Рыцарь

7

Откуда-то очень издалека в мозг пришло понимание, что мое тело куда-то несут. И дорога была неровной.

Куда это оно отправилось? – думала я в безопасном отдалении собственного мозга. – Хорошо бы там был кондиционер. И кровать. Кровать – это хорошо. И еще туалет, потому что…

– Я, кажется, сейчас сблюю.

– Черт побери, не вздумай!

Я знаю этот голос. Он похож на голос Рыцаря. Этот мрачный урод, подумала я, и тут у меня свело желудок, и глотка наполнилась кислотой.

Мои закрытые глаза внезапно обожгло ярким светом, а тело опустили на что-то вроде твердого пола. К лицу прикоснулись мозолистые пальцы, и я тут же распахнула глаза и оглядела то, что больше всего напоминало сцену где-то в аду.

Стены были покрыты пламенем, летучими мышами и голыми женщинами, держащими в руках вилы и улыбающимися мне поверх огромных торчащих сисек. Да, и там был чертов скинхед, ТРОГАЮЩИЙ МОЕ ЛИЦО!

В желудке снова заурчало, и я метнулась в сторону туалета. Из меня не вышло ничего, кроме горькой желчи, но я все равно покрепче обхватила унитаз и свесила в него голову, потому что мне было страшно смотреть на мир вокруг.

– Господи, Панк. Ну ты и набралась.

Так вот что со мной. Я набралась. Это значит, пьяная, да? Я что, пьяная?

Я никогда раньше не бывала пьяной, но думала, что это примерно так же фигово. Так что я кивнула и продолжила прятаться. В унитазе. От чертей.

– Какой дебил привел тебя сюда?

Он кажется злым.

– Ты.

«Серьезно, Би? Ты нашла время для остроумия».

Дьявол издал некий звук, который был почти похож на смех. Я отважилась взглянуть краем правого глаза, чтобы оценить обстановку, и обнаружила, что Рыцарь, ухмыляясь, сидит на корточках меньше чем в метре от меня. Верхний свет отбрасывал глубокие тени у него под глазами и носом, и даже при том, что он улыбался, выглядел этот засранец угрожающе.

Я снова зажмурилась и подавила подступающую волну желчи.

– Черт. Нам бы надо запихать в тебя хоть кусок хлеба. Когда ты в последний раз ела?

Я попыталась вспомнить, но мозг отказывался сотрудничать.

Ела ли я ужин? Хм-м-м… Обед? Нет. Завтрак?

– Ну, я думаю… кажется… вчера?

– Вставай.

– Что?

– Вставай, черт возьми!

Злость в его голосе заставила мое тело пошевелиться даже быстрее, чем я осознала смысл слов. Поднявшись, я широко раскрыла глаза. Я была в крошечной ванной с унитазом, маленькой раковиной и огромным скинхедом. Стены от пола до потолка были покрыты рисунками пин-ап-девиц и дьяволиц в тату-стиле. Эти объемистые красные дамы были жестокими – они смотрели и смеялись над моим отсутствием сисек. И бедер. И опыта. Они надо мной издевались.

– Только взгляните на эту малютку, – скалились они со стен.

– Не пора ли тебе спать, крошка? – спросила та, что над дверью, с раздвоенным хвостом.

– Может, она принесла нам пирожков? – дразнилась другая, над унитазом, с торчащими из корсета сосками.

– А мне кажется, это мальчик, – добавила блондинка над раковиной. – С таким телом трудно сказать наверняка.

– И с такой стрижкой, – хихикнула ближайшая ко мне стерва.

Может, меня убило молнией? И это настоящий Ад? И все эти дьяволицы будут теперь вечно издеваться надо мной? А скинхед Скелетон – настоящий Дьявол? Если так, дерьмово.

– Я что, умерла?

Блин. Я что, сказала это вслух?

– Умрешь, если не съешь чего-нибудь, к черту. – Рыцарь схватил меня за руку и вытащил в тускло освещенную комнату, уставленную чем-то вроде черных зубоврачебных кресел. Доволочив меня до стула в дальнем конце комнаты, он довольно грубо пихнул меня на него и исчез в коридоре, из которого мы пришли. Через несколько секунд он вернулся, держа маленькую белую коробку.

Сунув мне коробку, Рыцарь присел на подлокотник ближайшего кресла, сложил на груди руки и уставился на меня. Его бесцветные глаза светились в темноте.

– Ты должна сожрать все это до кусочка, – сказал он.

– Что это? – спросила я, пытаясь заставить свои расплывающиеся глаза сфокусироваться на пластиковом контейнере у меня на коленях.

– Это курица Бобби.

– Кто это Бобби? – спросила я.

– Хозяин лавки.

– Какой лавки?

– Этой чертовой лавки.

Оглядываясь вокруг, я попыталась понять это сама, чтобы не задавать больше дурацких вопросов, как младенец. Комната была темной и как бы крутящейся, но из коридора сюда попадало достаточно света, чтобы можно было понять хоть что-то.

Так… У нас тут зубные кресла, но в зубном кабинете не будет сортира, как в адовом борделе. Может, это парикмахерская? Нет, там все-таки другие кресла.

Наконец мои глаза настолько адаптировались, что разглядели висящие на стенах картины в рамках.

– Это тату-салон.

– Да что ты? Ешь.

Да, сэр. Черт.

Я откусила кусочек холодного, застывшего бутерброда с курицей, и мой рот тут же взорвался от счастья. Я не могла жевать еще быстрее. Я откусывала следующий кусок до того, как успевала проглотить предыдущий. Или сразу три.

Рыцарь не шевелился. Я чувствовала, что он смотрит на меня своими зомби-глазами, но мне было без разницы. У меня с этим чертовым бутербродом был новый чувственный опыт.

Я даже не понимала, насколько была голодна. Я постоянно жила с чувством голода. Если честно, мне это даже нравилось. От ощущения сосущей пустоты в желудке я чувствовала себя красивой. Могучей. Гордой собой. Если я могу преодолеть голод, я могу преодолеть все. Могу победить любого дракона.

«Видел, голод? Ты не будешь мной управлять! Я тут хозяйка, и я желаю выглядеть как Кейт Мосс!»

Но иногда, если я была без еды слишком долго, случалась вот такая фигня. Я полностью теряла контроль и поедала все, до чего могла дотянуться, как прожорливое чудовище в углеводном припадке. Иногда я потом совала два пальца в рот и выблевывала свои ошибки. Иногда сто раз взбегала по лестнице. Но этой ночью мне было вообще пофиг. На какой бы дряни я ни была, но из-за нее этот бутер казался мне сделанным из радуги и фейерверков, и я только хотела сожрать его скорее, и чтобы он остался во мне навсегда.

Когда я наконец сумела притормозить настолько, чтобы хотя бы начать жевать, до меня кое-что дошло.

– А что ты делаешь один в тату-салоне посреди ночи? – спросила я, прежде чем успела подумать.

– Я думаю, надо спросить, что ты делаешь одна в чертовой аллее на задах Литтл Файв посреди ночи?

– Я первая спросила.

«Господи, Биби. Просто заткнись».

– Я тут работаю.

– Правда? Тебе сколько лет?

«Биби, остановись. Вот правда».

– Так ты скажешь, какого черта ты делала в «Грехе»?

– «Грех»? То место так называется?

– Ты что, даже не знаешь, как называется место, где ты была? – Рыцарь резко встал и, раздув ноздри, провел рукой по стриженой голове.

Расхрабрившись от выброса глюкозы, бегущей у меня по венам, я сказала практически небрежно:

– Нет, не знаю. Нас туда привел приятель моей подружки.

– И тебя туда впустили? Это фетиш-клуб для взрослых, а тебе с виду больше шестнадцати не дать.

– Мне пятнадцать.

– Вот именно.

Рыцарь в возмущении прошелся по комнате и сел, широко расставив ноги, на высокую табуретку на колесиках. Он оттолкнулся ногой от шкафа с ящиками и проехал несколько метров, остановившись около меня.

Теперь, когда он снова сидел, он казался менее страшным. Ну или хотя бы менее злобным.

– А ты? Разве, чтобы работать в тату-салоне, не надо быть совершеннолетним?

– Только если тебе платят. – Казалось, Рыцарь сдался и перестал сопротивляться моим бесконечным вопросам, что было хорошо, потому что я явно не собиралась прекращать.

– А тебе не платят?

– Пока Бобби платит мне чернилами. И позволяет торчать тут на выходных.

– Платит чернилами? В смысле тату?

Рыцарь крутанулся на стуле так, что оказался ко мне спиной, и задрал футболку, показав черные очертания доспехов, покрывающих всю его спину. По низу щита шло слово «МакНайт», которое было вписано в развевающийся староанглийский флаг.