Страница 6 из 7
Поездка в Париж – почти каноническая примета жизни богатого русского дворянства. Старый Фирс вспоминает, что барин (отец Раневской и Гаева) тоже в Париж на лошадях ездил.
К происходящему в настоящем времени – грядущей продаже имения и сада, к неустроенной судьбе ее детей и домочадцев – Раневская почти равнодушна. Она вполне искренне говорит о любви к дочери, к саду, радуется, что застала в живых «своего старичка» Фирса. Но чувства, которые питают эти слова, переживаются ею постольку, поскольку она видит перед собой воочию близких людей и дом, где прошло ее детство.
Она трогательно кается в своих грехах, рассказывает о муже, делавшем только долги, о любовнике, обманувшем ее, о гибели сына, но вдруг слышит звуки еврейского оркестрика. И живо произносит: «Его бы к нам зазвать как-нибудь, устроить вечерок». Что бы ни происходило в жизни Раневской, «вечерок» в день торгов будет устроен.
Происходящее, при всей горечи потери, для нее преграда на пути к тому, кого она действительно обожает и кому служит, – любовнику, живущему за границей. Приезда Раневской в Россию могло и не быть. Присутствие хозяйки имения на аукционе не обязательно, торги прошли бы и без нее.
Нетрудно подсчитать: если Ане сейчас семнадцать, Раневская оставила ее одиннадцатилетней и едва ли приезжала на родину в эти годы. Личные переживания и заботы о любимом человеке поглощали все ее время. Одно разорение – продажу дачи в Ментоне за долги – Раневская уже пережила, однако домой не вернулась. Уехала из Ментоны в Париж, где на немногие оставшиеся деньги сняла ту самую квартирку на пятом этаже, которая так ужаснула ее дочь. Может быть, о попытке самоубийства Раневской сообщили ее родственникам или она сама рассказала об этом в письме.
Понимая, что никакие уговоры и доводы рассудка для Любови Андреевны не резон, за ней послали во Францию Аню, дав ей в компаньонки гувернантку Шарлотту. Аня – молодая наивная девушка, это ее первое путешествие в жизни. Она плохо говорит по-французски, как и ее спутница, Шарлотта. Логичнее было бы, если бы за Раневской отправился взрослый человек, тот же Гаев, владеющий языком и имеющий хоть какой-то жизненный опыт. Но порой трудно искать здравый смысл в поступках героев «Вишневого сада», особенно если решение за племянницу принимал Гаев или простодушная Варя.
Телеграммы и письма из Парижа, от своего любовника, который ее «обобрал и бросил», Раневская получает постоянно. Сначала она рвет их в клочья и уверяет, что с «Парижем кончено». Потом начинает признаваться в том, что всегда было в ее душе, – в беспокойстве и тоске по «этому дикому человеку»: «…он болен, он одинок, несчастлив, а кто там поглядит за ним, кто удержит его от ошибок, кто даст ему вовремя лекарство? И что ж тут скрывать или молчать, я люблю его, это ясно… Люблю, люблю… Это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу».
Она заботится о любовнике, как о ребенке, она любит его и служит ему. Раневская не добра и не зла, просто в ее душе нет места ни для чего, кроме ее собственных чувств и переживаний. «Парижский любовник» – единственная «настоящая», не призрачная жизнь Раневской. Аня, Варя, Фирс, Шарлотта, брат – для нее и живые люди и одновременно миражи, как «покойная мама», которая вдруг привиделась ей, когда она смотрела на вишневое деревцо.
Во имя этой жизни она пустила на ветер свое состояние, лишила будущего себя и своих близких. Она принадлежит только «парижской жизни», только перед той жизнью у нее есть обязательства.
Тем интереснее понять, какими были те годы, которые «великолепная» Любовь Андреевна провела на французской Ривьере и потом в Париже, как жили за границей современники героини «Вишневого сада», люди ее круга и ее сословия, какой образ жизни они вели. Наконец, как выглядела Раневская в глазах общества, к которому она принадлежала по праву рождения и воспитания.
О прошлом Любови Андреевны известно, что она была замужем, что муж ее делал только долги и «умер от шампанского». Она выбрала человека не своего круга, безо всякого расчета, по большой страсти. Скорее всего, супруг Любови Андреевны жил на деньги жены. Как и ее любовник: «Я всегда сорила деньгами без удержу, как сумасшедшая, и вышла замуж за человека, который делал одни только долги».
Шампанское, легкое игристое вино в XIX веке символизировало прожигание жизни, легкое отношение ко всем и ко всему. Так, в очень популярной в конце позапрошлого столетия повести Лидии Веселитской (Микулич) «Мимочка на водах» главная героиня отчаянно завидует своей кузине Нетти. Бесприданнице Мимочке пришлось стать женой толстого генерала Спиридона Ивановича. Нетти же, подобно Раневской, вышла замуж по любви, за «легкомысленного и ненадежного молодого человека»: «…но как они живут, Боже мой, как они живут! Правда, что они проматывают капитал, и старики Полтавцевы со страхом и неодобрительно покачивают на это головами. Правда, что поклонник Нетти как бы крепче и крепче прирастает к дому, так что многие уже, говоря о нем, многозначительно улыбаются <…>, но что ж из этого? Зато Нетти веселится, Нетти живет… Нетти одевается эксцентрично, Нетти ездит в оперетку, в маскарады, в рестораны, смеется над всем и всеми и довольствуется мужским обществом. О ней много говорят и нехорошо говорят; но она смеется и над этим. Муж терпит, и все терпят… И вокруг Нетти жизнь и веселье играют и искрятся, как шампанское, которое не сходит у нее со стола».
Нет сомнений, что шампанское не сходило со стола мужа Любови Андреевны. Шампанское, упомянутое в первом действии, словно «выстреливает» в финале. Лопахин заказывает вино, чтобы отпраздновать отъезд. И еще один паразит, прилепившийся к Раневской, лакей Яша, «вылакавший шампанское», важно уверяет, что оно «не настоящее».
Раневская живет не по средствам, живет «взаймы». С легкостью необыкновенной она забирает последние деньги, которые могли бы очень пригодиться ее дочерям, Ане и Варе. Однако она готова оплачивать красивую жизнь своих мужчин, даже лакея Яши. Характерно, что коллизия, когда женщина оказывается за границей, у Чехова часто связана с чем-то нечистым, замешанным на праздности («Ариадна», «Моя жизнь») или же – несчастливым, гибельным, с примесью адюльтера («Рассказ неизвестного человека»).
Во Францию Раневская бежала от своего прошлого и воспоминаний о гибели сына Гриши. Вслед за ней туда устремился ее любовник. Кто он? Можно лишь догадываться, что это или русский, предпочитающий жить в Европе, или же француз. Именно для любовника Раневская купила дачу в Ментоне, одном из французских курортов, популярном в XIX веке среди богатых русских.
До шестидесятых годов выезд за границу могли себе позволить немногие очень состоятельные люди, да и то по особому соизволению властей. Один только паспорт стоил 500 рублей, деньги огромные по тому времени.
Все изменила смерть императора Николая I, рухнули прежние порядки. В Европу, по словам писателя Боборыкина, поехали «люди подготовленные, ехали учиться, но сколько же тронулось туда всякого шляющегося народа». Многое изменилось и на модных курортах.
Зимой 1856/57 года вдова императора Александра Федоровна приехала в Ниццу, положив начало «русским сезонам» на французской Ривьере. Императрица открыла подписку на строительство православного храма, он был построен довольно быстро. Естественно, место, где часто бывала царская семья, довольно скоро стало модным у русских путешественников. В Ницце даже было открыто русское консульство. Когда Чехов жил в Ницце в 1897–1898 годах, он подружился с Н. И. Юрасовым, русским вице-консулом в Ментоне и помощником консула в Ницце.
Сам Ментон (или Ментона) – город на французской Ривьере, в 30 километрах от Ниццы, известный как город садов и парков, около итальянской границы. Есть в Ментоне русское кладбище и русская церковь.
Чехов наблюдал русских в Париже, Ницце и Ментоне во время своих поездок за границу. В круге его русских знакомых были художник В. И. Якоби, писатель Вас. И. Немирович-Данченко, журналист В. М. Соболевский и другие.