мою комнату, пожалуйста. Раскрой конверт на столе.

Без слов она последовала моему совету. Я слышала шарканье тапочек по ламинату, еле уловимый скрип двери, а затем шуршание бумаги. Мама молчала некоторое время.

— Скажи, что это неправда.

— Не могу, мама. Мне бабуля снилась всю неделю. Сама звала сюда. Я пришла, чтобы стать залогом равновесия. Во мне сила здешней целительницы.

— Варька… — всхлипнула мама.

— Я сегодня сама войду в воронку, мам. Уверена, что после этого нас перестанет трясти. И я очень постараюсь вернуться обратно. Бабуля сказала, где — то там нужна моя помощь.

— Варюша…

— Давай поплачем, когда я вернусь, ладно? — я постаралась, чтобы голос звучал спокойно, хотя сама боялась поднять глаза, чтобы, не дай Бог, увидеть воронку. Она была здесь, я ее чувствовала.

— Ведьмочка ты моя бедовая, — проплакала мама. — Почему с нами не посоветовалась? Что я папе теперь скажу?

— Скажи, что сам виноват, раз на носительнице такого дара женился, — неожиданно искренне рассмеялась я. Мамины переживания звучали очень по — детски, хотя я понимала, каких усилий ей стоит говорить и не срываться в истерику. — А дочка по стопам бабки пошла, бедовой заделавшись.

— Возвращайся, милая, — голос матери окреп, придавая сил и мне. — Мы будем ждать, несмотря ни на что. Я не дам другому миру порвать твою связь с нами! Я люблю тебя, милая.

— И я тебя, мам. Очень люблю!

Шипение в трубке подсказало, что воронка вошла в полную силу. И я поднялась, чтобы наконец — то преодолеть все страхи. Правда, и подумать не могла, как жестоко посмеется надо мной судьба.

Их было пять. Пять, черт возьми, полноценных воронок, укравших к лешему мое спокойствие в разговоре с мамой! И эти пять спиральных дверей в смерть окружили меня со всех сторон на расстоянии примерно трех метров, не давая вырваться наружу — туда, где оставалась спокойная человеческая жизнь Заземщинья и его обитателей. Ноги подкосились, я рухнула обратно в траву, которая уже больше не могла скрыть меня. Ветер прижимал ее к земле, обнажая землю и меня на ней.

— Бабушка, что же делать, что делать?

Голос дрогнул, на глаза навернулись слезы. У меня создалось впечатление, что так природа отомстила мне за то, что на два года бросила благословенный магией знахарства край, а теперь вернулась, будто паршивая овца, но не чтобы помочь, а чтобы зализать раны. И пока вокруг меня бушевала стихия, я была вынуждена признать: то, что творится сейчас снаружи, слишком сильно напоминает бурю внутри.

Я не смогла справиться с горем в одиночку. Замкнулась в себе, умоляя о том, чтобы пришел кто — нибудь и протянул руку помощи. Беззвучно просила спасти меня, но никто не приходил. Да и как смогла бы прийти поддержка, когда я сама себя заперла в городе, убеждая словами бабушки, что так будет лучше для всех? Что пришедшая непогода никому не принесет счастья и радости, а сама я должна оставаться с родными? Ложь это все. Ложь и обман. Раз наградили способностями, нельзя было зарывать их, подобно маме, на самом дне души. И я, одним глазком решившая посмотреть, что будет, если вернусь к колыбели своей силы снова, испытала чужой гнев на себе сполна.

Воронки видоизменялись. Самым страшным оказалось то, что они не оставались на месте, пересекаясь друг с другом и, таким образом, начиная засасывать сильнее. Но не настолько, чтобы я, хватающаяся за собранную в кулак траву, поползла к ним без своего согласия. Они словно выстроились передо мной, ожидая решения, а пока оное не принято, развлекая все вокруг бешеным представлением трансформаций одной воронки в другую.

Волосы разметало по лицу, я еле сдерживалась, чтобы не упасть на землю в обмороке.

— Бабушка, какую выбрать? — прошептала я, вдавливая ладонь в свободный от травы кусок почвы. Изрытая моими пальцами, она отдала ладони спасительную прохладу.

«Туда, куда тебя позовет сердце, милая…» — прошелестел ветер над головой, и стоило больших усилий не расхохотаться, поддаваясь порыву общего сумасшествия.

Ветер никогда не был моей стихией. Я должна была слушаться только землю!

Изнутри пришел толчок. Он поднял меня на ноги, заставляя сделать первый шаг.

Воронки пришли в неконтролируемое движение. Они завертелись, не давая выбрать одну — единственную, словно хотели, чтобы я разом прошла в пять неведомых миров.

Я горько улыбнулась: эта сложная задачка была не для меня. Куда хотела я? Мне снилось дерево, молящее о помощи. Я была уверена: оно не пришло в мои мысли просто так. Материализуй мечту, и она станет тебе ближе — именно по такому пути я и собиралась сейчас отправиться.

Прости, Обиван. Надеюсь, когда — нибудь портал в ваш мир снова откроется. Что бы ни случилось со мной, как бы ни изменилась твоя судьба, я хотела бы еще хоть краем глаза увидеть тебя. Может быть, вместе с детством мне стоило расстаться и с мечтами о тебе. Но я не смогла, собственная слабость оказалась сильнее воли и подсказок разума. Препятствия стали чересчур непреодолимыми. И сейчас я наконец — то признаю, что общей дороги у нас с тобой никогда не сможет быть.

Я вернусь. Я обещала маме. Свое слово я держу, но выход домой обязательно найду. Древо, ты настолько прекрасно, что я не смогу остаться в стороне от твоего горя. Только дождись. Мы что — нибудь придумаем, обещаю.

Я двинулась вперед, закрыв глаза от страха. Не знаю, на что надеялась в тот момент, поскольку воронки начали вращаться с огромной силой. Я шла в центре безумного вихря, образованного пятью сошедшими с ума водоворотами. И все равно продолжала верить: попаду именно в тот, что укажет мне правильную дорогу.

По ощущениям я приближалась к точке входа, моля лишь об одном: не попасть меж двух воронок, не оказаться растерзанной межмирьем. Колени дрожали, и особенно сильный порыв ветра заставил меня покачнуться, распахнув глаза. Ну нет, на этом история не закончится. Я попаду к дереву, во что бы то ни стало.

Открывшаяся картина сбила дыхание, заставив глотать кислород рывками. Передо мной распахнулась огромная зияющая пустота внутри воронки. Все ли пропавшие видели перед собой одновременно столь пугающее и восхищающее явление? Я ускорила шаг, и когда меня уже начало затягивать, случилось непредвиденное: воронка, к которой я собиралась, была вытолкнута другой, только что подоспевшей в своем вращении. Страх и ужас обуяли меня, но эта новая пустота уже протянула ко мне свои щупальца. Я не выдержала — закричала. И начала камнем падать в непонятную пустоту.

Сколько это продолжалось, не знаю. В какой — то момент я поняла, что страх тихо отступает. Я просто неслась вниз — по крайней мере, так этот переход ощущался. Затем начали приближаться звуки — сначала отдаленно, затем все более отчетливо, пусть и раздавались пока, словно из аквариума. А потом у меня резко подскочила температура. В жар бросило сначала щеки, голова стала кружиться, затем руки и ноги оказались охваченными пламенем. Я заскулила: даже скорость, с которой тело неслось вниз, не могла остудить вспыхнувшей кожи.

— Помогите… — простонала я. — Пожалуйста, кто — нибудь, по — мо — ги — те!

«Тебе стоило попросить об этом намного раньше, милая. Тогда твоя судьба была бы давно решена…»

— Бабушка? — распахивая слезящиеся глаза, крикнула я. — Бабушка, где ты?!

«Всегда с тобой — в твоем сердце. Наблюдаю. Защищаю. Помню. Всегда помню о тебе, солнышко. Не волнуйся, скоро исполнятся все твои желания. Главное — не забывай просить о помощи и не пытайся справиться со всем сама. Не сможешь…»

Я правда пыталась сдержать страх и нарастающую от жара боль. Не получалось.

— Помогите! — кричала я.

— Помогите! — стонала я.