Страница 24 из 100
Программиста надо искать. При его обнаружении откроется возможность исполнить самый простой, безотказный, обкатанный много раз прием - ловлю на живца.
Итак, кто у нас фигурант. Алексей Гурвич... Возраст... Адрес... Телефон домашний... Телефон мобильный...
Разведчики постарались. Успели разнюхать, что мобильник отключен. Добыли распечатку с номерами телефонов, с которыми соединялся Гурвич за те полгода, что стал абонентом "Би-лайна". В компьютере бьша общая информация о владельцах этих телефонов.
"Похоже, придется от этой распечатки и отталкиваться, - подумал Глеб. Будем отрабатывать связи программиста. Остается надеяться, что программист не дурак, понял, что его коллеги не просто так отдали богу душу, и вовремя сделал ноги".
* * *
- Ты думаешь, нам дадут перевернуть земной шар? - напирал вечный спорщик и смутьян Леша Гурвич, барабаня пальцами по черной крышке маленького уродливого компьютерного стола.
- Мы не собираемся его переворачивать, - устало отвечал Белидзе. - Речь идет об обычном изобретении, которое сделает излишними чересчур затратные производственные процессы в тонкой химии и продвинет человечество немножко вперед.
- Излишние процессы? Это миллиардные убытки для транснациональных корпораций. Это целые регионы, которые останутся не у дел. Нас поубивают.
- Ах, оставь, Лешенька, - встрял Санин. - В научном мире так не делается. Научную мысль и прогресс не остановить.
- Так ли это?
- Конечно, так, - резко произнес Белидзе, и стало понятно, что он сам не раз задумывался над этими вопросами. - Да и пока твои транснациональные корпорации, или масоны, Или кого ты там еще боишься, расчухаются, мы уже получим патент и растиражируем весь процесс.
- Если успеем.
Зимняя неуютная ночь стиснула город. На крыше института хулиган-ветер колотил отодранным жестяным листом, издавая раздражающие звуки. Тучи заволокли полную луну. Гудела низко, как-то утробно аппаратура и шуршали вентиляторы в системных компьютерных блоках. Заканчивалась последняя серия опытов, и вся группа дневала и ночевала в лаборатории.
- У тебя мания преследования, Лешенька, - снова подал голос Санин. - Ты хоть сам веришь в эти страшилки?
Гурвич пожал плечами... Ни во что он не верил. Даже пытался убедить себя, что действительно так не бывает.
- Не знаю. Верю - не верю. Жизнь покажет.
- Успокойся. Давай лучше хлопнем по стаканчику вина, - предложил Белидзе.
Он любил вино. И хлопать по стаканчику для успокоения и поднятия тонуса стало для научной группы традицией - хорошее красное вино прекрасно вымывает дурные мысли и настроения.
Гурвич встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Он сидел в одиночестве за пластмассовым столиком в пивнухе с громким названием "Баварский сувенир". Перед ним стояла опустевшая кружка вполне приличного пива и лежали два разорванных пакетика со спинками воблы. Бар был средней руки на окраине Москвы рядом с автовокзалом, на который Гурвич прибыл в девять вечера прямо из Стрельничего, где его высадил шофер "КамАЗа". Потолок в помещении был так низок, что, казалось, стоит встать резче - и упрешься в него головой. Вдоль стен шли декоративные закопченные бочки. Лампы не слишком активно развеивали полумрак. Цены не особо кусали, но и не радовали дешевизной, что тоже было не так уж плохо - хоть опустившиеся ханыги не донимали.
Он вздохнул. Тот разговор состоялся три месяца назад. Белидзе отличный мужик, аккумулятор идей, организатор, который смог заставить их коллектив работать с полной отдачей. Теперь его нет. И Санина нет. И как ни крути, выходит, что именно он, Гурвич, был прав тогда. Теперь он остался наедине против могущественных сил, с которыми бороться - это как пытаться развести руками ураган.
Первые пару часов он просто не верил, что находится в такой заднице. Потом был короткий период привыкания. После пришло понимание, что это теперь его существование, и иного у него просто быть не может. Оставалось принять как данность, что все кошмары реализовались. Теперь его жизнь, как яичная скорлупа - такая же хрупкая и ничего не стоит. Теперь он уже не просто Леха Гурвич, компьютерный маг и дамский угодник, а дичь, которую будут гнать, пока не загонят и не набьют из нее чучело.
Постепенно вернулась привычка логично и трезво раскладывать все по полкам. Он оценил, что у него два варианта. Первый - поднять лапы, поползти на кладбище или на милость победителя, что одно и то же. Второй - делать ноги. Были еще всякие подварианты - типа отправиться просить защиты в милицию. Или в госбезопасность, городскую прокуратуру, адвокатуру, фонд защиты зеленых насаждений и альпийских тигров. Результат будет один и тот же - то есть никакого. В лучшем случае напоят его валерьянкой, посочувствуют и пошлют к такой-то матери - это если пойти в общество защиты тигров. В милиции просто дадут увесистым сапогом сорок пятого размера под зад и велят больше глупостями не донимать. Оставалось одно - бежать, скрыться, умотать куда подальше.
Бежать. Скрыться. Затаиться... Отлично. Кошелек тощ, как медведь после зимней спячки. Кредитных карточек нет. Значит, перво-наперво нужны средства к существованию. Откуда? Это надо обдумать - лучше, если еще за одной кружечкой пива. На нее денег хватит.
Он поднялся и устремился на очередной заход к барной стойке.
- Кружку, - потребовал угрюмо, высыпая на стойку мелочь.
- Как скажете, - радушно улыбнулся бармен, отметив про себя, что кружка уже третья. Впрочем, учитывая комплекцию покупателя, - это не предел.
Гурвич взял пиво, бросил взор на круглые часы за стойкой - они показывали двадцать один час тридцать восемь минут. И направился к себе за столик, привычно с опаской оглядевшись. Месяц назад в такой же пивнухе подкатил какой-то красномордый бич, схватил его только что купленную стопку водки, заглотнул залпом и заявил нахально: "Хорошо-то как... Мужик, теперь можешь меня бить". Гурвич криво усмехнулся, вспомнив эту историю. Это событие было для него происшествием, сильно взволновало его. В ту пору мир еще не стал минным полем, где каждый шаг может быть смертелен.
Здесь бичей не было. Зал полупустой. За соседним столиком сидела компания не по возрасту серьезных молодых людей, облаченных в костюмы, галстуки и плащи. За другими столиками коротали вечер одиночки.