Страница 23 из 47
Полковник отдал приказ громким голосом, чтобы все могли его слышать, и прежде чем трубач успел проиграть сигнал, лошади были приведены, все бросились их седлать и усаживаться; только солдаты, более привычные и ловкие, делали свое дело не спеша и не волнуясь.
- Надеюсь, дорогой комендант, - сказал, подбегая, раскрасневшийся и запыхавшийся судья Брэнтон, - ничего серьезного нет?
- Решительно ничего. Разведчики, отправленные мною в земли индейцев, принесли мне ожидаемые известия, и эти известия предвещают войну. Нам предстоит поход, и вот почему я вынужден отложить охоту и вернуться в форт. Мне очень жаль, дорогой мой, что вы и все наши гости лишаетесь удовольствия, которого ожидали. Но тут уж виновата стихийная сила. Война - это одно из таких дел, которые нельзя откладывать.
- Еще бы, без сомнения, - сказал значительно успокоенный судья. - Мы, полковник, ни в коем случае не хотим стеснять вас и завтра же утром покинем форт и уедем на запад.
- Зачем так торопиться, дорогой судья, - у нас вам решительно нечего бояться, поверьте мне. Вот только дамам будет немного скучно оставаться в крепости, когда все офицеры отправятся в поход...
Судья догадался, куда метит комендант, и поспешил прекратить разговор. Перспектива быть утешителем скучающих в опустевшей крепости дам ему вовсе не улыбалась.
- Да, конечно, я был бы очень рад быть вам и им полезным... но не вижу, как это устроить... Извините, я пойду посмотрю, где лошадь моей дочери... Надеюсь, ваша экспедиция увенчается полным успехом, - и он скрылся в палатке.
- Где же моя дочь? - спросил он у слуги, собиравшего чемоданы.
- Барышня с мисс Дашвуд, кажется, находятся у госпожи Сент-Ор.
Судья повернулся и собирался уже войти в указанную ему палатку, как позади него раздался голос:
- Здравствуйте, дядя! Как поживаете? Слава Богу, я вернулся здрав и невредим!
- Это ты, Корнелиус? - сказал судья, увидев племянника, слезавшего с лошади. - Но как ты сюда попал?
- А я сделал маленький крюк, чтобы пожелать вам доброго утра. Я еще успею нагнать моих людей, прежде чем они войдут в крепость. Кузины здоровы?
- Они у миссис Сент-Ор... Но верно ли то, что говорят о бедном Армстронге?
- Слишком верно, дядя. Вы уже больше никогда не увидите этого молодчика, ответил поручик звонким, почти веселым голосом... - Он попал в плен к индейцам и в настоящую минуту уж, наверно, изжарен живьем...
В этот момент в дверях палатки показалась легкая тень и, чистым, звонким голосом послав поручику односложное приветствие: "Подлец!", исчезла. Все это совершилось скорее, чем можно рассказать.
Корнелиус слегка побледнел, но затем с обычной самоуверенностью спросил:
- Где же Жюльета?
- Она у миссис Сент-Ор, - повторил судья. - Бедняжка так испугалась близости индейцев... И, конечно, было чего испугаться!.. Пойдем к ней, посмотрим, как она себя чувствует.
Но Корнелиус, выражавший только что страстное желание видеть кузину, казалось, переменил свое намерение, и когда судья, приподняв полотно у входа в палатку, жестом пригласил его войти, он заговорил:
- Нет, дядя... я боюсь опоздать... бегу к отряду. Прощайте, дядя; скажите Жюльете, чтобы она не беспокоилась обо мне!
И, сев на коня, он пустился во всю прыть, как будто шайка сиуксов гналась за ним по пятам.
Глава 11
ПИСЬМО
Жюльета и Нетти, по возвращении в крепость, расположились в отведенной им комнате второго этажа комендантского дома. Жюльета обливалась слезами; Нетти, напротив, с сухими глазами была спокойна и смертельно бледна.
- Ах, милая Нетти, - всхлипывала Жюльета, - не могу поверить, чтобы это была правда. Нет, это невозможно!.. Бедный Франк Армстронг! Такой веселый, такой добрый и потом он так любил меня! Как подумаю, что уже больше его не увижу!.. Бедного Корнелиуса мне тоже очень жалко. Они были друзьями, и он ни за что на свете не выдал бы его.
- Это, однако же, не помешало Корнелиусу бросить его на верную смерть, а самому вернуться целым и невредимым, чтобы ухаживать за тобой!..
- Что же ему было делать? - возразила Жюльета, принимаясь плакать навзрыд. - Я знаю, что Армстронг питал ко мне нежное чувство. Но Корнелиус тоже влюблен в меня... и я не знаю, почему ты так резко о нем отзываешься. Да, наконец, чем он виноват, что остался в живых?
И мисс Брэнтон продолжала плакать, качаясь в своем кресле.
Нетти встала. Молния сверкнула в ее глазах.
- Короче говоря, Армстронга нет, и вы не прочь выйти теперь замуж за Ван Дика.
- Как можешь ты, Нетти, так говорить! Ведь бедный Франк еще даже не похоронен! Ты - дитя и ничего в этом не понимаешь... видно, что ты не любила... иначе твое сердце тебе многое бы разъяснило...
- Что ж, это правда... Я не более как дитя... и, по-твоему, ничего не понимаю в любовных страданиях... Ты права. А все-таки я была другом Армстронга и я не могу забыть, что однажды он дал мне... и это единственная вещь, которую я получила от него...
Нетти произнесла последние слова вполголоса, как бы разговаривая сама с собой. Затем она смолкла и погрузилась в грустные раздумья...
Кузина ее молча плакала, раскачиваясь в кресле.
- Меня всего более возмущает, что ты готова так скоро отречься от всякого воспоминания о доблестном льве и привязаться к трусливому оленю. Послушай, Жюльета, обещай мне не выходить замуж за Корнелиуса по крайней мере до тех пор, пока смерть Армстронга не будет удостоверена. Подожди хоть один год, ну, хотя бы полгода в память о нем.
- Как бы не так! Это чтобы сказали, что я ношу по нему траур, - сказала Жюльета, уже забыв и о платке и о слезах. - Милая Нетти, это невозможно, и если отец потребует, я должна буду послушаться, несмотря на всю мою печаль...
Милое личико Нетти при этих словах еще более побледнело.
- Ну, в таком случае я тебе должна открыть секрет... Когда господин Армстронг уезжал в поход, он оставил мне письмо. Хочешь узнать, что он говорит в этом письме?..
- Письмо!.. От Франка! К тебе? Как он смел!..
- О, не будь, пожалуйста, ревнива, - возразила со слабой улыбкой Нетти. Бог свидетель, что Франк был более привязан к тебе, чем ты к его памяти. Письмо адресовано мне, но оно, без сомнения, обращено к тебе. Хочешь, я тебе его прочту? Распечатывать?