Мама!!!

Оставаться весь день голодной неприятно. Фая издалека помахала ей половником – мол, давай, уходи. Мама ведь обещала забрать ее к обеду – что ж, до обеда можно и потерпеть. Она встала, медленно задвинула за стол свой стульчик, медленно развернулась и отошла на несколько шагов. Конечно, можно потерпеть. И попить в туалете из-под крана. К детям Саша не шла, а ходила вдоль ковра, на котором они играли. А если мама задержится? Автобус опоздает – придется еще и спать в садике. Голодной. Нет уж! Она вернулась к столу и уселась. К ней наклонилась новая воспитательница и сказала:

– Тебе же говорят, не кормят тебя сегодня. Иди играй.

Саша втянула голову в плечи. За спиной мальчишки катали свои паровозы. Слева девочки собирали разорванную и брошенную Максимом Киселёвым куклу. Появилась Фая, уже с бачком каши. Саша посмотрела налево, на входную дверь, и увидела, что мама еще не ушла. Та стояла в коридоре и, видимо, искала в шкафчике Сашины вещи. Раз они больше в садик не придут, надо забрать домой форму для гимнастики, чешки, пенал. Саша бросилась к маме.

– Ты куда? – дернула ее за руку воспитательница, которая Сашину маму еще не знала, да и не видела никого в полутемном коридоре.

Саша собиралась повиснуть на маме, умоляя взять ее с собой в районо, не оставлять в садике. Однако неожиданно для самой себя бросила воспитательнице:

– Я знаю, что у Фаи свиньи. Она мою еду свиньям унесет, я видела, как она носит. Я сейчас всё маме расскажу. Вот моя мама! Ма-ма! Я здесь!

Мама пошла на голос. Испуганная воспитательница подбежала к маме и стала выпихивать ее обратно в коридор. И успокаивать:

– Ничего, девочка напугана, последний день в садике. Всё хорошо, идите, идите, опоздаете на работу. Она напугана.

Воспитательнице в конце концов удалось захлопнуть дверь. Саша продолжала кричать:

– Мама, я есть хочу! Фая мою еду свиньям унесет!

Но мама не возвращалась.

Воспитательница с Фаей испугались.

– Меня зовут Евгения Владиславовна, – сказала она. – Сейчас тебя покормят, успокойся.

Фая подошла к столу, с грохотом поставила перед Сашей тарелку с кашей, стакан чая и на нем – ломтик батона.

– На! – сказала она зло и отвернулась.

Воспитательница тут же забрала еду:

– Подожди немножко. Саша, да? Подожди, Саша, сейчас все будут есть.

Она понесла еду в закуток. И отругала Фаю:

– Ты что? Так нельзя. Увидят – мало не покажется.

Наверное, воспитательница имела в виду заведующую или кого-нибудь из проверяющих, которые могли прийти и спросить Сашу, почему она ест одна. Но увидели еду не проверяющие. Первым подбежал Максимка.

– И я хочу! И я! Дайте мне есть, меня мама не успела сегодня покормить.

Другие мальчики, которых Саша никак не могла запомнить по именам, тоже подбегали. Они кричали наперебой: «И я!», «И мне!», «Я хочу!» Максимка не кричал. Он теперь замер и внимательно смотрел на рот Евгении Владиславовны, словно ждал, что оттуда ему, будто птенцу из клюва, выпадет еда. Подбежала даже одна девочка. Это была Лиля в очках. Она ничего не просила, а задрала голову и разглядывала воспитательницу.

Наконец все успокоились. Фая накрыла на столы, дети сели. Саша быстро всё съела, хотя каша была невкусной – овсяная размазня с шелухой от зерна. Но есть очень хотелось. К тому же было приятно думать, что это последний ее садичный завтрак.

– Добавки хочешь? – нежным голосом спросила подкравшаяся сзади воспитательница.

Саша хотела добавки. Особенно хлеба. Но поняла, что ее подкупают.

– Нет, – сказала она, – не буду, – и отодвинула от себя тарелку.

– Я хочу!

– И я хочу, – закричали за соседними столами. Мальчишки тянули руки вверх.

Евгения Владиславовна, которая завтракала вместе со всеми, взмахнула руками – «всё, хватит!» – и громко объявила:

– Добавки нет!

Этот жест впечатлил мальчишек, они замолчали.

Саша отвернулась от стола. Всё это время она думала про Лилю – та никогда раньше не просила добавки, у нее была хорошая мама, которая каждый день забирала ее вовремя. И даже был папа. Летчик. Никто его, как и сама Лиля, не видел, папа постоянно где-то летал. Но он был. Что случилось с Лилей? Саша заметила, что та без особого удовольствия ковыряла кашу и почти не съела хлеб. Наверное, в первый раз она подбежала просить добавку за компанию. Или не поняла, что происходит. Лиля плохо видела и носила толстые очки. Может, она и слышала плохо?

Добавки никому не дали. Девочки, которые никогда не доедали завтрак, еще немного поковыряли в тарелках и всех наконец выпустили из-за стола. Саша заметила, что почему-то нет Димки. Был ведь утром. Играл в паровозик. Он обычно ел за соседним с Лилей столиком. Точно, его на завтраке не было! Саша удивилась – Димка всегда садился есть. У него была хорошая мама. Но она работала с самого раннего утра. Димку первым приводили в садик, когда еще по радио не пикало шесть. Он ждал воспитательницу в каморке у сторожа и к завтраку всегда оказывался голодным. Их завтрак был для него обедом. Саша спросила про Димку девочек. И даже Максимку. Никто Димку после игры не видел.

– И Толика нет! – шепнул ей толстый мальчик в пузырившихся шортах, который играл рядом в металлический конструктор и услышал разговор.

– Какого Толика?

– Ну, такой, с мотоциклом.

– А с кем он ест?

– С Димкой.

– С тем Димкой?

– Ну да, с Димкой. Которого нету. У которого мама в красной юбке.

Димкина мама действительно всегда ходила в красной юбке, поэтому Димка издалека ее узнавал.

Толстый мальчик вновь занялся конструктором. Максимка оглянулся вокруг и побежал к окну. Саша закричала:

– Подожди! Надо воспитательнице сказать!

– Зачем?

– Ну как зачем? Вдруг они пропали? Их ведь надо искать, а воспитательница новенькая и может не заметить. Фая точно ушла, я видела. Наверное, свиньям относит. А воспитательница нас не знает. И я ее боюсь.

Максимка подбежал к Евгении Владиславовне. Он, видимо, не запомнил, как ее зовут.

– Ээээ… Эээээ. А у нас Толик пропал. И Димка.

Воспитательница, согнувшись, доедала за детским столом кашу.

– Кто пропал? – переспросила она и почему-то встала из-за стола, хотя удобнее было бы слушать Максимку сидя.

– Ну, Толик. И Димка.

Воспитательница соскребла последнюю кашу, сунула ложку в рот, облизала ее, положила на тарелку. Отодвинув тарелку в сторону, вытерла руки о передник, присела к Максимке и с улыбкой переспросила:

– Мальчик, какие Толик с Димкой? Я вижу, что все на месте.

Подбежал Роберт Жадоев.

– Вы не смотрите на него как на дурака. У него просто мамы нет. Он нормальный. И Толик вправду пропал.

Саша мигом подскочила к воспитательнице:

– И Димка! И Димка пропал!

Максимка пнул Роберта по ноге:

– Есть у меня мама!

Роберт расхохотался:

– И где она? Почему ее никто не видел?

– Она сейчас спит. У меня мама всегда много спит, – сказал понуро Максимка и пошел в туалет. Плакать. Саша хотела подсмотреть, но Максимка плотно закрыл за собой дверь.

Воспитательница, осознав, что дети не шутят, пошла за толстым журналом, где была записана вся группа.

– Толик Денисов, да? – спросила она у мальчишек. Однако в их садике мало кто знал даже свои фамилии. Некоторые дети не понимали, что такое фамилия. Мальчишки молчали. Воспитательница водила пальцем в журнале:

– Здесь только один Толик. У вас есть еще Толики?

Мальчишки замотали головами.

– Хорошо… – сказала Евгения Владиславовна. – А Димка кто? Тут три Димки: Лисовец, Переверзев, Шинкарёв. Который пропал?

Мальчишки мялись. Но Саша точно знала Димкину фамилию – их в прошлый раз вместе вызывали на прививку.

– Переверзев он!

Воспитательница бросила журнал на стол и несколько раз хлопнула в ладоши, созывая детей к себе.

– У нас пропали два мальчика. Толя и Дима. Кто-нибудь их видел сейчас?

Все молчали.

– А утром видели?

– Да! Да! – раздались голоса.