Страница 4 из 71
*
— Браунинг, черт тебя раздери! — Мустанг горячо пожал руку давнему однокашнику, пока остальные собирали скромный скарб и грузили его в кузов одного из грузовиков.
Пусть они с Винсентом Браунингом никогда не были друзьями, но сейчас встреча со старым знакомым казалась глотком свежего воздуха.
— Вот и свиделись, — Браунинг оскалил в улыбке неровные зубы. — Давай, собирайся живей, в дороге поговорим.
Под тентом в кузове было чертовски пыльно, а ближе к кабине — еще и невыносимо душно. Узкие деревянные лавчонки оказались скрипучими и жесткими. Узнав о том, что в число потерь в результате ишварской диверсии вошло все подкрепление, кроме собственно алхимиков, последних распределили по двум грузовикам, отрядив им в сопровождение по несколько солдат. Солдат посадили у самой задней перегородки — в качестве прикрытия, что вызвало неодобрение у большей части алхимиков, но спорить никто не стал. В конце концов, за эту спасательную операцию отвечал нелюдимый немолодой бригадный генерал, который обсудил какие-то детали лично с полковником Граном.
Мустанг сидел рядом с Браунингом в центре кузова, напротив них, с равнодушным выражением лица прикрыв глаза, оказался Кимбли, к плечу которого привалилась задремавшая Эдельвайс.
— Как вы нас нашли, Винсент? — поинтересовался — в который раз — Мустанг.
— Нашли — и нашли, — отмахнулся Браунинг. — Это дела военной разведки. Хорошо хоть воду с собой погрузили. Впрочем, мы думали, что наши дела не настолько плохи.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Рой.
Кимбли едва слышно хмыкнул, так и не открыв глаз.
— Как бы тебе сказать, — Браунинг говорил, взвешивая слова, — провианта дефицит. Ишвариты подожгли часть своих складов с зерном, лишь бы не досталось нашей армии. Боеприпасов недостает. Людей… впрочем, тоже.
— Маленькая победоносная война не может длиться семь лет, — отозвался с лавки напротив Зольф. — Кроме, разве что, ситуации, когда задействована слишком малая часть военного ресурса.
— Ты о чем? — нахмурился Мустанг, не обратив внимания на то, что Браунинг посмотрел куда-то в сторону.
— Скорее, о ком, — Кимбли растянул губы в насмешливой улыбке. — Давай же, Огненный алхимик, ты никогда не был похож на совсем уж идиота.
— Он о вас самих, Рой, — веско сказал Винсент, глядя на Мустанга. — О вас самих.
========== Глава 2: Готовься сделать шаг ==========
— Дай перевяжу нормально, — ворчала смуглая беловолосая женщина, укладывая на матрас потрепанного мальчишку лет двенадцати. — Все с твоим братом нормально. Хорошо, что хотя бы его не понесло в эту душегубку, прости господь!
Мальчонка надулся, но указания выполнил.
— Тетя Айша, — выпалил он, глядя прямо в усталые глаза женщины, окруженные сеточкой морщин, — как же так, а? Они ж не люди — твари, бесы! Один только пальцами щелкнул…
Мальчишка затрясся мелкой дрожью и не смог договорить.
— Полно, Нур, полно, — Айша спешно завязала бинт и помешала в глиняной чашке какое-то густое варево. — Сейчас напою тебя травами, поспишь.
— Как я могу спать? — мальчишка вскинулся. — А если они придут сюда? Они из самого Шеола вышли, видит бог!
— Не придут, Нур, не придут, — покачала головой женщина. — Бог этого не допустит.
Она вышла из домика, оставив уснувших племянников, и подняла глаза в почти черное небо. Эта ночь оказалась на редкость темной и тихой — ни луны, ни звезд, ни даже грохота канонады. Будто бы Всевышний и правда сжалился над истерзанной землей детей своих и подарил им мир.
— Айша, — из темноты вышел высокий человек с усталыми глазами. — Как Нур?
— С телом его все хорошо, — она покачала головой, — но душа отравлена ненавистью. Каюм, как же так? Сколько еще испытаний выпадет на долю нашего народа?
— Мы должны быть стойкими, — голос его, казалось не выражал ничего, и Айше на миг показалось, что Каюм говорит лишь заученные фразы, хотя сам давно утратил веру в них.
— Как нам быть стойкими, если они прислали отряд демонов? — горячий шепот потонул в могильном холоде, которым после наступления темноты, как саваном, укрылась выжженная земля.
— Хайрат говорил о государственных алхимиках, — в голосе Каюма прорезались нотки горечи и гнева.
— Где же он сам? — обеспокоилась Айша.
Каюм замолчал. Испещренное глубокими бороздами морщин смуглое лицо, казалось, разом постарело лет на десять по меньшей мере, и лишь то, что широкая грудь тяжело вздымалась при каждом вздохе, отличало его от высеченной в камне статуи.
— Неужто?..
— Живой, — махнул рукой Каюм, резко вновь став обычным человеком, а не изваянием. — В госпитале.
Айша всплеснула руками.
— Так там же эти… — она осеклась, подбирая слова.
Каюм нахмурился. В последний год в центре Ишвара, ближе к линии фронта, в одном из военных госпиталей работала пара врачей-аместрийцев. И эти врачи никогда не делали разницы, кому помогать и на кого расходовать лекарства.
— «Эти», как ты выразилась, спасли Хайрата. Он сейчас в том самом госпитале.
— Он… будет жить? — слова Айше дались с трудом.
— Как бог даст, — выдохнул Каюм. — Нам остается только молиться.
— Молиться… — она поджала бескровные губы. — Кому молиться? Тому, кто глух к плачу наших детей, которых убивают эти беломордые изверги?
— Молчи, неразумная женщина! — он оглянулся, но вокруг не было никого, кто мог бы их услышать.
Но Айша не обратила внимания на его слова и продолжила:
— На западной окраине, в округе Ходжу, они расстреляли всех! — горячие злые слезы потекли по ее лицу. — И детей, и стариков, и женщин! А кого не расстреляли… — Айша отвернулась и махнула рукой.
— Это наше испытание… — как равнодушная магнитная пленка раз за разом воспроизводит то, что на нее нанесено, так и голос Каюма произнес эту фразу.
— Нам нужно бежать, — покачала головой она. — Если эти дьяволы дойдут до нас — нам конец. Нам нечего им противопоставить. Нечего!
— Покойной ночи, Айша, — бесцветно проговорил Каюм, глядя куда-то вдаль. — Пусть грядущий рассвет принесет нам радость, а не боль.
Он быстрыми шагами удалялся от бедной, но чистой лачуги Айши, думая лишь о ее словах. «Нам нечего им противопоставить». Каюм знал наверняка — это не так. Но действовать предстояло очень быстро, пока до них не дошли демоны в форме. При мысли об алхимии Каюму становилось плохо — это было то, что Бог Ишвара порицал и предписывал своим сынам и дочерям не иметь к этой мерзости ни малейшего отношения. Но при мысли о государственных алхимиках становилось еще хуже — это были вполне конкретные средоточия зла и греха, впустившие в свои тела, разумы и души монстра, который выпьет без остатка и их, и тех, кто встанет на пути у этих безжалостных машин для убийств.
По Ишварской земле ходили разные слухи. Одни были убеждены, что их решили стереть с лица земли — иначе для чего бы с такой немыслимой жестокостью убивать всех — или почти всех: исключение обычно составляли разве что совсем молодые женщины и девушки, и лишь изредка — мужчины — и стирать с лица земли их поселения? Другие пытались выдвинуть иные теории, но их голоса в последнее время звучали совсем робко и неуверенно.
—…Каюм! Обойдешься без оружия! — молодой парень зло сверкнул на него алыми глазами.
Еще несколько мужчин переглянулись и недобро рассмеялись. Каюм сжал кулаки:
— Это еще почему? Мне этих супостатов, по-вашему, голыми руками на части рвать?
— А это, Каюм, потому, что когда белорожие откроют по нам огонь, — раздатчик приблизил искаженное злостью лицо к лицу Каюма, — ты первый не выстрелишь. Вдруг там окажется твой сыночек?..
Он вытер пот со лба. Воспоминания, давным-давно похороненные за чередой кровавых картин, написанных кровью — и ишварцев, и аместрийцев — на пустынной земле, казались поблекшими, выцветшими, чужими. Словно не его сын некогда поехал учиться в Военную академию Централа, а через пару лет после начала войны попросту перестал отвечать на письма — словно и не было его никогда. Но даже столько лет спустя, когда Каюм Арбер шел сражаться, устраивать диверсию или передавать информацию, он боялся одного. Того, что раз за разом являлось ему во снах.