Страница 66 из 74
— Да то же самое, что вы только что законспектировали. Нет, если хотите, я могу повторить те письма по памяти.
— Давайте, уж лучше наверняка.
Минут пять спустя, когда Козырев закончил за мной записывать, я спросил:
— Сергей Борисович, ответьте мне честно — эта тетрадка попадёт на стол к Андропову? Он уже что-то знает обо мне?
От такого вопроса в лоб Козырев немного смутился, но быстро взял себя в руки.
— Пока, — выделил он с нажимом, — Юрий Владимирович о вас ничего не знает. Если бы знал, думаю, та бы история с письмами сразу всплыла, и вы передо мной здесь сейчас не сидели бы. А вот узнает ли и попадёт ли эта тетрадь к нему на стол, это зависит уже не от меня. Но поверьте, в этой игре замешаны серьёзные силы.
— Умеете вы заинтриговать… Очень хочется узнать, что же это за силы, но, как говорится, меньше знаешь — крепче спишь.
— Согласен, — кивает Сергей Борисович.
— Но в любом случае я бы не советовал так уж доверять Андропову.
— Почему? — напрягшись, спрашивает Козырев, снова приготовившись писать.
— Роль Андропова в развале СССР уходит в тень, но на самом деле это был «серый кардинал» грядущей «Перестройки». Начнём с того, что, как глава основной разведывательной службы страны он не разобрался в процессах, которые творились в Чехословакии, что антинародные силы в этой стране поддерживаются на Западе, и войска НАТО уже готовы были вторгнуться в эту страну. Лишь своевременный ввод войск стран Варшавского договора привел к тому, что эта страна не вышла из социалистического блока. А после этого отношения определенной части населения страны к русским ухудшились, хотя до этого можно было и не доводить. Вообще конец 60-х и начало 70-х годов характеризуются массой упущенных возможностей, не использованных СССР для укрепления своего влияния на Западе. В эти годы активизировалось молодежное движение во многих странах Европы, и при поддержке со стороны СССР это могло бы привести к тому, что в правительствах ряда стран появились бы люди, придерживающиеся социалистического пути развития. А кое-где к власти пришли военные, которые прямо об этом говорили. В частности, в Португалии, а позже в Перу. И все эти режимы не получили помощи от Советского Союза. Почему? Хотя, с другой стороны, на поддержку лояльных режимов СССР тратит миллиарды долларов, которые могли бы улучшить эконмическую ситуацию в стране. Так что тут всё-таки палка о двух концах, но тем не менее… В 1974 году тяжело заболел Брежнев, и после болезни это был уже другой человек. Вместо него страной по сути дела стал руководить Андропов. И хотя решения принимало Политбюро, но это были решения, выработанные в ведомстве Андропова. И далеко не самые удачные.
Не знаю, в курсе вы или нет, но Брежнев написал заявление об освобождении его от должности Генерального секретаря ЦК КПСС, а Андропов очень активно выступил против того, чтобы удовлетворить просьбу больного Генсека. За год до этого он стал членом Политбюро, но его положение там было не очень устойчивым. Именно в эти годы произошла… произойдёт череда странных смертей довольно молодых членов Политбюро, реальных соперников Андропова на пост главы компартии. Например, в июле этого года от остановки сердца на своей подмосковной даче умрёт Фёдор Кулаков. Ещё не факт, что тут обошлось без участия председателя КГБ СССР. В 1980-м, в октябре, в аварии погибнет Пётр Машеров. Причём буквально за неделю до того, как мог бы стать Председателем Правительства, сменив Косыгина. А учитывая молодой возраст Машерова, его следующий пост — Генеральный секретарь ЦК КПСС. Смерть более чем странная, учитывая тот факт, что бронированный автомобиль Машерова на пять дней до аварии якобы вышел из строя, и Пётр Миронович пересел в обыкновенную «Волгу», в которую и врезался грузовик. Явно с подачи Андропова началось шельмование в прессе и среди обывателей ещё двух молодых членов Политбюро — Шелепина и Романова. А появившийся в высшем слое партийного руководства Горбачёв не кто иной, как ставленник Андропова. Чувствуете, откуда ветер дует?
— М-да, ну и задачку вы задаёте, Максим Борисович…
— Эта информация не под запись предназначается исключительно для вас, Сергей Борисович, а уж как вы ею распорядитесь — решать вам.
Одной тетрадки нам для записи не хватило, и к концу «допроса» я начал даже подсипывать. Но всё равно или поздно заканчивается, и вот, наконец, Козырев отложил тетрадь и устало откинулся на спинку стула, встряхивая пальцами руки. Он долго сидел молча, но как только я собрался нарушить тишину, негромко сказал:
— Спасибо, Максим Борисович, что нашли время для встречи.
— Я так понимаю, что могу идти?
— Да-да, конечно… Ступайте, занимайтесь своими делами, и о нашей встрече никому.
Он выглядел задумчивым, как будто думая о чём-то своём. Ну да я ему пищи для размышлений подкинул предостаточно. И не только ему.
— Сергей Борисович, ещё один вопрос…
— Спрашивайте.
— Я ж в прошлой жизни отслужил срочную в Ракетных войсках и, честно вам скажу, считаю эти два года для себя потерянными. Разве что бигус делать и щи варить научился. Понятно, что армия — школа мужества и т. д и т. п… Но я-то уже её прошёл.
— Не хотите снова служить? — криво усмехнулся он.
— Не то что не хочу… Не вижу смысла. Думаю, на гражданке от меня пользы было бы больше.
— Хм, я передам ваши слова… куда надо.
Да уж, Сергей Борисович, подумал я, передайте. Если у этих людей имеются мозги, а не перловая каша вместо них, то они примут правильное решение.
— Да, газетку не забудьте, — кивнул он на лежавшее в сторонке венгерское издание.
В этот день я ещё успел смотаться к бабушке, а по возвращении мы с Ингой отправились прогуляться в парк Белинского, где вечерами с конца апреля и до конца сентября по пятницам, субботам и воскресеньям работала танцплощадка. Плясун из меня тот ещё, да и не горел я особо желанием туда тащиться, но Инга неожиданно накануне на меня насела, мол, никогда не была на танцах в парке, а её одноклассники уже не по одному разу посещали танцплощадку. Да и сезон как раз кстати открылся.
Я уступил, на какие только жертвы не пойдёшь ради любимой девушки! Да и погоды нынче, как говорил Киса Воробьянинов, стоят чудесные. «Этот май-баловник, этот май-чародей веет свежим своим опахалом…» Дождь прошёл ночью, а весь день светит солнце, при этом жары ещё нет, середина мая.
Танцплощадка открывалась в половине девятого вечера, а закрывалась в половине одиннадцатого. Билет стоил 30 копеек. Но мы пришли пораньше, чтобы прокатиться на колесе обозрения и поесть мороженого. Проходя мимо летнего ресторана «Рваные паруса», я грустно вздохнул. Попасть внутрь просто так было нереально, разве что сунуть швейцару «синенькую» или «красненькую», но нас с Ингой в 16 лет всё равно не пропустят, хоть полтинник предлагай. Так что мы предпочли романтическую прогулку по парковым аллеям и поцелуи на уединённой лавочке.
Уже к восьми вечера в парк начали стекаться людские ручейки, а в половине девятого, когда танцплощадку открыли, возле неё творилось настоящее столпотворение. Мы попали внутрь в числе первых, так как заранее заняли места у входа с билетами в руках. Правда, люди с красными повязками на предплечьях, попросту говоря дээндэшники, предварительно меня обыскали, а Ингу заставили открыть сумочку — искали спиртное. Стоявший рядом наряд в лице двух милиционеров так же контролировал ситуацию. Непосредственное участие в этом действе принимал «однорукий бандит» — легендарный и многолетний директор парка Иван Дмитрич Балалаев. Строгий был… вернее, сейчас он ещё строгий мужик. Прошлой весной (въелось в память), это когда мне было 15, мы с Андрюхой Валиахметовым надумали собирать берёзовый сок, и вдали от шумных аллей, так сказать, но всё же на территории парка, стали вкручивать в стволы берёз корпуса от шариковых ручек. Это чтобы сок по капле стекал в укреплённые на стволе же при помощи проволоки стеклянные бутылки. За этим занятием и застал нас тогда Балалаев, регулярно совершавший обходы своих владений. Эх и драпали мы тогда. Когда он гнался за нами с какой-то корягой в своей единственной руке… Хорошо, что сейчас не узнал, а то мог бы припомнить прошлогоднее покушение на его берёзки.