Страница 2 из 5
Сыновья Бережного тоже ничего толкового не сообщили, оба работали у отца, хотя младший еще учился в институте, и никаких проблем в бизнесе не было, никаких угроз, вроде как, отец не получал.
– Вы меня извините, Владимир Остапович за нескромный вопрос, – витиевато начала я, обращаясь к старшему сыну, вклиниваясь между вопросами Ивашина, и игнорируя его недовольный взгляд, – но, может быть, прошлое Вашего отца напомнило о себе? Может быть, были какие-то гости, какие-то звонки, связанные с его преступной деятельностью.
Владимир Остапович – молодой парень двадцати шести лет, был похож на отца, насколько я могла судить по семейным фотографиям на столе, обладал тяжелым взглядом. Наверное, тоже унаследовал от отца. Вот этим тяжелым взглядом он на меня и посмотрел, прежде чем ответить.
– Да не было ничего! – вспылил младший.
– Андрей! – оборвал его старший.
После парень тяжело вздохнул и потер лицо руками.
– Послушайте, я не буду сейчас говорить, что мой отец святой и все такое, но он любил повторять: что было, то было. Он навсегда завязал и отошел от каких-то преступных тем. Если бы у вас на него что-то было бы, вы бы давно его закрыли. Я знаю отца как порядочного человека. Поэтому, если и были какие-то звонки из прошлого, то мне об этом неизвестно. Через пару часов мать прилетит, спросите у нее, возможно, она ответит вам на это.
– И не смейте чернить имя отца, вы поняли? – опять встрял младший сын Андрей, непонятно к кому обращаясь.
– Уймись, – устало попросил старший.
– Андрей Остапович, никто не собирается чернить имя и память Вашего отца, – задушевно продолжила я, – но Вы же понимаете, что мы должны отработать все версии, чтобы найти его убийц?
Парень засопел и раздраженно откинулся на стуле.
– Спасибо, Алена Дми
триевна, за Ваш вклад, но дальше я сам, если не возражаете, конечно, – съязвил Ивашин и продолжил.
Он был хороший человек, добрый толстячок, и ко мне относился вполне дружелюбно, но за мою манеру лезть поперек батьки в пекло всегда щелкал меня по носу.
Я притихла и прикинулась мебелью.
Такими же продуктивными были и разговоры с сотрудниками офиса: Остап Геннадьевич был золотым человеком, отзывчивым, веселым и так далее, и так далее, правда, со взглядами на жизнь из 90-х.
Дождались вдову. Невысокая полная женщина с короткой стрижкой по-хозяйски прошествовала по офису в кабинет покойного мужа, высокомерно кивнула секретарше, на ходу бросив «Принеси воды», вошла в кабинет, здороваясь сразу со всеми и ни с кем:
– Здравствуйте, – затем кивком головы показала сыну освободить ей место руководителя.
Парень подскочил, дама села, сняла очки и подняла взгляд на присутствующих. А я подумала, что поторопилась с выводами о наследии взгляда от отца у старшего сына.
– Так, мальчики и девочки на выход, остаются только господа из органов.
Мальчики и девочки спорить не стали и быстренько ретировались.
Повисла пауза, мы выжидающе смотрели на вдову, та сосредоточенно разглядывала пространство над столом.
– Давайте так с вами поступим, я постараюсь ответить на ваши вопросы четко и по делу, а вы постараетесь их задавать корректно и конкретно.
– Вера Викторовна, для начала примите наши соболезнования, – начал Ивашин, но вдова его перебила:
– Не надо, – спокойно оборвала его женщина, – не выношу фальши. А кому точно не жаль Остапа, так это вашему брату. Давайте к делу.
– К делу, так к делу, – пожал следователь плечами.
Я с интересом наблюдала за женщиной. Перелет из другой страны, известие о гибели мужа мало сказались на ее облике: она была аккуратна, собрана, причесана, подкрашена. Выглядела она на свой возраст, и было в этом свое достоинство, которое она несла и транслировала окружающим. Было видно: эта женщина себя уважает.
– Вы знали, что у Вашего мужа…есть другая женщина? – постарался быть деликатным Ивашин.
Бережная усмехнулась.
– Я их считать замаялась, – насмешливо глядя на следователя, ответила она, – значит, у нее его и порешили?
Она покачала головой, словно устала объяснять ребенку, что нельзя шалить.
– Вас это не задевало, как женщину? – вставила я свои пять копеек.
Женщина посмотрела на меня исподлобья, словно оценивая, достойна ли я ее ответа.
– Девушка, – тяжело вздохнув, все-таки решила ответить мне Вера Викторовна, – в 90-х, когда Вы только родились, у каждого мужика, имеющего в кармане сто баксов, была любовница. Мода такая, знаете ли, была. За тридцать лет как-то привыкаешь.
– Но ведь Вы могли уйти, развестись, – возразила я.
– Поживите с мое, деточка, тогда поговорим, – окончила дискуссию дама.
Дальше ответы были стандартными: ничего не было, никто не беспокоил.
– Может, у Вас есть какие-то соображения, кто мог желать его смерти?
Женщина молчала и смотрела перед собой в стол.
– У моего мужа много грехов, прости Господи его душу грешную. Если кто и желал ему смерти, то это только привет из молодости. В последние годы он вел действительно достойную жизнь.
– Вы любили его? – снова влезла я.
– Вы замужем? – спросила в ответ женщина.
– Нет.
– Вот проживете с мужем жизнь, – вздохнула она, – детей вырастите, дом построите, бизнес. Пуд соли пополам съедите. А потом ответьте себе на вопрос: любите ли Вы его? Может, и не любите пылко, как в молодости, да только вот жить без него уже не можете, это точно.
Глава 3
Вечером я лежала на диване и анализировала. Убили знатного бандюгу, но никто смерти ему не желал, ибо золотой был человек Остап Геннадьевич. В его жизни было две женщины и обе поразительно спокойно отреагировали на его смерть. Хотя, возможно, его привлекал именно такой тип женщины – безэмоциональный.
Как ни крути, а завтра надо делать запрос в столицу нашей Родины о ратных подвигах господина Бережного. Я услышала, как открывается дверной замок, Вадик пришел домой. Привычным жестом бросил ключи на тумбочку в коридоре, вошел в комнату и обессиленно повалился на диван.
– Винокурова, ты меня любишь? – промычал он, закрыв глаза.
– Предположим, – усмехнулась я.
– Тогда сгоняй на пивасиком, а? Я устал, как пес.
– В холодильнике есть еще банка.
– Отлично, неси.
Я покачала головой, но сжалилась над Вадиком и принесла ему желаемое.
– О, вкус жизни, – выдохнул Самойлов, сделав пару глотков, – ну, что, у вас Осю, говорят пристрелили?
– Пристрелили.
– Слышал, из Москвы к вам уже кого-то отрядили, какой-то полкан Михеенко вроде.
– Это еще зачем? – нахмурилась я.
– Ты не поверишь, Ален, не доложили в этот раз.
– Москвичей нам только не хватает, управления нам мало, так теперь еще и этих принесло, – заворчала я.
– Кстати, об управе. А ты не думала перейти в ГУВД? На тебя там виды имеют, слышал такие разговоры.
Я слегка скривилась.
– Ты ж меня знаешь, не люблю я большие кабинеты.
– Взрослеть пора, Аленка, если предложат, подумай. Опять же, ближе друг к другу будем.
– Ну, мы вроде и так не далеко.
– Ты меня поняла.
– Ладно, мне об этом еще никто не говорил и никуда меня не звали, поэтому смысл об этом пока говорить?
– Тоже верно.
Утром я сделала соответствующие запросы и сидела, изучала информацию о Бережном Остапе Геннадьевиче в свободном доступе интернета – интервью, заметки об агрокомплексе.
Часов в одиннадцать позвонила Танька.
– Ты на работе, душа моя?
– На работе, – отозвалась я.
– Я иду, жди, – постановила она и отключилась.
– Сейчас Карпова придет, – возвестила я светлую весть своим мужикам в кабинете.
Мужики застонали от такого счастья.
– Она что, не родила еще? – спросил Пашка.
– А ты что, слышал залпы башенных орудий, которые возвестили бы нам о рождении наследника? Так что нет, – усмехнулась я.
Таня – моя подруга, коллега, красавица и заноза в заднице. Характер у Карповой был совершенно невыносимым, впрочем, сейчас она готовилась стать мамой, родить должна была буквально со дня на день, несла себя, как мать наследника престола и, если бы современные условия позволяли, с удовольствием заставила бы нас кланяться при своем появлении.