В лесах Мэна

МОРГАН. Ты выбрала мужчину, похожего на твоего отца. Фрейд был бы доволен.

ЕЛЕНА. Господи. Давай обойдемся без этого фрейдистского дерьма. Оно уже сто лет, как устарело.

МОРГАН. Правда – не дерьмо. И она не устаревает.

ЕЛЕНА. Зависть к пенису – это не дерьмо?

МОРГАН. Хорошо. Часть из сказанного им – дерьмо.

ЕЛЕНА. А весь этот странный, чудовищный бред насчет носов?

МОРГАН. Носами Фрейд был одержим только короткий период в самом начале своей карьеры. И в тот период он принимал кокаин.

ЕЛЕНА. Всегда так интересно слушать оправдания, которые мужчины находят для своих сексистских богов, стоящих на глиняных ногах.

МОРГАН. Я не ищу ему оправданий. Просто необходимо помнить, что взгляды человека, особенно революционные взгляды, невероятно смелые, необходимо рассматривать в контексте времени, когда они…

ЕЛЕНА. Ты веришь, что каждый сон – выражение желания?

МОРГАН. Нет.

ЕЛЕНА. Тогда Фрейд – дерьмо собачье.

МОРГАН. Хорошо. (Пауза). Ты критикуешь своих студентов за самодовольство и узость мышления, а потом ведешь себя, как они.

ЕЛЕНА. Мне можно. Я гениальная.

МОРГАН. Может, тебе следует подумать о том, чтобы какое-то время не продавать этот дом. Пока Джульетте не станет получше.

ЕЛЕНА. Джульетте уже становится лучше. Ей просто нравится изображать героиню Лиллиан Гиш, чтобы вызывать у всех мужчин желание защитить ее. Я не позволю ей продолжать в том же духе.

МОРГАН. Это не игра.

ЕЛЕНА. Ты – мужчина. И ни черта об этом не знаешь.

МОРГАН. Это правда.

(Пауза).

ЕЛЕНА. Ребенком мне действительно нравилось приезжать сюда. Чего я только здесь не находила. Покоробившиеся от воды книги. Пожелтевшие газеты. Бутылки из-под газировок, которые давно не выпускаются. Осколки разбитой посуды. Камни со странными знаками на них, похожие на те, что рисовали почитатели Ктулху в рассказах Говарда Лавкрафта. Я собирала их и хранила в коробке, которую держала в подвале. Объекты почитания. Вероятно, именно тогда мой отец начал подозревать, что я не в своем уме. Но они что-то означали. Я просто не знала, что именно. Как элементы пазла. Но большая часть пазла исчезла. Собрать его было равносильно восстановлению стихотворений Сафо по нескольким фрагментам. Я собирала подсказки, как Шерлок Холмс. Но в какой-то момент становится ясно, что не найти тебе достаточно элементов пазла, чтобы представить себе его целиком. История утеряна, и все эти люди ушли. Их уже не вернуть.

МОРГАН. Вот почему у нас есть литература.

ЕЛЕНА. Литература – собачье дерьмо.

МОРГАН. Литература – твоя жизнь.

ЕЛЕНА. Моя жизнь – собачье дерьмо.

(Пауза).

МОРГАН. Значит, этим вечером мне не повезет, так?

ЕЛЕНА. Вероятность падает с каждой минутой. Но мы в лесу. Здесь возможно все.

(Свет медленно меркнет и гаснет полностью).

3

(ДЖУЛЬЕТТА и РОЗАЛИНА у костра).

ДЖУЛЬЕТТА. Ты думаешь, Морган симпатичный?

РОЗАЛИНА. А ты?

ДЖУЛЬЕТТА. То есть, ответ – «да»?

РОЗАЛИНА. Я думаю, мужчины в возрасте… э…

ДЖУЛЬЕТТА. Какие? Жалкие?

РОЗАЛИНА. Вонючие.

ДЖУЛЬЕТТА. Мне его запах не противен. Все мужчины пахнут. Но мужчины в возрасте пугают меня.

РОЗАЛИНА. Испуг это еще и сексуальное возбуждение, о чем, собственно, большинство фильмов ужасов. И то, и другое зачастую случается в темноте. То, чего мы больше всего хотим, обычно и пугает нас больше всего. А вдруг ты получишь то, что хотела, и он окажется ужасным? Собственно, в большинство своем, сексуальные отношения людей – это плохой фильм ужасов.

ДЖУЛЬЕТТА. Морган говорит, что эта сверхъестественная смесь возбуждения и страха, которая иногда охватывает тебя в этих лесах, для Торо была заменой секса.

РОЗАЛИНА. Почему нет? Потеряться в сексе все равно, что заблудиться в лесу. Это пугает, и рано или поздно что-то съедает тебя.

ДЖУЛЬЕТТА. Заблудиться в лесу – это подтверждение твоего самого худшего страха, что на самом деле ты не существуешь.

РОЗАЛИНА. Существовать и не существовать. Время – иллюзия. «Собственное «я» – последовательность иллюзий. Мы стремимся забыть. А вот окончательно заблудившись, мы вспоминаем, аккурат перед тем, как нас сжирают.

ДЖУЛЬЕТТА. Но кому достаются иллюзии?

РОЗАЛИНА. Вероятно какому-то вонючему старому пердуну, который думает, что он – Бог. Именно поэтому Бог всегда заставлял людей поджаривать для него жертв. Чтобы скрыть собственный стариковский запах.

ДЖУЛЬЕТТА. Значит, ты читала Библию?

РОЗАЛИНА. Тебя это удивляет?

ДЖУЛЬЕТТА. Все в тебя удивляет меня.

РОЗАЛИНА. Я люблю Библию короля Якова. Язык прекрасный, плюс ни в одной книги вселенной нет столько грязи и насилия. В Библии есть все. Убийства. Порнография. Туалетный юмор. Я очень внимательно изучала ее. Поэтому меня выгнали из воскресной школы.

ДЖУЛЬЕТТА. Тебя выгнали из воскресной школы за чтение Библии?

РОЗАЛИНА. Вообще-то благодаря медведям.

ДЖУЛЬЕТТА. Тебя выгнали из воскресной школы благодаря медведям? Вроде «Чикагских медведей».

РОЗАЛИНА. В Четвертой книге Царств Пророк Илия вознесся на небо в огненной колеснице, а верный помощник Илии, Елисей, заменил его в выполнении дел пророческих. Так дети малые выходят из города следом и давай насмехаться над ним. Они думают, что эта история с вознесением Илии на огненной колеснице выдумана Елисеем по пьяни или под воздействием наркотиков, и они кричат ему: «Вознесись, Плешивый, вознесись». Они хотят, чтобы он доказал правдивость своей истории, вознесшись у них на глазах, а еще высмеивают его за преждевременную потерю волос. Так Елисей проклинает их именем Господа, после чего из леса выходят две медведицы и пожирают детей. Не двух-трех-четырех. Всех. Эти две медведицы сожрали сорок два ребенка. Видать, были очень голодными. Вот я и спрашиваю учителя моей воскресной школы, почему Господь допустил съедение медведями всех сорока двух детей? Ведь они всего лишь сомневались в правдивости истории об огненной колеснице и обзывали его Плешивым. Разве это не чрезмерная реакция? Может, они заслуживали порки, или словесного порицания, но не сжирания медведицами. Все-таки сорок два ребенка. И учитель воскресной школы говорит, что это был урок. Нельзя насмехаться над Богом. Но они не насмехались над Богом, напоминаю я, они высмеивали Елисея, который, получается, крайне болезненно воспринимал свою плешь. И мой учитель воскресной школы, который тоже был лысым, начал заикаться, побагровел, замахал руками и заявил, что я должна прекратить мешать ему вести урок, задавая богохульные вопросы. Если вы представляете Бога, сказала я, который всякий раз, когда ты шутишь, посылает медведиц, чтобы тебя съесть, даже если ты – маленький ребенок, у меня есть сомнения насчет такого Бога. Меня попросили уйти, потому что я мешала занятиям, и я спросила, а что вы собираетесь сделать, призовете ваших чертовых медведиц? Им это не понравилось. Так что, вероятно, меня ждет ад. Но он ждет и учителя моей воскресной школы, потому что он прелюбодействовал с приходящей няней на заднем сидении своего «бьюика».

МОРГАН (выходит на крыльцо и спускается к ним). Вам, девушки, пора в дом, а не то вас съедят комары. Некоторые из них размером с птеродактиля.

ДЖУЛЬЕТТА. Розалина как раз рассказывала мне о том, чему ее научили в воскресной школе. Представить себе не могла, что она такая религиозная.

МОРГАН. Почему бы тебе не пойти в дом и на какое-то время отвлечь мать? Мне нужно зализать раны.

ДЖУЛЬЕТТА. Она опять в мрачном настроении? Ее просто нужно обнять.

МОРГАН. Вот ты и обними. Я еще не вытащил все иголки после последнего объятья.

ДЖУЛЬЕТТА. Хорошо. Розалина, не задерживайся. Мы сможем заняться пазлом. В этом году мы его соберем, если он нас не убьет.

(Проводит Моргану по руке, проходя мимо, в коттедже садится за стол и собирает пазл, пока у костра разговаривают).