Дух войны

*

Наиля, обливаясь холодным потом в наскоро подвязанной бинтом рубашке, сидела у запасного выхода из барака и подслушивала. Двое врачей, Нокс и пигалица Найто, курили между бараком и громадиной белого камня.

— Доктор Нокс, я предлагаю передать ей младенца номер М-четыреста двадцать семь. Его мать умерла вчера от атонического кровотечения. Вот и посмотрим, как они адаптируются друг к другу, — говорила Найто.

Наиля вздрогнула — она помнила эту женщину. Невысокая, с жестким лицом и темными раскосыми глазами, она обладала такой волей, что Наиля не сомневалась: доктор Нокс, сурового вида мужчина, ни полсловом не возразит этой злобной пигалице.

— Вы предлагаете умолчать о том, что ее ребенок — умер? Я правильно понял? — голос Нокса не выражал ровным счетом ничего.

— Разумеется, — с легким раздражением ответила пигалица. — Мы и так не смогли посмотреть, какое влияние на протекание беременности оказало бы содержание в бараке.

Наиля, проклиная потерявших человеческий облик двуногих скотов, скользнула тенью к себе на нары. Наверху, прерывисто с присвистом дыша, лежал в забытьи Фируз. Сознание временами возвращалось к нему, глаза прояснялись, но его мучила жестокая лихорадка и жестокие же боли. Неудивительно, что бедняжка Элай не выдержала и попыталась разродиться прямо в бараке, да еще и до срока! Наиля вспоминала, какая идиллия царила в их семье, и у нее сжималось сердце. Она помнила, как горевала Элай, когда пропал Фируз, как ждала его возвращения, не переставляла ни одной его вещи и смотрела долгими вечерами в окно… Они свиделись, но так, что и врагу не пожелаешь!

В Наиле будто бы умерло все. Выплавилось, выгорело, разлетелось пеплом по ветру. Она вслушалась во внезапно наступившую тишину — Фируз наверху умолк.

— Эй! — она легонько толкнула его в бок, встав на край нижних нар. — Фируз!

Он не отвечал. Лишь рука безвольно свесилась вниз, номер чернел на бледной коже.

— Фируз! Ты слышишь меня? — она тормошила неподвижное тело, отказываясь верить очевидному.

— Тише, дочка, — прошелестел снизу пятьсот восьмой. — Забрал его Ишвара. Отмучился он. Зато теперь в сыне продолжение его будет…

Наиля поджала губы. По подслушанному разговору ей было понятно, что ребенок Элай умер. И еще неизвестно, выживет ли после такого сама Элай. Или тоже сгорит изнутри, как все они. Впрочем, какая уже разница? Теперь они походили на призрачные оболочки, наполненные серой пылью, пеплом, в которых перегорели их души в этой бойне. Возможно ли заново раздуть огонь из едва теплившихся в них искр? Возможно ли выйти из этого ада живыми? Наиля не знала, как и не знала того, что будет в следующий миг. Вся ее жизнь сузилась до точки, до одного мига, смысла в котором не было совершенно.

*

— Дочь? — Элай расширила красные глаза. На нее смотрела маленькая тоненькая женщина в белом халате с раскосыми темными глазами.

— Да, дочь, — жестко проговорила врач.

— Но… Быть того не может! Мы ждали сына…

— И как же вы это определили? — насмешливо спросила женщина. — У вас есть технологии, которые позволяют определить такие вещи?

Элай вздохнула. Она не понимала, как объяснить явно издевавшейся над ней аместрийке — хотя, как показалось Элай, для аместрийки у этой женщины были слишком уж нехарактерные черты лица, — что существовали особенные приметы и ритуалы, и если придерживаться их с точностью, Ишвара будет благосклонен и подарит ребенка именно того пола, которого у него просили. А в том, что они с Фирузом соблюли все неукоснительно, у нее не возникало ни малейших сомнений.

— Наши приметы…

— Ваши приметы — жалкие суеверия, — припечатала женщина.

— Но Ишвара…

— Бога — нет, — прошипела она, склонившись над Элай. — Иначе бы он уже давно покарал нас за наши дела. Но что-то он не спешит вам на помощь.

Элай отвернулась. Слезы жгли глаза. Она могла думать лишь о двух вещах: какое счастье, что ребенок остался жив. И лишь бы выжил Фируз — после всего, что эти изверги с ним сделали.

— Доктор Найто, она поймет, что это не ее ребенок, — отрешенно проговорил Нокс, ждавший коллегу в коридоре. — Не проще ли сказать ей правду?

— Не поймет, — зло прошипела Найто. — Это безмозглое животное не поймет ничего, слышите? Подумать только — приметы!

Нокс покачал головой.

— Вы уже знаете, в какую палату ее переводить?

— Знаю, — усмехнулась Найто. — Не в палату. В барак.

— В барак? — Нокс от неожиданности полез за сигаретой прямо в коридоре лаборатории — обычно там не было принято курить. — Но…

— Вот и посмотрим, могут ли эти животные со своими детенышами выживать там, — прошипела Найто.

Нокс молча закурил. Казалось, с кончика сигареты вместе с серым пеплом ссыпались и остатки его выгоревшей дотла души.

========== Глава 13: Жизнь — не звук, чтоб обрывать ==========

Хайрат наконец-то мог сидеть на постели. Поэтому теперь он сидел и внимательно рассматривал лицо спящего Дефендера. Синяк того переливался всеми цветами радуги — сегодня это был желто-зеленый с вкраплениями багрянца. Лицо аместрийца было сосредоточено и искажено чем-то явно человеческим — страхом? Болью? Хайрат не слишком-то верил в то, что бледномордые вообще люди. Но с этим он уже даже разговаривал…

— Привет! — звонкий мальчишечий голос выдернул его из раздумий. — Вот, тебе тетка Айша передала, — Нур всучил Хайрату половину маленькой бутылки молока.

Хайрат недоуменно воззрился на принесенное сокровище: он не пил молока уже пару лет, с тех пор как война приобрела поистине ужасающие масштабы. Он знал, что порой Айша правдами-неправдами выменивала молоко на последние оставшиеся у них в доме ценности — Элай нужно было хорошо питаться. Страшная догадка пронзила разум Хайрата — он уставился на молоко, словно на ядовитую змею.

— Что с Элай?

По тому, как исказилось лицо младшего, Гаяра, до Хайрата начала доходить страшная правда.

— Сволочи белохарие! — зло прошипел он, едва сдерживая слезы.

Они с Элай росли вместе, и он поначалу был влюблен в нее со всем пылом, свойственным горячей юности, но сердце Элай безраздельно принадлежало его лучшему другу, Фирузу.

— Как только рука на беременную бабу поднялась!

— Они увели ее, — тихо сказал Нур, потупившись.

Хайрат вздрогнул и скосил полные ненависти глаза на спящего Дефендера, прикидывая, не придушить ли поганца во сне, пока доктора не видят — все равно ни Сары, ни Ури не было в поле зрения, только медсестра — кажется, Элен — переставляла какие-то пузырьки и временами косилась на них, словно прислушиваясь. Но тут Дефендер как назло открыл глаза и как-то виновато улыбнулся.

— Доброго утра… — невнятно проговорил он.

Нур с Гаяром, широко раскрыв от удивления глаза, только молча переглянулись.

— Доброго? Что может быть доброго в новом утре войны?! — вспылил Хайрат. — Когда воистину не знаешь, что лучше — новости или их отсутствие?

Дефендер медленно с трудом вздохнул — ему обещали, что, возможно, сегодня разрешат попробовать встать, и он рвался покинуть этот странный госпиталь. Здешние разговоры бередили душу и лишали всякой почвы под ногами, веры в то, что он делает правое дело. Да и потом, там осталась его сестра, Ханна. Жива ли она? Не угодила ли в переплет?

— Слушай ты, бледнолицый, — Хайрат заглянул в глаза Джейсону. Мальчишки переминались с ног на ногу, с удивлением наблюдая за разговором. — Что ваши делают с теми, кого уводят живыми?

Джейсон прикрыл глаза. Он помнил рассказ Ханны о “подарке” для Яна Сикорски.

— Не знаю, — выдавил он из себя. — Я такого ни разу не видел.

Здесь Дефендер не врал: всю эту паскудную историю он узнал от Ханны, Исаака и остальных.

— Если не видел, так хоть, может, слышал? — наседал Хайрат, почувствовав в собеседнике слабину.

— Что это ты с ним вообще разговариваешь, а? — презрительно выплюнул Нур — он считал себя достаточно взрослым для такого. — Кончил бы его — и вся недолга!