Страница 46 из 47
– Я несколько раз допрашивал эль-Надима и Хали, – ответил Насеф. – Я разговаривал с большинством их людей. Я из-за этого неделю не спал. Но я ничего не могу тебе сказать. Его не позвал Абуд – в Аль-Ремише ничего не происходит.
Ничто из происходящего в столице не могло ускользнуть от внимания Насефа – у него имелся шпион даже в Королевском шатре.
– В таком случае он знает только то же, что и мы, – задумчиво проговорил Эль-Мюрид. – Какие факты он интерпретирует иначе?
– За этим наверняка стоит иноземный дьявол Радетик.
– Возможно. Иноземные идолопоклонники наверняка меня ненавидят. Они чувствуют, что меня коснулась рука Господа, и в его гневе я стану орудием их кары. Они – рабы зла, пытающиеся продлить власть над порочными королевствами.
Мелькнула ли на губах Насефа усмешка? Или показалось?
– Папа?
Девочка не могла усидеть на месте. У него возникло желание отшлепать ее за неподобающее поведение в храме, но он уже забыл, когда уделял ей хоть сколько-нибудь внимания.
– Это дитя порой ведет себя как дикарь, – заметил Насеф.
– Разве детский смех может оскорбить Всевышнего? Оставь нас. – Он позволил девочке скользнуть ему на колени. – Что, милая?
Ей уже скоро двенадцать. Неужели прошло столько времени? Жизнь проносилась мимо, но он, похоже, так и не приблизился к тому, чтобы исполнить свое предназначение. Нечестивец Юсиф! Насеф добился немалых успехов, но они ничего не значили, пока валиг не давал движению выйти за пределы Себиль-эль-Селиба.
– Да ничего. Просто хотела узнать, закончил ли ты уже думать.
Она прижалась к нему, ерзая на коленях, и ему вдруг стало стыдно за мимолетное желание, которое наслало на него зло, подобно темнокрылому вампиру. Только не с собственной дочерью!
Еще немного, и она вступит в пору расцвета. Скоро набухнут ее груди, расширятся бедра, и девочка станет женщиной, готовой вступить в брак. Его последователи уже ужасались, поскольку он позволял ей бегать по Себиль-эль-Селибу без вуали и часто разрешал сопровождать Насефа в не слишком опасных поездках.
Он подозревал, что Насеф хочет ее для себя.
И у нее все еще не было имени.
– Знаешь, милая, отчего-то я тебе не верю. Тебя привело сюда что-то другое, а не твой ворчливый старый папаша.
Он остро ощущал неодобрительные взгляды священнослужителей, присматривавших за храмом.
– Ну…
– Я не могу сказать ни да ни нет, пока ты сама мне не расскажешь.
– Фатима пообещала, что научит меня танцевать, если ты не будешь против, – выпалила девочка. – Ну пожалуйста, папа, можно? Пожалуйста?
– Помедленнее, помедленнее.
Фатима была служанкой Мерьем и успешным примером силы убеждения. Бывшая проститутка стала живым доказательством, что любой, кто ищет истину, может оказаться достойным в глазах Всевышнего и Эль-Мюрида, даже женщина. В том заключалось самое большое отступление Эль-Мюрида от ортодоксальной догмы, и ему до сих пор было непросто убедить в этом других.
После Падения женщины оказались вдвойне бесправными, поскольку именно женщина привела народ к сегодняшнему отчаянному положению. Самые жесткие фундаменталисты из числа мужчин допускали к себе жен лишь с целью зачатия потомства. Даже относительные либералы, вроде Юсифа из Эль-Асвада, держали женщин взаперти, не позволяя им участвовать в жизни семьи. Дочерей бедняков иногда душили при рождении или продавали работорговцам, которые обучали их, а затем продавали как проституток. В обществе проститутка занимала положение настолько же ниже жены, как и жена ниже мужа.
Однако даже в Хаммад-аль-Накире в отношении юных девушек природа брала свое.
– Я серьезно.
Девочки редко интересовались танцами, если только не хотели заинтересовать мальчиков. И тогда они переставали быть девочками. Как и мальчики – мальчиками. Пора было поговорить с Мерьем о вуали.
– Время летит словно быстроногий скакун, малышка, – вздохнул Эль-Мюрид. – Все приходит и уходит – и глазом моргнуть не успеешь. – (Девочка надула губы, наверняка уверенная, что сейчас ей откажут.) – Дай несколько дней подумать, хорошо?
– Ладно, – весело бросила она, зная, что просьба об отсрочке – неизбежная прелюдия к тому, чтобы уступить.
Поцеловав отца, она спрыгнула с коленей и убежала – лишь замелькали худые руки и ноги. Священнослужители неодобрительно уставились ей вслед.
– Хадж! – позвал Эль-Мюрид главного телохранителя. – Мы отправляемся в путешествие. Подготовься.
Далеко к югу от Себиль-эль-Селиба, к югу от Эль-Асвада, возвышалась гора, слегка выделявшаяся на фоне горного массива под названием Джебал-аль-Альф-Дхулкварнени. Она называлась Джебал-аль-Джинн, гора Демонов, или иногда Рогатая гора. Если смотреть с юго-запада, она напоминала возвышавшуюся над пустыней большую рогатую голову. Именно там Эль-Мюрид встречался с ангелом, когда чувствовал, что ему требуется совет. Он никогда не задумывался, почему посланник Всевышнего избрал для встреч столь отдаленное и пользовавшееся столь дурной репутацией место.
Вера Ученика в его ангела подверглась суровым испытаниям, пока он совершал долгий и мучительный подъем в гору. Ответит ли вообще посланник столько времени спустя? Эль-Мюрид не приходил к нему со времени своего злополучного визита в Аль-Ремиш. Но ангел дал ему обещание – хотя на горе Джебал-аль-Джинн подозрения вызывали даже обещания ангелов.
Гора считалась про́клятой – никто уже не знал почему, но обитавшее в камнях и деревьях зло никуда не делось, проникая в душу незваного гостя. С каждым визитом сюда Эль-Мюрид все больше жалел, что его наставник не выбрал место поприятнее.
Он набрался решимости – злу следовало бросить вызов. Как еще правоверный мог обрести силу, чтобы сопротивляться тьме, если не явиться в ее собственную цитадель?
Сомнения росли по мере того, как прошла ночь и бо́льшая часть дня, но от небесного собеседника не последовало никакого ответа. Наступал очередной вечер, и костер отбрасывал тени на бесплодные скалы.
Посланник явился в облике грома и молнии, видимых на многие лиги вокруг. Он трижды промчался на крылатом коне вокруг рогатых вершин, прежде чем опуститься в пятидесяти ярдах от костра Ученика. Эль-Мюрид встал, уважительно глядя под ноги, и ангел, неизменно принимавший облик маленького старичка, заковылял к нему по разбитому базальту. За его спиной висел инструмент, напоминавший рог изобилия и выглядевший чересчур массивным для его фигуры.
Сбросив свою ношу, он уселся на нее:
– Я думал, ты появишься раньше.
Сердце Эль-Мюрида затрепетало. Ангел внушал ему не меньше страха, чем много лет назад, когда он был мальчиком в пустыне.
– Не было нужды. Все шло как надо.
– Только не так быстро, да?
Эль-Мюрид робко поднял взгляд. Ангел, прищурившись, смотрел на него.
– Да, не так быстро. Но Вади-эль-Куф научил меня, что глупо пытаться ускорить события.
– И что случилось теперь?
Вопрос ангела озадачил Эль-Мюрида. Он рассказал о странном бегстве Юсифа после недавней осады и о сгущающихся тучах в его собственном доме, а затем попросил совета.
– Твои последующие действия вполне очевидны – я удивлен, что ты вообще меня позвал. Тебе все мог рассказать Насеф. Собери всю свою мощь и нанеси удар. Захвати Аль-Ремиш. Кто тебя остановит, если валига больше нет? Захвати Храмы, и твоя семейная проблема решится сама собой.
– Но…
– Понимаю. Обжегшись на молоке, дуем на воду. Никакого Вади-эль-Куфа не будет. Никаких сюрпризов от владеющих Силой детей. Скажи Насефу, что я лично за всем прослежу, а потом дай ему полную свободу. Его гения вполне хватит. – Он вкратце описал план, продемонстрировав знание происходящих в пустыне событий и ее героев, что несколько успокоило Ученика. – Прежде чем мы расстанемся, я дам тебе еще один талисман. – Старик соскользнул с рога, на котором сидел, и, встав на колени, подул в него, а затем поднял и встряхнул. Из рога что-то вывалилось. – Пусть Насеф передаст это своему шпиону в Королевском шатре. Остальное последует, если он нанесет удар неделю спустя.