Страница 10 из 29
– Мне нужно видеть Будду Татагату по важному делу.
Старший из хранителей по имени Юн-чжу, досточтимый князь, правитель горного хребта Золотой зари в горах Куэнь-лунь, крикнул:
– Эй ты, мартышка! Слишком грубо и дерзко себя ведешь! В прошлый раз мы много сил потратили, чтобы выручить тебя из лап дьявола с головой Быка, а сейчас при встрече с нами ты не проявил ни малейшей учтивости. Если ты явился по важному делу, обожди здесь, пока мы доложим Будде. Если он разрешит, мы тебя пропустим. Тут тебе, братец, не Южные ворота неба, где ты можешь входить и выходить, когда тебе вздумается! Ну-ка, отойди!
Наш Великий Мудрец Сунь У-кун был и без того сильно огорчен и раздосадован, а потому, услышав такое обращение, вскипел неудержимой яростью и стал кричать так, что потревожил самого Будду.
В это время Будда сидел на своем троне в виде цветка лотоса с девятью лепестками и объяснял священные книги своим наиболее близким ученикам – восемнадцати архатам. Он прервал свои объяснения и сказал:
– Сунь У-кун явился! Ступайте и примите его.
Выполняя повеление Будды, архаты чинно, двумя рядами, вышли из ворот с приветственными возгласами:
– О Великий Мудрец Сунь У-кун! Сам Будда зовет тебя.
Четыре хранителя Будды, стоявшие у ворот, сразу же расступились и пропустили Сунь У-куна. Архаты провели Сунь У-куна к трону Будды. При виде Будды Сунь У-кун пал ниц, и слезы ручьем хлынули из его глаз.
– Что случилось? Чем ты так опечален? – участливо спросил Будда.
– Я, твой ученик, неоднократно был удостоен милости внимать твоим поучениям и пользовался твоим покровительством. С того времени, как я вступил на путь твоего истинного учения, на меня возложена обязанность охранять Танского монаха, которого я почитаю как своего наставника. Трудно передать, сколько горя нам пришлось изведать на далеком пути к тебе. И вот сейчас мы достигли горы Льва и верблюда, где оказалась пещера, а поодаль и город того же названия. Три лютых дьявола, три родных брата, владеют этой горой, пещерой и городом. Старший зовется царь Львов, средний – царь Тапиров, а младший – Великий кондор. Они и схватили моего наставника. Мы трое, его ученики, потерпели полное поражение в борьбе с дьяволами. Нас всех связали и поместили в железную клеть, чтоб сварить. К счастью, мне удалось бежать, и я призвал на помощь царя драконов из Северного моря, который избавил наставника от этих мук. В ту же ночь я вызволил наставника и обоих моих братьев из железной клети, но, увы, избавить их от власти злой звезды я не смог – наставник снова попался в лапы дьяволам. Когда рассвело, я проник в город: хотел узнать, какова судьба моего учителя. И узнал, что эти проклятые чудовища, беспощадные и хищные, в ту же ночь растерзали моего наставника, сожрали его живьем, и от него теперь не осталось ни костей, ни мяса. К тому же я сам видел моих собратьев, Чжу У-нэна и Ша У-цзина, которых тоже ожидает лютая смерть, привязанными к столбу. Спасти их не в моих силах, потому только я и явился сюда преклониться перед тобой, всемогущий Будда Татагата. Уповая на твою величайшую доброту и сострадание, молю тебя снять заклятие, которым сковывает мою голову обруч, и взять его обратно. Меня же отпусти на гору Цветов и плодов, где меня ожидает привольная жизнь и забавы с моими мартышками.
При последних словах слезы градом покатились из глаз Сунь У-куна, и он разрыдался.
– Успокойся! – смеясь, проговорил Будда Татагата. – У этих оборотней чары оказались столь могущественны, что ты не смог одолеть их, вот ты и убиваешься.
Сунь У-кун опустился на колени и стал бить себя в грудь.
– Не скрою от тебя, Будда Татагата, – сказал он, – с того года, когда я учинил буйство в небесных чертогах и меня прозвали Великим Мудрецом, с того времени, как я появился в образе человека, ни один враг еще не одолел меня. Но на сей раз проклятым дьяволам удалось провести меня.
– Не досадуй! – стал утешать его Будда. – Я хорошо их знаю.
Сунь У-кун сразу же осекся и вполголоса спросил:
– О милосердный Будда! Правду ли говорят, что они приходятся тебе сродни? Я слышал об этом от людей.
Будда прервал его.
– Экая ты хитрая обезьяна! – воскликнул он. – Как могут подобные твари находиться со мной в родстве?
– Откуда же ты их знаешь, – улыбнулся Сунь У-кун, – если не состоишь с ними в родстве?
– Я наблюдал за ними своим всевидящим оком, – пояснил Будда. – Вот откуда я их знаю. Над старым оборотнем и его вторым братом здесь есть хозяева.
И Будда кликнул:
– Ананда и Кашьяпа! Идите сюда! Пусть один из вас отправится на облаке к горе Пяти террас и призовет сюда Вэнь Шу, а другой пусть летит к горе Брови красавицы и призовет Пу Сяня.
Оба досточтимых архата тотчас отправились выполнять повеление Будды.
– Я отправил их за хозяевами старого оборотня и его второго брата, – объяснил Будда Сунь У-куну. – Говоря по правде, – добавил он, – третий оборотень в какой-то мере приходится мне сродни.
– С какой стороны? – живо спросил Сунь У-кун. – Со стороны отца или матери?
Будда не сразу ответил на вопрос.
– Видишь ли, – сказал он, помолчав, – с того времени, как первоначальный хаос начал распадаться, небо разверзлось в первый период – «цзы», земля образовалась во второй период – «чоу», а люди появились в третий период – «инь». Затем небо вновь совокупилось с землей и народились все твари. Среди тварей выделились звери, бегающие по земле, и птицы, летающие по воздуху. Старшим над всеми зверями является жираф, а над всеми птицами – феникс. Феникс был сверх всего наделен еще животворным духом и породил павлинов и кондоров. Павлины при своем появлении на свет, оказались наиболее лютыми и способны были поедать людей. Они всасывали их в себя сразу на расстоянии сорока пяти ли. Как-то раз я находился на снежной вершине горы, чтоб упражняться в достижении роста в шесть чжан с озолочением всего туловища, но меня сразу же всосал павлин, и я попал прямо к нему в брюхо. Я уж хотел было выбраться через задний проход, но побоялся измазаться. Тогда я перебил ему позвоночник, вылез и вскарабкался на чудодейственную гору Линшань. У меня было желание убить этого павлина, но все Будды стали уговаривать меня не делать этого. Ведь погубить павлина, все равно, что погубить родную мать. Поэтому я и оставил павлина в скопище пернатых, обитающих на этой горе, и пожаловал ему почетный титул «Великий просвещенный повелитель павлинов, породивший Будду». А кондор был рожден той же самкой, что и павлин. Теперь ты понимаешь, какое между нами родство?
– Так вот оно что! – рассмеялся Сунь У-кун. – Значит, если продолжить эту линию родства, то получится, что ты, Будда, приходишься племянником оборотню со стороны матери.
– Придется, видно, мне самому отправиться на расправу с этим оборотнем, – сказал Будда, не дослушав Сунь У-куна.
После этого Сунь У-кун земно поклонился Будде и произнес:
– Умоляю тебя, сделай милость и хоть раз сойди со своего трона!
Будда выполнил просьбу Сунь У-куна и в сопровождении всей свиты вышел из наружных ворот своей обители. Там он встретился с Анандой и Кашьяпой, которые привели двух бодисатв: Особо просвещенного Вэнь Шу и во всем сведущего Пу Сяня. Оба они совершили поклон перед Буддой Татагатой.
– Бодисатва, – обратился Будда к Вэнь Шу, – сколько времени прошло с тех пор, как твой зверь покинул гору?
– Семь дней, – отвечал Вэнь Шу.
– Семь дней – это значит несколько мирских тысячелетий, – промолвил Будда. – Сколько живых тварей погубил он за это время! Следуйте за мной, надо скорей изловить его! – приказал он.
Сопровождаемый двумя бодисатвами, Будда со всей свитой поднялся в воздух и полетел. Вот как об этом рассказывается в стихах: