Рыцарь

Как сирота.

Я не видела Ланса до самого обеда. Я замерзла в своих обрезанных шортах и тоненькой футболке и даже устроила из этого целый спектакль, растирая мурашки на руках и ногах, но Ланс был слишком занят спором с Колтоном насчет того, стоил ли новый альбом Бьерк хотя бы упоминания (Колтон считал его потрясающим, а Ланс, конечно, настаивал, что это просто корпоративная фигня ради продаж. Я склонна была согласиться с Колтоном, потому что весь альбом «Homogenic» был потрясающим. Но, конечно, вслух я этого не сказала).

Вдруг откуда-то из-под стола вынырнула голова Джульет. Ясное дело, она сидела по-турецки на грязном полу, болтая со своим приятелем-наркодилером по запрещенному телефону.

– Биби, Тони сказал, что не сможет тебя сегодня подвезти, – хитро блестя глазами, сказала она так громко, что прервала разговор Ланса с Колтоном. – Эй, Ланс, как думаешь, сможет Биби поехать с тобой на автобусе?

Как я люблю эту девчонку.

– Не-а, – ухмыльнулся Ланс. – Меня наказали за то, что я опоздал вчера на четвертый урок. – Нашарив под столом мою руку, он переплел пальцы с моими. – Я задержался в туалете с одним курточным воришкой.

Теперь он снова флиртует со мной? Какого черта, Ланс?

Мы с Джульет посмотрели друг на друга, и тут откашлялся Август:

– Биби, ты можешь поехать ко мне.

Я согласилась, прежде чем Колтон успел предложить мне то же самое. Я правда не хотела ехать домой к Колтону. Не только потому, что он начал бы ко мне приставать, но и потому, что я была так расстроена и сексуально фрустрирована из-за Ланса, что могла бы Колтону это и позволить. Снова. И тогда я профукаю свой шанс с его лучшим другом. Опять.

На четвертом уроке я подделала записку от мамы, в которой она разрешала мне сегодня поехать на автобусе номер одиннадцать домой к Августу Эмбри.

Мы ехали в автобусе, задрав ноги на сиденье и упираясь коленками в пухлую спинку переднего, как маленькие дети. Именно это мне и нравилось в Августе. Он был не как остальные мальчики. С ним я могла быть собой – пятнадцатилетней девочкой, которая любит ругаться, валять дурака, рисовать, курить и смотреть дневные ток-шоу.

Я любила Августа – он стал моим самым первым другом, когда наша семья переехала в Джорджию из Оклахомы посреди моего первого класса. Но в нем была такая внутренняя тоска, которая во время нашего общения переходила и на меня. У некоторых людей такие сильные чувства, что я могу чувствовать их, как свои собственные. Август был из таких. И, когда бы я ни приходила к нему домой, мне было стыдно.

За все эти годы я была у Августа миллион раз. Там, конечно, было не так весело, как у Колтона с его вечно отсутствующей мамой и холодильником, полным пива, но зато у Августа в комнате была «PlayStation». А еще у него была злобная старая мать, которая в жизни не выходила из их узкого трейлера, возможно, потому – и я говорю это без малейшей иронии – что запросто могла не протиснуться в дверь.

Старшая сестра Августа, которую звали – угадайте, как? – Эйприл – тоже жила с ними. Окончив школу косметики, она тут же залетела и родила близнецов. Поскольку на садик не было денег, Эйприл, уходя на весь день на работу, оставляла малышей дома с мамой, и, судя по всему, хорошего в этом было мало.

Едва выйдя из автобуса, мы с Августом услыхали писк противопожарного детектора дыма, несущийся из трейлера. Открыв дверь, мы услыхали еще и детский визг. В кухне мама Августа размахивала журналом перед пищащим и мигающим красной лампочкой детектором, хотя лучше бы она размахивала им над сковородкой, которая стояла на плите, превращая кухню в подобие концерта Элиса Купера.

Помещение было таким крохотным, что я в четыре прыжка смогла проскочить мимо нее, схватить сковородку, сунуть ее в раковину и залить водой. Два горелых кирпича – которые, как я полагаю, когда-то были сэндвичами с сыром, судя по всему, и стали виновниками бедствия.

Я распахнула крошечное окошко над раковиной, и через несколько секунд детектор перестал визжать. Но младенцы, стоящие в манеже посреди гостиной, – нет.

Беверли, мама Августа, рухнула на стоящий тут же бордовый диванчик из искусственной кожи, который под ней казался скорее креслом. Схватившись за грудь и тяжело дыша, она взяла с подлокотника кожаную сумочку, похожую на длинный кошелек. Раскрыв ее, Беверли вытащила зажигалку и длинную сигарету, которую подкурила трясущимися руками.

– Спасибо, детка, – сказала она мне между вдохами. – Я так увлеклась своими делами, что напрочь забыла, что делала малышам обед.

Младенцы продолжали орать. Похоже, это волновало только меня. Даже Август просто стоял столбом – один глаз в ужасе распахнут, а второго, как всегда, не видно.

– Вы в порядке, Бев? – озабоченно спросила я. Казалось, у нее и вправду может случиться сердечный приступ. – Хотите, я принесу вам воды или еще чего-нибудь?

У-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

– Да нет, милочка. Я в порядке. – Бев выпустила огромный клуб дыма, продолжая другой рукой держаться за грудь.

У-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

– Эм-м, вы не против, если я возьму малышей на улицу подышать воздухом? – спросила я. – Тут как-то… дымно.

Беверли только кивнула и махнула своей длинной сигаретой в сторону двери, а потом начала шарить по дивану вокруг себя в поисках пульта от телевизора.

– Август, – сказала я. – Возьми какое-нибудь одеяло или что-то, чтобы их посадить.

Я не знала, что именно нужно детям, но точно знала, что не земля, кишащая муравьями и клещами.

Август исчез в коридоре, а я подхватила на руки одного из младенцев. Они, мне казалось, были совершенно одинаковыми. Мальчики с рыжими кудряшками и крепкими легкими. Бедняга Бев. Ей, похоже, и вправду доставалось.

Когда мы вытащили детей на улицу, я, к своему ужасу, поняла, что мелкие поганцы могут ходить. К счастью, двор Августа был кладбищем старых шезлонгов, так что я собрала несколько, и Август помог мне сделать из них какое-то подобие загородки.

Когда мы все сделали и младенцы счастливо начали раздирать потрепанный нейлон на одном из особенно драных приспособлений для отдыха в саду, я с облегчением закурила, восхищаясь плодами своих трудов.

Судя по всему, Август тоже ими восхитился, потому что он вдруг прокашлялся и сказал:

– Ты будешь отличной мамой, Биби.

– Пшшш. – Я округлила глаза и разогнала рукой дым, чтобы он не шел на детей. – Нет, если у меня будут близнецы, если у меня окажется одновременно два таких мелких поганца, то одного я тут же подарю тебе.

Опустив глаза, Август ковырнул ногой землю.

– Может, это я подарю его тебе.

Чего-о-о-о?

Август не поднимал глаз, а его щеки медленно заливал густой румянец, и я поняла, что он имел в виду именно то, что я подумала. И что я должна была на это сказать? Я не хотела от Августа никаких детей. С чего ему вообще пришла в голову эта идея?

Мои мысли отчаянно заметались в попытке найти хоть какой-нибудь разумный ответ, пока я наконец не сдалась и не стала вообще ничего отвечать. Мы просто стояли в неловком молчании, в траве по колено, под жестким южным солнцем, наблюдая за парой полуголых младенцев и куря сигареты, которые даже не имели права покупать в своем возрасте. И в этот момент я кое-что поняла. Что-то, от чего мне стало грустно.

Я больше никогда не смогу поехать на автобусе домой к Августу.

6

Вычеркнув Августа и Колтона из списка тех, кто мог подвезти меня из школы (а Ланс вечно придумывал какие-то нелепые причины, почему я не могу поехать к нему), я осталась с Тони, как с единственной возможностью перемещения. Что было, в общем, нормально. Он был мне неприятен, но чаще всего он просто высаживал нас с Джульет около ее дома, а сам ездил по городу по своим дилерским делам, так что мне не приходилось особенно с ним общаться.

По пятницам я обычно оставалась ночевать у Джульет, если только мне не надо было на работу. У меня была работа на полставки в «Пьер Импорт», мебельно-хозяйственном магазине, из которого я выходила после каждой смены, пропитанная запахом пачули и эвкалипта. Но мне нравилось (работа, а не запах). Они быстро привыкли, что я прихожу на работу в том же самом неподходящем наряде, в котором ходила в школу, и переставляю все свечки, стаканы и подушки так, как нравится мне (невзирая на корпоративные брошюры с примерами выкладки), звоню, кому захочу, и ухожу домой. У нас с «Пьер Импорт» было взаимопонимание. А то, что я зарабатывала, шло на накопительный счет, я хотела накопить денег, чтобы купить себе машину к шестнадцатилетию.