Нарушитель самоизоляции

Но я испытывала невероятный азарт и всеми силами желала вывести этого истукана из равновесия.

– Не справляюсь, – вздохнул Игнат с плохо скрываемой грустью в голосе.

Я пожалела, что завела этот разговор, предчувствуя новую сентиментальную историю.

– По причинам, от меня не зависящим, я способен только приглядывать. – Я вспомнила его рассказ о том, что начинал свою карьеру он в качестве телохранителя, и совсем запуталась в версиях. – В случае реальной угрозы я абсолютно бесполезен.

Теснота маленькой комнаты без окон искрила от напряжения. Мне хотелось отсюда сбежать, потому что я невольно надавила человеку на больное место, о существовании которого абсолютно не имела представления и догадок, и меня посетило невольное чувство вины. И при этом я не была готова сдаться и умерить свой натиск, я была откровенно зла. Я привыкла к прямоте: мне давали конкретную задачу, я выясняла все подробности и выполняла ее. А этот загадочный персонаж выдавал одну за другой загадки, постоянно что-то недоговаривал и был уверен в том, что я восприму это как должное, включившись в эту идиотскую игру в готический роман.

– Почему? – как могла мягко спросила я, не в силах удержать своего любопытства.

– Проблемы со здоровьем, – однозначно ответил Игнат, и я поняла, что этой фразой он попытался отмахнуться от крайне неприятного разговора. И словно подтверждая мои подозрения, он предложил: – Не составишь мне компанию за ужином?

– Неужели надоело одиночество? – насмешливо откликнулась я.

Игнат уже было открыл рот, чтобы ответить, но промолчал и быстро удалился из комнаты, оставив мне право выбора.

Я не могла ничего поделать с собой, но так или иначе все-таки чувствовала себя виноватой. Именно это обстоятельство заставило меня согласиться на предложение совместного ужина.

Я устроилась за длинным обеденным столом и терпеливо дожидалась возвращения Игната, отправившегося к Клаусу с подносом еды.

Через некоторое время наверху хлопнула дверь, а затем послышался звон посуды и грохот металла. А следом возмущенный голос Клауса:

– Мне надоела твоя стряпня! Хочу пиццу! Закажи где-нибудь… В этой дыре вообще есть нормальная пиццерия?!

Я не слышала ответа Игната, потому что не в его манере было повышать голос даже в неприятных ситуациях, но вернулся он довольно раздраженным, по пути отряхивая со своего безупречного черного костюма ошметки китайской капусты.

Проигнорировав мое присутствие, он поставил поднос с остатками разбитой посуды на дальний край стола и принялся быстро искать что-то в телефоне.

Как я могла догадаться, он подбирал пиццу, которая удовлетворит каприз маленького принца.

Когда заказ был сделан, он уселся на соседний от меня стул и повернулся в мою сторону.

– Его высочество изволят желать пиццу, – сказал он весело и вдруг рассмеялся.

Я даже опешила, потому что за все время, проведенное в этих мрачных стенах, толком не видела этого человека даже нормально улыбающимся.

Нужно отдать ему должное – у него был очень славный смех, и искаженное им лицо стало более простым и человечным, сразу располагая к дружескому общению.

Я с трудом подняла упавшую от удивления челюсть и тоже изобразила подобие улыбки.

– Началось, – торжественно объявил Игнат, и до нас донеслись шумные шаги Клауса, спускающегося по лестнице.

Клауса интересовали вовсе не мы, и я отнюдь не была разочарована таким поворотом событий. Мальчик направлялся в сторону кухни и какое-то время грохотал там посудой и хлопал дверцами шкафов. Затем он снова поднялся на второй этаж.

Все это время мы с Игнатом сидели в напряженном молчании, словно два хищника, преследующие общую жертву и вынужденные соревноваться за то, кому она в итоге достанется.

Со стороны эта картина, вероятнее всего, выглядела довольно сюрреалистично. Впрочем, практически все происходившее в этом особняке было вполне достойно такого определения.

В конце концов я все-таки решилась перевести взгляд на Игната, чтобы сказать что-нибудь едкое. После его довольно бурной реакции на выход мальчишки из комнаты должно было последовать действительно грандиозное событие – я была уверена, что Клаус возьмет и выкинет что-то, чего мы все так долго ждали.

Через небольшой промежуток времени в прихожей раздалась трель звонка – так жители дома оповещались о том, что какой-то грязный простолюдин стоит у ворот, нуждаясь в их благосклонности. Конечно, мы же ждали курьера. И снова топот по лестнице.

Игнат вдруг весь напрягся, стряхнул тень недавней улыбки с лица и ринулся в прихожую.

Заинтригованная тем, что наконец-то увижу Клауса в действии, я, конечно же, последовала за ним. И очень кстати.

Зрелище, которое меня ждало, было действительно феерическим, хотя на первый взгляд не представляло ничего особенного – мальчишка забирает у курьера коробки с пиццей.

Важно было то, как именно он их забирал.

Клаус явно нарушил не только допустимо безопасные меры социальной дистанции, но просто беспощадно пересек все границы личного пространства курьера. Более того, он вцепился в плечо несчастного и оглушительно кашлял какой-то коричневой жижей прямо на коробки с пиццей.

Курьер был напуган, ошарашен и всеми силами пытался вырваться из хватки подростка, чтобы убежать к брошенному в траве старенькому велосипеду.

– О боже! – через кашель хрипел Клаус. – Я заразился! Помогите!

Игнат среагировал молниеносно – оттащил мальчишку в сторону, извлек откуда-то из недр своего идеального костюма белый платок (конечно же, он у него был, я почему-то совершенно не удивилась) и принялся оттирать забрызганную непонятной субстанцией форму курьера. После он сунул бедняге скомканную купюру и вытолкал наружу, захлопнув перед ним калитку, и обернулся к Клаусу.

– Ты совсем охренел, – резко сказал он, не повышая при этом голос.

Я с трудом сдержала смешок от того, как подобная простая человеческая речь контрастировала с его обычной вычурной манерой выражаться.

– Может, я правда заразился! – заявил Клаус и демонстративно харкнул на идеально подстриженный газон.

Я наблюдала эту сцену и почему-то представляла Игната с газонокосилкой, часами трудящегося над тем, чтобы каждая травинка имела одинаковую длину.

– Клоун, – фыркнул Игнат и за локоть потащил мальчишку к дому.

– Если я не болен, почему не могу выходить на улицу? – по пути возмущался Клаус. – И ты тоже поверил во всю эту чушь с эпидемией? Я думал, у тебя больше мозгов…

Игнат не реагировал на его бурные речи, а мальчишка не унимался:

– Эта пицца – полный отстой, отвези меня в нормальную пиццерию… она как ботинок, сам жуй ее… Эй!

Клаус резко остановился, словно молодой конь, который противился погонщику, тащивщему его за поводья, и обратил внимание на мою скромную персону:

– Ну скажи ему, Никита! – с надеждой обратился ко мне он. – Это же отстойная пицца…

– Нормальная пицца, – пожала плечами я.

«Ох, дружок, поживи в Тарасове с мое и поймешь, что нужно довольствоваться тем, что в этой дыре вообще есть пиццерии с доставкой на дом».

Конечно, привык к огромному разнообразию в своем Лондоне или где он там учился.

Клаус довольно долго вглядывался мне в лицо, после чего презрительно скривился и задрал нос.

– Да что ты понимаешь! – выдохнул он разочарованно. – В своих армейских казармах одну кашу жрала?

Я задумчиво почесала переносицу, даже не зная, стоит ли отвечать на его реплику или благоразумнее будет промолчать.

Конечно, он меня совершенно не задел этим выпадом, и было наивно полагать, что подобная ерунда в принципе кого-то может выбить из равновесия. Но что-то язвительное в ответ так и вертелось на языке.

– Это ты одну кашу будешь жрать теперь, – осадил его Игнат и рванул мальчишку за плечо в сторону дома.

Я так и осталась стоять на улице, не в силах отказать себе в искушении подышать свежим вечерним воздухом.

К несчастью, находясь в особняке, я была вынуждена отказать себе в любимых вечерних пробежках – отлучаться надолго с территории было нельзя, а наворачивать круги вокруг дома под пристальным наблюдением Игната представлялось не самой лучшей перспективой.