В поисках истины

— Ты серьёзно считаешь, что можешь рассказывать мне сказочки? АВАДА-КЕДАВРА!

Тело старого волшебника падает на пол. Пёстрая лиловая мантия, кажется, тускнеет. Прежде чем до конца осознать происходящее, Гарри выхватывает палочку и отправляет то же заклинание во вторую фигуру. Лорд не остаётся в долгу, и два зелёных луча, встретившись, внезапно озаряют обоих волшебников белоснежной вспышкой.

Проходит некоторое время и парень замечает, что не ослеп, не умер, и… Происходит что-то странное. Он как впервые рассматривает свои руки, ноги. Та же одежда, что секунду назад. Только палочки нет. От этого некомфортно. Что это такое за место, что только палочкам сюда нельзя?

Светло. Но от этого только страшнее.

— Что ж, жаль Дамблдор не дожил. Он был бы рад твоим успехам.

Сзади раздаётся полный яда шипящий голос. Точно змея. Не нужно поворачиваться, и так ясно, кто его хозяин. Уже наслушался, когда висел, привязанный к статуе, не в силах отвести взгляда от погибшего Седрика…

— Что произошло?

Нет смысла юлить или реагировать на колкости. Смерть. Вот она. Белая и пустая. Не так себе он это представлял. Как минимум, хозяин голоса должен гореть в пламени. Как максимум — править Адом. А они тут, вон, разговаривают.

— Не так важно «что», сколь «как отсюда выбраться».

— Выбраться? Отсюда? Рон был прав, ты совсем с катушек съехал!

Гарри оборачивается, глядя в красные змеиные глаза. Всё тот же Воландеморт. Всё тот же надменный взгляд. Всё та же вальяжная поза. Всё та же неестественно белая, даже серая кожа. Такая тонкая, что через неё видно вены, сосуды…

Не страшно. Уже не страшно. Директор мёртв. Сириус — последний, кто был настолько родным для него — погиб. По его вине.

— Да, отсюда. Я бы попросил напрячь извилины, но у тебя и при жизни с этим были проблемы.

Небрежный тон. Слова растягивает. Наслаждается. Ему плевать на колкости, и Гарри плевать. Странное чувство. Будто бы они двигаются по инерции. Уже как-то нет смысла соперничать, когда всё закончилось.

— Есть вещи, что не позволяют мне уйти. Мои собственные якоря.

Лорд продолжает задумчиво, будто бы оглашает мысли или пытается разобраться. Это не так. Его интересует. Кое-что.

— Но у тебя их нет. Так почему же ты здесь? Даже не так.

Только сейчас Поттер замечает, что в него буквально впились изучающим взглядом. С таким интересом на него смотрела разве что Петуния, когда обнаружила разбитой банку с джемом. Тогда ему изрядно досталось, хотя он и так был наказан и не выходил из чулана. Эти воспоминания проносятся так стремительно, что он даже не улавливает сути. Почему именно они? Потому что таким взглядом смотрят на тех, кто провинился.

— Почему мы здесь вместе?

— Заклинания…столкнулись…

Под тяжёлым взглядом неуютно. Вся уверенность стихает. Не помогает мысль, что здесь ему не причинят вреда. Никто больше. Потому что они мертвы. Закономерный вопрос — «и что теперь?».

Ответом становится смех. Тихий, но от того лишь более леденящий душу.

— Есть своеобразная ирония, что старый маразматик выбрал самого большого идиота из имеющихся. Ты хоть представляешь, сколько заклинаний сталкивается вместе ежедневно? Сотни, а то и тысячи. Побеждает сильнейшее. И ты, жалкий мальчишка, хочешь сказать, что сравнялся в могуществе с самим Тёмным Лордом?

Последнее волшебник даже прорычал. Его вводили в гнев мысли, что кто-то настолько его недооценивает. Чёртов Дамблдор выставил против него ребёнка! От такого удара он долго не мог прийти в себя. Сейчас же повторно по больному. Ребёнок ещё и идиот. Ничему не наученный, ничего не знающий. Даже элементарного! Отвратительно.

Гарри молчал. Он не знал, что ответить. Не знал, есть ли смысл пытаться. Это место уже надоело. Почему не забытье? Почему всё просто не закончилось? Почему эта пытка продолжается? Хуже некуда. Даже смерть не принесла встречи с любимыми. Родителями. Сириусом. Больше никогда ему не увидеть и живых. Луна, Невилл, Джинни, Рон и Гермиона — они отправились с ним. Хотели помочь. Он привёл их в эту ловушку! Что ж. Возможно, такое наказание он и заслужил? Наедине со злейшим врагом.

— В этом был бы смысл.

Лорд хмыкнул и задумался. Версия мальчишки звучала абсурдно, не поспоришь. Но было ли иное объяснение? Как-то странно. Он всегда боялся смерти, как небытия. Забвения. Возможности упустить миллион шансов. А, выходило, она вот такая. Бессмысленная и пустая. Ничего в себе не имеющаяся. Белая, как чистый лист.

— Я столько не успел.

Гарри думал о друзьях. О том, сколько не сказал им. Он был благодарен. За всё, что они для него сделали. За то, что никогда не оставляли его одного. Они стали для него семьёй, а он так мало им дал. Наверное, он расстроил своей смертью.

Для Лорда это имело совсем иной смысл. Не более приятный. Внезапно он понял одну простую вещь — не прошло и века с момента, как он родился. Ему на данный момент было всего семьдесят. Почему было? Должно исполниться! Он только начал, а его жизнь впервые оборвалась, когда ему не было шестидесяти! Это более чем вполовину меньше, чем Дамблдору. И тот спокойно существовал, не задумываясь, и прожил бы ещё Мерлин знает сколько, если бы не эта битва. Абсурд. В погоне за бессмертием он сократил отведённое время до неимоверных размеров. Как средневековье. Да и тогда продолжительность жизни была больше!

— Ты когда-нибудь жалел о чём-то?

В зелёных глазах плыла безмятежность. Не блестели. Матовые радужки, практически однотонные. Мёртвые. У мальчишки тоже только началась жизнь. Только подумать, а ведь кто-то поверил, что он Мессия. Подросток, удивляющийся магии — спаситель. Как всё неправильно… До скрипа зубов неправильно.

— Да.

Тихий ответ стал спусковым крючком. Признанием. Сожаление впилось в душу мёртвой хваткой, раздирая её, разрывая. Но разве можно было разорвать тот остаток, что у него был? Разве можно было ещё сильнее повредить разум того, кто сошёл с ума? Разве можно было почувствовать боль, если ты мёртв?

Тёмный Лорд пал. В прямом смысле. На колени. От резкой вспышки боли в груди и голове. Словно тысячи раскалённых иголок, пропитанных самым отборным ядом, что действовал долго, мучая и так искалеченную душу.

Как и подобает «истинному Гриффиндорцу», Гарри сперва подбежал, а потом осознал. Импульсивно. Искренне. Ему было страшно, как за себя. Возможно, роль играла перспектива остаться в этой белой пустоте одному. Возможно, что-то другое.

Стоило ему коснуться «призрака», как его тело пронзила того же рода боль. Разделение. Разрыв. На части. На крошечные кусочки.

Разлепить глаза оказалось в разы сложнее, чем предполагалось. Казалось, сверху давит упавшая статуя, но нет — она лежала в метрах десяти от него. При малейших попытках пошевелиться всё тело сводило судорога, только и оставалось, что смотреть перед собой и, как через вату, слышать эхо приближающихся шагов.

Лежащий почти по центру волшебник тоже услышал «незваных гостей». На удивление быстро поднялся, какое-то время смотрел на Гарри, а потом сбежал. Странно, но тела Дамблдора рядом не оказалось. Это было последней мыслью, перед тем как Гарри провалился в темноту.

***

-…и нечего капризничать! Мистер Поттер, вам обязательно нужно поесть!

В палату ввалилась пятёрка учеников. Они чуть ли не каждый час прибегали к медиведьме, расспрашивая о самочувствии Гарри, чем её только раздражали. Мальчишка был без сознания и, чтобы не повторять по десять раз на день одно и то же, она повесила на входную дверь табличку — «всё ещё без сознания». Таким образом походы сократились до одного в течении четырёх часов.

— Гарри!

Джинни была остановлена грозным взглядом Мадам Помфри в паре метров от кровати. От этого она недовольно надулась и отвернулась в сторону.

— Можно мы поговорим и на обед убежим, пожалуйста? — Тут же подал голос Рон. Гарри чуть дёрнул уголком губ. Кто о чём, а Уизли о еде.

— Всего десять минут, Мадам, пожалуйста. — На удивление жалобно попросила Гермиона, и Поппи, скривившись, вышла.