Страница 32 из 47
Радетик несколько минут молчал, о чем-то размышляя.
– Принц Хефни убит, – наконец сказал он.
– Жаль. Снова хариши?
– Да.
Хефни был последним сыном Абуда, не считая кронпринца Ахмеда. Во многом он был похож на своего брата Фарида. Ходили слухи, будто Абуд хотел сделать Хефни кронпринцем вместо Ахмеда, заставив того отречься в пользу брата.
– Похоже, род Квесани вымрет.
– Валиг…
Юсиф медленно повернулся:
– Только не говори мне больше дурных вестей, Мегелин. Вряд ли я вынесу то, что, как мне кажется, ты собираешься сообщить.
– Мне не хочется. Но рано или поздно придется.
Юсиф уставился на огонь.
– Тогда выкладывай, – буркнул он. – Лучше уж сейчас, чем потом расклеиться на глазах у всех.
– Твои сыновья, Рафи и Юсиф… они погибли во время нападения на Хефни. И они прекрасно себя показали.
Оба уже несколько лет служили королю в Аль-Ремише. Посылать сыновей ко двору было обычным делом для местной знати.
– Вот как… Теперь у меня остались только Али и Гарун. – Он снова посмотрел на пожар, и на миг показалось, будто ответом на его мрачный взгляд стало очередное облако дыма. – Отвернись, учитель.
Радетик повернулся спиной. Человек имел право уединиться, чтобы пролить слезы.
– Абуд наверняка совершит какую-нибудь глупость, – по прошествии некоторого времени заметил Юсиф.
Казалось, будто он говорит вовсе не об Абуде, а умоляет о помощи.
Радетик пожал плечами:
– Поступки других от меня никак не зависят. Увы.
– Пойду, пожалуй, скажу их матери. Задача не из приятных.
Мегелин нервно переступил с ноги на ногу и наконец решился:
– Может, сперва взглянешь на это?
Он протянул Юсифу схему, на которую были нанесены имена и титулы, соединенные ровными линиями, – своего рода описание, кто есть кто в Хаммад-аль-Накире.
– Схема престолонаследия?
В течение десяти лет Юсиф научился читать в достаточной степени, чтобы разбирать простые тексты. Имена он хорошо понимал.
– Да.
– И что?
Подобная схема имелась у любого представителя знати и становилась «решающим голосом» при определении старшинства и соответствующего протокола.
– Позволь мне. – Радетик положил схему на зубец стены и достал рисовальный уголь. – Давай вычеркнем тех, кого с нами больше нет.
Его рука быстро задвигалась, словно наносящая удары десница смерти.
– Так много? – уныло спросил Юсиф. – Я даже не знал. Похоже, и впрямь плохо дело.
– Видишь какую-нибудь закономерность?
– Вырезают самых лучших.
– Да. Но я не это хотел тебе показать.
Юсиф наклонился ближе и тут же снова выпрямился. У него слабело зрение.
– Понятно, – проговорил он еще печальнее. – Внезапно я оказался третьим. Если что-нибудь случится с Ахмедом…
– Некоторые наши самые преданные союзники могут ускорить его встречу с ангелами.
Кронпринц обладал всеми недостатками отца, но ни одним из достоинств, благодаря которым в свое время пользовался уважением король Абуд. Ахмеда никто не любил, а некоторые враги даже обвиняли в том, что он тайно поддерживает Эль-Мюрида. Жизни его предстояло лишиться всяческой ценности, как только у Абуда ухудшится здоровье. Тайные манипуляторы в Аль-Ремише позаботились бы об отречении с помощью кинжала.
– И, – добавил Радетик, – в соответствии с принятым у вас порядком, Али четвертый в очереди, Гарун – пятый, Фуад – шестой, а дальше идут его сыновья.
– Мегелин, я знаю, о чем ты думаешь. Тут и без того вдвойне запутанная загадка, а ты клонишь к чему-то еще. Не стоит – я сейчас не в настроении разгадывать загадки.
– Ладно. Если по какому-то стечению обстоятельств погибнет вся твоя семья – скажем, во время успешной осады, – право на престол перейдет к западным родственникам Квесани. Если конкретнее – к некоему Мустафу эль-Хабибу, который сейчас уже должен быть достаточно стар.
– И что?
– Данный господин – отец мятежника по имени Насеф.
Схватив схему, Юсиф уставился на нее:
– Будь я проклят! Ты прав. Как вышло, что никто не замечал этого раньше?
– Потому что на самом деле это не столь очевидно. Мустаф эль-Хабиб – весьма дальний родственник короля, а Насеф столь же хитер, как и зло Эль-Мюрида. Все его поступки полностью объяснимы с точки зрения его службы Ученику. С чего кому-то ожидать угрозы с этой стороны? Ты готов поспорить, что Эль-Мюрид не имеет ни малейшего понятия о том, что Бич Господень может стать королем?
– Нет. Проклятье, нет. Мегелин, его нужно убить. Он еще опаснее, чем Эль-Мюрид.
– Возможно. Он весьма сообразителен. До Вади-эль-Куфа Эль-Мюрид был готов натравить на него харишей. Полгода спустя он стал командиром Непобедимых.
– Что ж, у меня есть сюрприз для обоих. Это настолько их озадачит, что им потребуется полгода, чтобы понять, что к чему. Насеф даже может настолько испугаться, что откажется от восточных войн. – Юсиф рассмеялся, и в его смехе послышались безумные нотки. – Как скоро прибудет Хоквинд?
– Не могу даже предположить. Путь от Высокого Утеса неблизкий.
– Надеюсь, он скоро появится. Очень надеюсь.
9
Возмужание солдат
Высокий Утес, древнее и открытое всем ветрам каменное сооружение, возвышался над мысом, на который постоянно обрушивались шторма и волны.
– Врата преисподней, – выдохнул Браги, пока его учебный отряд быстрым шагом поднимался по склону к крепости.
Уже три месяца они с братом жили под пятой безжалостных ветеранов, и им редко доводилось побыть наедине.
Они нашли нового друга – единственного, кроме них, тролледингца в итаскийском отряде, называвшего себя Рескирд Драконобой.
– Это был совсем небольшой дракон, – любил говорить он. – С ним связана целая история.
Однако, хотя Рескирд почти не закрывал рта, историю эту так и не рассказал. Он был родом из Яндрифира, селения на тролледингском побережье напротив Огненных Языков, и столь же отличался разговорчивостью, как Хаакен – немногословием.
– Нет, – ответил Драконобой на замечание Браги. – Преисподняя по сравнению с этим не так уж плоха.
– Хватит болтать! – рявкнул сержант Сангвинет. – Раз уж у вас, варваров, остались силы – пошлю вас еще раз прогуляться туда-сюда.
Драконобой пришел на юг прошлым летом с разбойничьей флотилией – одной из немногих, отправившихся в плавание во время борьбы за престолонаследие. В окрестностях Либианнина их таранил итаскийский военный корабль, и Рескирду единственному удалось доплыть до берега. Нужда заставила его быстро научиться южным обычаям.
– Ну и сброд у тебя, Торк, – крикнул страж у ворот, когда они трусцой вбежали в цитадель Гильдии.
– Я еще не выполол все сорняки, Энди.
Они уже три месяца подвергались подобной «прополке», изматывавшей тело и душу.
– Вичард, похоже, все, – пробормотал Рескирд, когда итаскиец впереди него споткнулся.
Браги лишь неразборчиво буркнул в ответ. Они с Хаакеном неплохо переносили муштру – их подготовила Тролледингия. Хаакен, казалось, чувствовал себя как дома – упорядоченная военная жизнь вполне его устраивала. Браги было не столь уютно – ему попросту не нравились бесчисленные «Да, сэр», «Нет, сэр», «Есть, сэр».
– Ничего, мы ему поможем. Он парень крепкий, – прошептал Браги.
Несмотря на имевшиеся к нему претензии, его сделали рекрутом-капралом и поставили во главе отделения. Он подозревал, что подобное назначение – лишь повод помучить Сангвинета, хотя, по мнению сержанта, Браги получил свой пост за то, что умел орать громче всех.
Помывшись и побрившись, они направились в столовую для новобранцев – одно из немногих мест, где можно было отдохнуть и поговорить. Хаакен оказался необычно словоохотлив:
– Хочешь уйти, Браги?
– Уйти? Откуда?
– Из Гильдии.
Новобранец мог поступить так в любую минуту, решив, что подобная жизнь не для него. Гильдию мог покинуть каждый. Но мало кто из переживших обучение и муштру оставлял братство. Предварительная прополка велась весьма тщательно: Цитадели не нужны слабые – как физически, так и морально.