Страница 36 из 59
— Это уже не было проблемой Энви, — горько проговорила она. — И я не могла, — она встала и неслышно подошла к Зольфу вплотную, — не могла не помочь Энви спасти его человека.
Кимбли замер; казалось, будто он даже дышать перестал. Глаза его опасно потемнели, но он не шевелился и не говорил ничего. Ласт показалось, что прошла целая вечность.
— Любимого питомца, значит, — хмыкнул Зольф и отошел к окну, избегая даже смотреть в сторону Ласт. — Это всё объясняет. Кто же будет рассказывать о своих планах питомцу?
Он чувствовал, что ещё немного — и у него задрожат пальцы, только не как обычно во время взрывов — от удовольствия, а от гнева и осознания собственной беспомощности. Хотелось или забыться, или убить кого-нибудь, вдосталь насладившись его криками, или и вовсе уйти на дело с бомбенкомандой или, того хуже, “ангелами”. И плевать, удастся ли вернуться. В Аместрисе государственный алхимик становился цепным псом благодаря собственной присяге, здесь же всё должно было быть, как он думал, совершенно иначе.
— Зольф, — она подошла к нему, примирительно обнимая мягкими руками, — ты не питомец. Ты мой союзник, мой любовник, мой муж… Моя семья, в конце концов!
Он стоял, не шевелясь, и глядел куда-то за окно. Прожектор заливал холодным светом его бледное лицо.
— Вон Вильгельм тоже был тебе членом семьи. И Мустанг сейчас. Знаешь, — глухо проговорил Зольф, — тогда, двадцать лет назад, в театре… Когда давали “Тристана и Изольду”… Тогда фрау Вагнер назвала меня скотоложцем. И была не так уж далека от истины.
Ласт отшатнулась, глаза её сузились. Зольфу на мгновение показалось, что она сейчас его ударит.
— Ты… Ты назвал меня, — зло прошипела она ему в самое ухо, — животным?!
— Если подойти к терминологии формально — мы и правда разные виды, — пожал плечами Кимбли.
Ласт неверными шагами подошла к кровати, села и, обняв себя за колени, молча уставилась в стену. Ей было совершенно непонятно, от чего он обошёлся с ней так жестоко, когда она своими действиями сначала спасла их всех, потом без утайки рассказала о то, как это ей удалось, а вместо благодарности получила одни только оскорбления.
Зольф обернулся, удивившись повисшей в комнате тишине. На бледном лице Ласт в отблесках холодного света прожектора выделялись влажные дорожки слез.
— О, ты умеешь плакать, — ядовито процедил Кимбли. — Удивительное дело! Надо зафиксировать, что у гомункулов есть в наличии слёзные железы.
Он сел на край кровати.
— Зольф… Что я сделала не так? Почему ты говоришь такие вещи? Мне кажется, или ты специально стараешься меня обидеть? — Ласт наклонила голову и посмотрела на него заплаканными глазами.
— Стараюсь, — сквозь зубы выдохнул Зольф, откидываясь на спину и глядя в потолок.
Она попала в точку. Обычно, когда возникала подобная необходимость, Ласт предупреждала о таких вещах заранее. Конечно, это не вызывало у Зольфа восторга, но хотя бы давало возможность морально подготовиться. Сейчас же, когда все были на взводе, он среагировал особенно остро и никак не мог остановиться. Нечто липкое сжимало, давило на ребра изнутри, мешало дышать; и он никак не мог понять, что же злило больше: что его Ласт отдалась другому или что ей самой было от этого гадко, а он, вместо того, чтобы поступить как хороший союзник, намеренно делал ей еще больнее. И, что самое отвратительное, Зольф желал причинить ей как можно больше боли, отомстить за собственное состояние, за то, что так легко далось ей и так немилосердно отчего-то выворачивало все его существо наизнанку. Зольф ощущал собственную беспомощность и не понимал, как уязвить ее сильнее. Ударить? Унизить? Он смотрел на ее слезы, и не мог определить, вызывают ли они в нем удовлетворение, перемешанное с лихорадочным возбуждением, или отчаянное желание больше никогда не видеть этого зрелища; сделать так, чтобы лицо Ласт всегда лучилось лишь счастьем и радостью…
— Ляг нормально, — Ласт тронула его тёплой ладонью за плечо. — Завтра всё тело болеть будет…
Нечто, переполнявшее его, вдруг натянулось тысячей струн и гулко оборвалось, оставив за собой звенящую пустоту.
— Я передал сыворотку Советам, — внезапно сообщил Зольф, ложась на привычное место. — Через связного их резидента.
Ласт приподнялась на локте и заглянула в его мрачное лицо.
— Только… — Зольф замялся. — Видишь ли… Если обнаружат недостачу…
Она передёрнула плечами и прижалась к нему:
— А это возможно?
Зольф умолк, кусая губы.
— Возможно, — нехотя согласился он. — Я не знаю, сколько нас писало отчёты по тому, что там вообще осталось на складах. Я не знаю, кто ещё что написал. И, как ты понимаешь, если сойдутся все данные, кроме моих, а потом сыворотка всплывёт на фронте…
— Значит, нужно, чтобы не сошлось у кого-то другого, — глаза Ласт воинственно блеснули.
Зольф посмотрел на неё испытующе, словно о чём-то раздумывая.
— Не знаю, — после внушительной паузы проговорил он, — не знаю. Не понимаю, как именно это осуществить.
— Может, до того, как всё это вскроется, уже решится вопрос с нашим уходом отсюда… — её голос был задумчив.
Зольф вскинулся: неужели она что-то всё-таки знает и скрывает? Только было улёгшееся, как песок на дно, беспокойство вновь поднялось в его душе.
— Ты что-то знаешь?
— Нет, — Ласт печально покачала головой. — Ни дат, на дальнейших указаний. Пока тихо… Так что полагаться на это слишком опасно.
Она провела пальцами по его груди:
— Давай я навещу архивы? Мне всё равно были нужны истории некоторых экспериментов.
— Это слишком опасно, — между бровей Зольфа пролегла вертикальная складка. — С другой стороны, на фоне всеобщей паранойи гестапо и так с ног сбивается. Вряд ли они начнут копаться в этой информации до того, как сыворотка всплывёт.
Он зябко повёл плечами, натягивая тонкое одеяло повыше. Когда злость прошла, Зольф особенно остро ощутил, как стало холодно и струи стылого воздуха проникали в оконные щели, ледяными языками облизывали обнажённые участки кожи и заползали под тонкую материю пижамы.
— Холодно? — сочувственно спросила Ласт, прижимаясь теснее.
Он согласно кивнул, обнимая её в ответ и слегка дрожа не то от холода, не то от перевозбуждения.
— Зима близко, — выдохнула она куда-то ему в шею.
— Очередная в этом мире, — скривился Зольф, зарываясь в привычно пахнущие ванилью волосы.
1) Зондеркоманда — от нем. Sonderkommando — “специальный отряд”. Особое подразделение узников, которое было предназначено для сопровождения заключённых в газовую камеру, а затем для обработки и уничтожения трупов.
Бомбенкоманда — от нем. Bombenkommando, или бомбовая команда — команда узников, откапывающая неразорвавшиеся снаряды.
Отряд “ангелов” — команда узников, обезвреживающая выкопанные бомбенкомандой снаряды. И бомбенкоманда, и “ангелы” очень часто погибали на месте вместе с конвоем и солдатами-подрывниками. На поиск их останков, как правило, даже не выходили.
========== Глава 20: Omnes una manet nox/Всех ожидает одна ночь ==========
So, maybe next time when you cast your stones
From the shadows of the dark unknown
You will crawl up from your hiding place
Take a look in the mirror, see the truth in your face.
In This Moment “Whore”.
Ноа лежала на животе на кровати в небольшой комнате. Ей регулярно приносили еду, чистую одежду, долговязый нескладный надзиратель, представившийся Кляйном, даже дал пару книг, хотя и смерил её несколько удивлённым взглядом. Кем был Кляйн, цыганка пока не могла определиться. Зато её группу “друзей” пополнила женщина, немка, наверное, ровесница самой Ноа или чуть старше. Хотя она была тоже надзирательницей, она не обижала ни Ноа, ни живущих в соседних комнатах женщин. Сама узница не имела возможности поговорить ни с кем из соседок: её не выпускали за порог. Также к ней приходила та самая красавица, оказавшая ей первую помощь после того, как изверг Кёниг чуть её не убил.
Фрау Кимблер, как звали красавицу, осматривала осторожно, но ощущения от её прикосновений…