Страница 4 из 15
– …в Инспекции по ЯБ вас, конечно, информировали о фактической стороне случившегося, – Талеев продолжал говорить, казалось, не замечая кратковременной отключки Сергея, – ну а в состав комиссии включили по нашей настоятельной рекомендации.
Редин утвердительно покачивал головой, что могло означать как согласие с собеседником, так и ответ каким-то своим внутренним мыслям. Герман закурил еще одну сигарету и, прищурив от дыма глаза, посмотрел прямо на Сергея:
– Я лично был против вашего привлечения. Ситуация за этот прошедший год сложилась совсем не простая. То, что на обнаруженном затопленном корабле находятся радиоактивные отходы – и твердые, и жидкие, и еще черт разберет в какой форме, – знают сейчас все, кому не лень изредка читать газеты и пялиться в телевизор. То, что это ТВЭЛы из реакторов АПЛ, известно многим специалистам. Но как и зачем урановые стержни из недр реакторов натовских субмарин оказались на российском перегрузчике, известно очень-очень немногим. И они, я полагаю, готовы землю грызть, чтобы правды не узнал никто. Кроме того, за это время несколько переориентировались акценты и в экономическом, так сказать, подходе.
Заметив удивленно приподнятые брови Сергея, Талеев пояснил:
– Может, я не совсем правильно выразился, но благодаря именно вашим действиям и всего экипажа, разумеется, на состоявшихся переговорах по утилизации и переработке ядерных отходов Президент смог настоять на своих требованиях и выговорить максимально высокую цену за размещение их на территории Российской Федерации. Однако теперь появились серьезные внутренние вопросы: кем конкретно будет осуществляться весь комплекс мероприятий по захоронению и переработке этих отходов – государством или крупными частными корпорациями. Если все-таки второе, то в какой форме и степени государственные органы будут контролировать такую деятельность.
Во всех властных структурах: и в правительстве, и в Думе лоббирование интересов этих самых крупных частных инвесторов уже превысило все допустимые пределы. Еще бы, это же многомиллиардные прибыли! Мы, то есть те, кто стоит на охране государственных интересов и сфер влияния, безнадежно проигрываем. А кто в таком случае даст гарантию, что часть переработанного и обогащенного урана не окажется в руках оголтелых экстремистов? Как у нас, так и в третьих странах. Этого нельзя допустить!
И вот вместе с вашей плавмастерской «выплыл» шанс всерьез и надолго взять в руки государства все работы с радиоактивными материалами. Надо лишь представить неопровержимые факты предпринимавшихся еще год назад попыток запрятать в наших хранилищах «ихнюю грязь», минуя госконтроль. Хотя что же я вам-то объясняю?! В таком вопросе вы меня можете поучить!
Но вот нюанс: пока еще очень предварительные выводы уже начавшей свою работу многочисленной госкомиссии весьма для нас неутешительны. Общее мнение склоняется к тому, что затонувший корабль не представляет никакой экологической угрозы, а находящийся на нем груз хоть и опасен для окружающих, но вполне надежно скрыт в корабельных хранилищах под соответствующей защитой, отвечающей всем параметрам ГОСТов. А раз «надежно скрыт», то любые вмешательства извне не нужны и даже противопоказаны. По-простому: не трожь говно…
Тут не выдержал Сергей и слегка присвистнул.
– Да-да, – подхватил Талеев, – именно так. Мы не можем бороться со всей комиссией. Понятно, что туда засланы многочисленные представители, лоббирующие интересы частных корпораций. О подъеме корабля с такой глубины и речи быть пока не может. Нам нужны факты, осязаемые доказательства, чтобы влезть в хранилища. Простите меня, пожалуйста, что я как-то не даю вам даже рот раскрыть, но, оценивая ваши действия, побеседовав с Федором Генриховичем, я в общем-то почти не сомневаюсь в вашем решении.
Сергей встал с кресла, прошелся по кабинету, разминая затекшие ноги, даже подошел к окну и окинул ни на чем не задерживающимся взглядом внутренний двор их Управления. Потом повернулся к Талееву:
– Официальную часть можно считать законченной? Тогда у меня пока только один вопрос: почему лично ты был против моего привлечения к делу?
Только очень внимательный наблюдатель мог заметить, как расслабились мышцы сидящего в кресле мужчины.
– А я теперь и не против. Хочу только, чтобы ты хорошо представлял все реальные угрозы и знал, с чем, возможно, придется столкнуться.
После обмена этими фразами мужчины посмотрели друг на друга и как-то очень похоже усмехнулись.
– Что ж, просвещай.
– Не в обиду будет сказано, но все военные люди не до конца понимают и принимают гражданское общество, особенно такое быстро меняющееся, как наше. А ты еще и был в изоляции почти год. Это большой срок сейчас для России. Нам вряд ли придется столкнуться с «изощренной игрой иностранных спецслужб». Даже такие «обожаемые» тобой структуры, как ФСБ, ГРУ и иже с ними, отходят на второй план. Если удастся, мы наступим на мозоль или на горло современным олигархическим кланам. У них свои службы безопасности, свой спецназ и разведка. Даже своя мораль, точнее, полное ее отсутствие. И купленные люди во всех силовых структурах. А по сравнению с финансовыми возможностями такой мафии даже наш Центробанк выглядит бедным родственником.
– Удручающая картинка, – неторопливо произнес Сергей.
– А вот поэтому ты и будешь просто добросовестно выполнять роль рядового члена комиссии. Причем очень и очень незначительного. Всего лишь капитан третьего ранга Казаков, представитель Инспекции по ядерной безопасности, на фоне генеральских эполетов, докторских степеней и академических званий.
– Рад стараться, ваше высокоблагородие! – рявкнул Сергей, выкатив глаза.
– Вольно, голубчик!
Они явно понимали друг друга с полуслова.
– Никто так, как ты, не знает этот корабль. Ни один проектировщик не имеет представления обо всех перестройках на его борту, которые за 30 лет эксплуатации самостоятельно осуществили десятки поколений служивших на судне людей. Так ведь?
Сергей согласно кивнул:
– Ты, Гера, даже не представляешь, насколько их чертежи далеки от действительности.
– Вот ты и подскажешь на месте что-нибудь практически неоценимо полезное. А мы тут же выведем тебя из игры и отправим обратно в Москву. В строгую тишину уютных кабинетов.
– За что же сразу в опалу-то? А награду заслуженную? Полцарства, принцессу?..
Однако тут Талеев не принял шутливого тона:
– Ты думаешь, это долго и трудно выяснить, откуда придет «неоценимо полезная» информация? А дальше, лишь слегка копнув, открыть истинное лицо и параметры капитана второго ранга Казакова? Какая за этим последует реакция, я предсказать не берусь. Но явно весьма негативная, если не трагическая.
– Гера, не сгущай краски. Танк блоху не давит!
– Если та блоха не выползла на гладкий камешек всем на обозрение.
– О, с такой интерпретацией я еще не сталкивался. Оригинально!
– Да и не блоха ты вовсе, а толстый ржавый гвоздь в заднице, от которого и окочуриться можно.
– Ладно, товарищ журналист. Давай оставим моделирование событий до появления на месте и конкретных результатов. Времени действительно мало осталось – еще собраться надо. Самолет-то завтра утром?
– Ваш – да. А я лечу уже сегодня.
– ?
– Ну, не под ручку же нам появляться на «Свияге»? Я ведь единственный официально аккредитованный журналист. Да и то с правом голоса только после окончания работы комиссии.
А на месте мы с тобой еще раз подружимся на почве каких-нибудь общих внеслужебных интересов.
– Слушай, а бабы и водка подойдут?
Гера глубокомысленно задумался, пошевелил губами, словно пробуя что-то на вкус, затем изрек:
– Водка – это хорошо. Бабы – зло! Но как без них-то? Подружимся.
Глава 2
Плавбаза «Свияга» была построена в счастливые годы социалистической интеграции в польском Гданьске. Они там для всего Совета экономической взаимопомощи строили. Это как автобусы «Икарус» из Венгрии или всякая фруктово-овощная консервация из Болгарии. Строили по типовому проекту, а уж перестраивал заказчик самостоятельно на родине в соответствии со своими прихотями.