Сладкая месть

– Понятно. Но, Эмили, почему у меня складывается впечатление, будто вы не слишком сожалеете о том происшествии?

Девушка вновь зашагала по комнате.

– Поверьте, сейчас я очень сожалею. А тогда, признаюсь, это было самое волнующее событие в моей жизни. – Она потерянно вздохнула. – Но мой отец вскоре объяснил мне, что оно наверняка останется и единственным, потому что теперь ни один порядочный мужчина не возьмет меня замуж. Он привез меня домой и заявил, что другого выхода нет – я должна посвятить свою жизнь изучению игры на бирже и способам размещения капитала.

– И вам нравится вести дела?

– Да, порой. Представьте, здесь есть нечто привлекательное. – Эмили неопределенно махнула рукой. – Но теперь все это уже не важно… – Она вздохнула. – Милорд, я полагаю, после моих слов вы, разумеется, откажетесь от своих матримониальных намерений.

– Я редко отказываюсь от своих намерений. У меня репутация человека, всегда и во всем идущего до конца. Спросите кого угодно в Лондоне.

– Ну, в данном случае вы вряд ли упрочите свою репутацию, – парировала она. – Люди вашего положения не женятся на женщинах, погибших для общества… Ну вот, милорд, я сделала свое признание, и, если вы не испытываете ко мне полного отвращения, мне хотелось бы сказать еще кое о чем.

– Уверяю, Эмили, я не собираюсь покидать вас и с большим интересом выслушаю все, что бы вы мне ни преподнесли…

– Ну что ж, хорошо. Вы, наверное, удивлены, почему на наше тайное свидание я пришла в халате.

– Полагаю, вы мерзнете, а халат, несомненно, значительно теплее того совершенно очаровательного платья, в котором вы блистали на балу. Библиотека всегда была холодной комнатой.

Эмили застонала. Ее впервые посетила мысль, что есть вещи, в которых граф Блэйд не слишком-то сообразителен… По-прежнему уставившись на книжный шкаф, она заставила себя продолжить:

– На мне халат, потому что я собираюсь предложить вам вступить со мной в незаконные романтические отношения…

– Боюсь, я не совсем понимаю, дорогая моя. Мы с вами уже вступили в законные романтические отношения.

Она быстро обернулась, вскипая от раздражения.

– Я думала, вы человек свободных взглядов. Прошу вас, выслушайте меня внимательно. Поскольку брак между нами невозможен, а я безнадежно влюбилась в вас, я приняла решение предложить вам… liaison.

– Liaison? – Он опять вопросительно посмотрел на нее.

– Я предлагаю вам вступить в любовную связь, тупица вы этакий! – Эмили задохнулась от ужаса, поняв, что она посмела сказать. Ее глаза закрылись от стыда. Она вся вспыхнула. – Милорд, простите меня. Я вовсе не хотела называть вас тупицей. Боюсь, у меня расшалились нервы, и вообще, должна признаться, у меня несносный характер. Порой я с ним не справляюсь.

– Да, вы, несомненно, очень горячая женщина, как недавно заметил Прендергаст.

– А вы мужчина, которого забавляют очень странные вещи. – Эмили поставила обратно свой бокал – она, пожалуй, выпила больше, чем нужно… – Ну? Что думаете о моем предложении?

Граф медленно выпрямился, отставил свой пустой бокал, подошел к Эмили и положил ей руки на плечи.

– Эмили, дорогая моя, поверьте, я глубоко польщен вашим очаровательным предложением.

У нее упало сердце.

– Но?..

– Но я думаю, что, поскольку вы создание очень трепетное и обладаете бурным темпераментом, будет лучше, если вы позволите мне руководить вами в подобных делах.

– Почему? – без обиняков спросила она. – Думаете, что вам в этом удастся сохранять то же хладнокровие, какое вы стараетесь проявлять во всем остальном?

– Те, кто хорошо меня знают, подтвердят: я умею сохранять хладнокровие во всем… Берегитесь, моя милая!

– Хитрец. Все это только видимость. Бесполезно убеждать меня, что вы хладнокровны, – я знаю правду. Не забывайте, я многое узнала о вас из ваших же писем, милорд.

– Думайте что угодно, дорогая моя. Тем не менее согласитесь, я, помимо всего прочего, старше вас и гораздо больше повидал в жизни.

– Несомненно. Я-то всю жизнь проторчала в Литл-Дипингтоне.

– В таком случае вы должны признать преимущество моего жизненного опыта и позволить мне принимать решения относительно наших взаимоотношений.

– Я должна вам это позволить?

– Да, Эмили, должны – мягко произнес Саймон, наклонился и поцеловал ее в кончик носа. – Я убежден: вам лучше дождаться свадьбы, прежде чем полностью отдаться очередному порыву необузданных чувств.

– В таком случае, милорд, – резко возразила она, – мне придется ждать целую вечность, поскольку у меня нет ни малейшего намерения выходить за Элиаса Прендергаста, а он, похоже, единственный, кто готов просить моей руки.

– Нет, дорогая, не единственный. Я тоже собираюсь просить вашей руки, как только ваш отец вернется в Литл-Дипингтон.

Эмили смотрела на него, ничего не понимая:

– Вы собираетесь просить моей руки? Но, милорд, теперь, когда вы знаете всю неприглядную правду…

– Думаю, – холодно сказал Саймон, – в дальнейшем мы не будем касаться этой части вашего прошлого.

– Не будем?

– Кажется, вы начинаете понимать. – Он скользнул губами по ее губам и отстранился, слегка улыбаясь.

Она поймала его большую руку в свои маленькие ладошки:

– Саймон, правда? Вы собираетесь сделать мне предложение, несмотря на тот ужасный скандал?

– Да, Эмили, да. Я полон решимости просить вашей руки.

Она никак не могла в этой поверить.

– И вы не желаете вместо этого вступить со мной в незаконную романтическую связь?

– Конечно, нелегко отказывать женщине со столь горячими чувствами, как у вас, Эмили, но я намерен дождаться брачной ночи…

– О-о!

Саймон тихо рассмеялся, встретив ее взгляд, полный горестного разочарования. Не сводя с нее глаз, он поднес ее руку к губам и поцеловал в запястье.

– Это вовсе не значит, моя радость, что мы не можем позволить себе откусить разок-другой от запретного плода.

Она просияла и обвила руками его шею.

– Это значит, что вы собираетесь меня поцеловать?

– Помимо всего прочего. – В глазах графа плескалось расплавленное золото. Он наклонил голову и прижался губами к нежной шее девушки.

– О, Саймон!

– Мне нравится, когда ты так произносишь мое имя. Очень нравится. И то, как ты дрожишь от моих прикосновений.

Он крепко обхватил ее за талию, приподнял высоко над собой и понес к старинному столу красного дерева, а она с радостным изумлением смотрела на него сверху вниз, упираясь руками в его плечи.

Усадив девушку на краешек стола, Саймон медленно развязал пояс ее халата. Так же медленно, не выпуская ее взгляда из плена своих глаз, он распахнул халат, приоткрыв вышитую муслиновую сорочку с высоким строгим воротничком.

Щеки Эмили покраснели. Несомненно, он заметил, как набухли ее соски под тонкой тканью. Она вдруг вспомнила, что она искушенная женщина и он ждет от нее некоторой умудренности в подобных вещах.

– Милорд, и это вы называете «целовать»? – спросила Эмили в легкомысленной, как она надеялась, манере.

– Нет, я называю это «вкусить от запретного плода». – Он улыбнулся и, склонившись над ней, накрыл ее губы своими. Его рука легла ей на грудь.

Эмили застыла от потрясения, а потом издала тихий стон. Ее руки плотнее обхватили его шею. Большой палец Саймона ласкал ее сосок, превращая его в тугой бутон желания. Его губы дурманяще задвигались на ее губах. Жар его приникшего тела мгновенно согрел девушку.

Взволнованная поцелуем Саймона, она не заметила, когда его руки скользнули вниз, – он приподнял край ночной сорочки, затем медленно и нежно развел ее колени, а потом потрясающе интимным движением дерзко шагнул между ними.

Глаза Эмили распахнулись.

– Милорд… Саймон, я…

– Тише, моя радость. – Произнес он, не отнимая губ от ее рта. Его пальцы обманчивослучайными движениями скользили по внутренней стороне ее бедер. – Ты такая мягкая. Словно теплый шелк.

Эмили инстинктивно попыталась сжать колени и наткнулась на его твердые мускулистые бедра. Она почувствовала грубую шероховатость ткани его бриджей на своей обнаженной коже – ощущение, от которого по всему телу разлилось тревожное возбуждение.