Парень из ларца

– Ваши слова звучат очень убедительно, инспектор, – поразмыслив, сказал старший констебль. – Прежде чем определиться, я бы хотел проверить пару пунктов. Уэндовер, не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

Он встал, заглянул в телефонную книгу, набрал номер и начал говорить. Слушая разговор, Уэндовер предположил, что сэр Клинтон намеренно повторяет фразы собеседника.

– Это сэр Клинтон Дриффильд. Мне нужно поговорить с мисс Стэнуэй, если это возможно… Спасибо… Мисс Стэнуэй, это вы? Я бы хотел задать вам вопрос-другой, если можно… Вы помните, как во время ужина, перед смертью мистера Энтони Гейнфорда, доктор Эллардайс подымался за капсулами амилнитрита для Дерека Гейнфорда? … А сразу же после ужина вы сами подымались за сумочкой, которую вы забыли наверху? … Я думаю, ваш визит наверх был намного позже, чем доктора Эллардайса. Можете сказать, насколько позже? … Минут двадцать или полчаса? … Не можете сказать точнее? … Ну, конечно, никто не примечает таких вещей. Скажем, как минимум двадцать минут? … Хорошо. Теперь другой момент. Думаю, вы знаете дом. Вы не помните, были ли открыты двери какой-нибудь из спален, когда вы подымались за сумочкой? … Дверь мистера Фельдена была распахнута, а мистера Энтони Гейнфорда приоткрыта? А остальные закрыты? … Спасибо. А когда вы подымались, заметили ли вы что-нибудь необычное? … Ничего? Запах приготовления пищи, например? Или чего-то горелого? Или газа? … Ничего такого? Спасибо. Этого вполне достаточно. Нет, больше я вас не побеспокою. Это не важно. Мы просто собираем факты, на случай, если во время дознания возникнут вопросы… Да, спасибо.

Сэр Клинтон повесил трубку и обернулся к инспектору.

– Вы слышали? Мисс Стэнуэй не слышала запах газа. Дверь Гейнфорда была открыта, а мисс Стэнуэй подымалась спустя полчаса после Эллардайса. И если бы Эллардайс открыл вентиль, то в комнате уже скопилось бы достаточно газа, и какая-то его часть попала бы и в коридор. Инспектор, боюсь, это говорит против вашей гипотезы. Но попытаемся снова. Электричество отключили в 10:57 – в это время остановились часы в спальне Гейнфорда. Примерно в это же время на Хамслер-роуд упала бомба. Газопровод и электросеть часто проходят рядом. Обратимся в газовую компанию. На дежурстве должен быть кто-то, связанный с ремонтными работами.

Он вернулся к телефону и набрал еще один номер.

– Это старший констебль. Соедините меня с ремонтным отделом? Спасибо… Ремонтный отдел? Это старший констебль. Можете рассказать, были ли у вас какие-либо проблемы 29 июня на Хамслер-роуд? Там упала бомба… О! Газопровод был поврежден? … Можете сказать, как долго не было газа? … С одиннадцати вечера до четверти девятого утра? Спасибо. Полагаю, вы ведете учет подобных происшествий? … Да, большое спасибо.

Он снова повесил трубку и обернулся к инспектору.

– Боюсь, ничего не выходит, – с сочувствием сказал он. – Понимаете, инспектор, мисс Стэнуэй не заметила утечки газа, хотя, по вашей гипотезе, вентиль был открыт за полчаса до того, как она поднялась. Значит, вентиль не был открыт во время ужина. А если он был открыт после одиннадцати, то к тому времени газа в трубах уже не было – из-за взрыва бомбы на Хамслер-роуд. Кстати, вы были на кухне в том доме? Я так понимаю, что газовой плиты у них нет, и они готовят на печи?

– Это так, сэр. Вы имеете в виду, что, проснувшись утром, миссис Доггет не заметила, что нет газа?

– Точно.

Инспектор был озадачен и не скрывал этого.

– Ну, я ничего не понимаю, сэр! Человек умер, отравившись газом, в то время как газа не было! Странное дело!

– Более важно то, – выпалил Уэндовер, – что вы практически обвинили доктора Эллардайса в убийстве, а теперь выяснилось, что он не имел к нему отношения. Я не в восторге от этого, инспектор. И если вы ошиблись в деле Гейнфорда, то нет никакой гарантии, что в двух других делах вы попали ближе к цели.

Но вмешательство Уэндовера вызвало вовсе не тот эффект, на который он рассчитывал. Инспектор не смутился, а заупрямился.

– Признаю, что был неправ в деле Гейнфорда, – проворчал он. – Но в других делах улики остаются нетронутыми. Здесь же нет цепочки улик, сэр. Слабое звено в цепочке портит все, что идет за ним. Но здесь все факты работают вместе, сообща. Даже если какие-то из них не подойдут, то остальные укладываются в пазл.

– А мотив? – резко спросил Уэндовер. – Я знаю, что вам не нужно доказывать в суде каждую мелочь, но люди обычно не убивают друг друга ради забавы, если только они не маньяки. Что выиграл доктор Эллардайс от смертей Деверелла и Пирбрайта?

– Это прояснится позже, – с умным видом произнес Камлет.

– Да, я знаю. Судный День прольет свет на многое, – огрызнулся Уэндовер. – Но ждать до него долговато.

– Ну, сэр, с делом Гейнфорда все обстоит точно так же…

– Для вас это не самый лучший пример, – парировал Уэндовер.

– Нет, сэр. Но факт остается фактом. Эллардайс нуждается в деньгах. А это золото очень легко монетизировать. Вот и мотив для дела Деверелла. И если Пирбрайт что-то узнал и начал шантажировать Эллардайса, то вот и мотив для второго дела. И золото было опасно хранить там же. Если Пирбрайт что-то заметил, то мог заметить кто-то еще. И Эллардайс закопал золото там, где оно могло бы отвести подозрения в убийстве Деверелла на Пирбрайта. Найти мотив будет не сложно, когда прояснится чуть больше.

– Но этого еще не произошло, – заметил сэр Клинтон. – Инспектор, вы упоминали пазл. Один из его кусочков – Джехуди Ашмун. Как он и кролики укладываются в вашу схему?

– Ашмун? Я знаю о нем лишь то, что он – темная личность. Я так считаю. Честный человек не станет размещать такие объявления, как у него. У меня есть друг, который ответил на одно из них. Просто из любопытства. Ничего не про­изошло. Видимо, его адрес недостаточно хорош. Но я знаю, кто ходит к Ашмуну на мероприятия. В основном, богатые и безмозглые. Для меня этого достаточно. И где он взял такое имя? Звучит неправдоподобно.

– Думаю, он прибыл из Либерии, – пояснил Уэндовер, радуясь, что смог обойти инспектора. – Либерия была основана человеком по имени Джехуди Ашмун. Возможно, наш приятель назван в его честь.

– Либерия? – повторил инспектор. – Никогда не слышал о такой стране.

– Это в Африке, рядом со Сьерра-Леоне, – объявил Уэндовер. – Она была основана как страна для освобожденных рабов из Америки. Официальный язык – английский. Но она еще не вполне цивилизованна. Говорят, что некоторые дикари все еще промышляют каннибализмом.

– Очень интересно, – ответил инспектор, впрочем, его тон противоречил словам. – Но при чем тут Ашмун? – спросил он, обращаясь к сэру Клинтону. – Мне он не кажется кем-то значимым.

– Вы же не забыли о сходстве между делом Пирбрайта и историей о мертвых кроликах, которых нашел доктор Эллардайс?

– Ах, это! – презрительно выпалил Камлет. – Я не придаю большого значения вздору о кроликах.

– Значит, в этом мы отличаемся, – возразил сэр Клинтон. – Я склонен уделять им некоторое внимание. Нужно подождать и посмотреть, кто из нас прав.

Когда инспектор ушел, старший констебль обратился к Уэндоверу.

– Сквайр, полагаю, вы заметили, что гольф-клуб Эмблдауна проводит турнир по бриджу в помощь Русскому Красному Кресту? Я за свой счет забронировал три столика на ваше имя. Мне нравится тайно делать добро, да и, в любом случае, я не член клуба. Теперь я хочу, чтобы вы пригласили гостей, чтобы заполнить места. Сам я не достаточно знаком с местными.

– Ваши пожелания?

– Для начала кто-нибудь, кого я знаю. Я не хочу быть окру­женным сплошными незнакомцами. Можно начать с Фельдена. Мне нравится его внешность. Затем Эллардайс и мисс Стэнуэй; я достаточно их знаю. А как насчет сестры мисс Стэнуэй, той миссис Пайнфольд, которая так увлеклась идеями нашего приятеля Ашмуна? Мне бы хотелось с ней повстречаться. Да и сам Ашмун, наш старый приятель…

– Мне он никакой не приятель, – возразил Уэндовер. – Я не хочу видеть его своим гостем, даже номинальным.