Страница 19 из 59
особенно тех, что там представляли нешуточную опасность. Как знать, чем обернётся для них эта встреча? Но иного способа выяснить это не было.
— Давай, — согласился младший, — Ноа, мы тебе всё расскажем, обязательно, — заверил он цыганку. — Но сначала мы должны убедиться, правильна ли наша догадка.
Ноа, казалось, удовлетворилась ответом.
Чем ближе они подходили, тем точнее убеждались в догадке. Золотистые лучи скупого северного солнца играли бликами на абсолютно белых волосах, оттеняли смуглую кожу на лице, обезображенном шрамом в виде буквы «икс». Они были совсем рядом, когда тот, кого они беззастенчиво рассматривали, отвлёкся от кореньев и посмотрел на троицу серьёзными тёмно-карими глазами, казавшимися красноватыми под солнечными лучами. В его взгляде промелькнуло узнавание, не утаившееся от обоих братьев.
— Шрам?.. — выдохнул Эдвард, широко раскрыв красные от слёз глаза.
1) По историческим данным проект заказали в 1923 году, представлен он был в 1925. Однако здесь проект был представлен в 1924, накануне того момента, когда Отец собрал гомункулов в Мюнхене, в соборе Святого Петра.
========== Глава 10: Aliud stans, aliud sedens/Одно говорит стоя, другое сидя ==========
And it really doesn’t matter if I’m wrong
I’m right where I belong
I’m right where I belong
See the people standing there
who disagree and never win
and wonder why they don’t get in my door.
The Beatles “Fixing a Hole”.
— Что-то рано в этом году у вас задождило, — дребезжащим голосом отметила безупречно одетая старушка в элегантной шляпе, одной рукой опиравшаяся на трость, другой — на заботливо подставленную руку седого благообразного мужчины. Она нарочито чётко выговаривала английские слова, однако немецкий акцент всё же был очевиден. — Всего-то октябрь, а погода — полное die Scheiße.(1)
— Тётушка, — скривился изрядно постаревший Веллер, — здесь прекрасный климат, рядом океан. Полно вам. Сейчас возьмём такси, и я покажу вам дом.
Огромный дом на двоих хозяев, построенный по личному проекту Веллера, располагался в стороне от городской суеты и тем паче в стороне от трассы на Лос-Анжелес. Неподалёку от океана, около кампуса Калифорнийского университета жили он, Готтфрид Веллер, профессор медицины, и Эрнст Шаттерхэнд, учёный-естествоиспытатель и тоже профессор. Разумеется, так как Шаттерхэнд был инвалидом и нуждался в посторонней помощи, социальная система Соединённых Штатов только с облегчением выдохнула, что можно не отягощаться этим делом: весь уход за гениальным физиком взял на себя бывший немецкий военный врач. Точнее, всю оплату ухода, осуществлявшегося молодыми сиделками, исключительно чёрными.
Трудолюбивых и талантливых мужчин в Санта-Барбаре приняли приветливо. А когда речь пошла о создании ядерного оружия ни для кого иного, как для США, им предоставили всё.
— Ну, посмотрим, — с сомнением проронила старуха. — В тебе-то я не сомневаюсь, а вот твой приятель из другого мира кажется мне человеком, начисто лишённым художественного вкуса.
Однако, вопреки ожиданиям, дом Магду Веллер не разочаровал. Особенно её привел в восторг тайный ход в библиотеке, соединяющий обе части особняка, и плавно едущий лифт бронированного стекла, благодаря которому без малого столетняя фрау могла не утруждать себя подъёмом по роскошной лестнице.
Также благоприятнейшее впечатление на Магду произвела оранжерея, занимавшая изрядную часть площади половины Эрнста. В ней росли, цвели и благоухали редчайшие растения: по большей части, разумеется, столь любимые физиком кактусы.
Но более всего её удивил сам Шаттерхэнд, безукоризненно одетый; на лице его сияла совершенно неискренняя голливудская улыбка. И это самое лицо его, казалось, ни капли не изменилось с того момента, когда Магда видела Шаттерхэнда — тогда еще на немецкий манер Шаттерханда — в последний раз. Ни новых морщин, ни седых волос, но всё те же шрамы.
— Доброго дня, херр Шаттерханд, — очаровательно, словно флиртуя, улыбнулась фрау Веллер. — Вы, как я посмотрю, ни капли не изменились. Говорят, вы разрабатываете оружие, но, судя по вашему внешнему виду, это больше похоже на эликсир вечной молодости. Не поделитесь? — её глаза лукаво засверкали.
— О, мисс Веллер, — Шаттерхэнд поднялся из-за стола, чтобы подвинуть женщине стул.
Старуха ничем не выдала удивления. Он отлично помнила, что у полусумасшеднего учёного не было обеих ног чуть выше колена и что передвигался он всегда в инвалидном кресле. Выходит, этот гений инженерной мысли придумал рабочие протезы? Шёл он медленно, но уверенно. Или же её племянничек выдумал новый способ пересадки конечностей? Как бы там ни было, она вежливо наклонила голову и села на заботливо придвинутый стул, решив, что всенепременно ещё получит ответы на свои вопросы, коих скопилось немало.
Ещё до начала Второй мировой фрау Веллер, прислушавшись к свистящему в водосточных трубах ветру перемен, монетизировала большую часть имущества семьи, позже перевела эти накопления во всегда ценное золото и, собрав оставшийся скарб, спешно уехала в Швейцарию. Ставка оправдала себя на все сто: Швейцария придерживалась позиции нейтралитета и стояла на ней непоколебимо.
— Боюсь, это не мне необходимо раскрывать вам свои секреты, — Эрнст вежливо улыбнулся, — коих у меня, впрочем, и нет, а вам — вашего потрясающего долголетия и, как я надеюсь, крепкого здоровья.
Он дал знак стоявшей у входа горничной, чтобы та несла обед.
— О, проще простого, — старуха сверкнула рядом ровных жемчужных зубов. — Я каждый вечер пью рюмку превосходного коньяку, заедая её долькой горького шоколада. А ещё я никогда не имела детей и ни дня не была замужем.
Готтфрид Веллер усмехнулся — его тётка, как и он на протяжении долгого времени, была изгоем и позором семьи. Он же был счастлив, что этой женщине хватило прозорливости и сил отстоять своё мнение. Магде Веллер он был не только как сын, но и как союзник и друг. Впрочем, коварство тётки он тоже никогда не сбрасывал со счетов. Она всегда ухитрялась извлекать выгоду из самых патовых ситуаций, и редко когда делилась этой самой выгодой с кем-либо.
— Итак, — она неприязненно зыркнула на прислугу-негритянку и придирчиво поковыряла вилкой еду, — у меня будут к вам новости, господа. Но поделюсь я всем этим позже. Я женщина старая, мне необходим отдых после долгой дороги, да и у вас тут день с ночью местами поменялись.
— Разумеется, тётушка, — кивнул Готтфрид, кидая упреждающий взгляд на нетерпеливого аместрийца.
Эрнст едва заметно вздохнул — он не хотел выдавать ажиотажа этой старой карге.
— Вот ответь мне, Готтфрид, — она ещё раз поковыряла вилкой в тарелке, — неужели нельзя взять в прислугу нормальных людей?
— О чём вы? — Готтфрид удивлённо приподнял бровь.
— Об этих грязных обезьянах, — скривилась старуха. — Особенно на кухне. Вдруг они разносят заразу?
Эрнст недобро прищурился, но промолчал.
— Тётушка, право слово, — примирительно покачал головой Веллер, — в стольких семьях они готовили и продолжают готовить еду, и всё в порядке.
— А скольких рабы отравили? — стояла на своём Магда.
— Они не рабы, — усмехнулся Готтфрид. — Просто им можно платить вдвое, а то и втрое меньше, чем белым. А вы же понимаете, деньги никогда не бывают лишними.
Веллер выразительно посмотрел на Шаттерхэнда и, к своему спокойствию, понял, что тот не собирается встревать в разговор.
— И всё же, — старуха капризно изогнула губы, — до тех пор, пока у меня есть моё состояние, я прошу… Нет, настоятельно требую! Слышите, я требую нанять мне белую горничную.
*
— Оставьте, — почти весело махнул рукой Готтфрид, раскуривая трубку, после того, как почтенная Магда Веллер отправилась почивать с дороги. — Она всегда была со странностями.
— А вдруг она окочурится до завтра? — недоверчиво покачал головой Безногий, гладя белого ангорского кота, лежащего у него на коленях. — И как мы тогда получим новости?