Страница 9 из 11
На какое-то мгновение ей даже показалось, будто бы она разгадала его, проникла в его сущность до конца, до дна. До того места, где зарождалось его дыхание. Вместе со вдохом рождалась лёгкость, божественная лёгкость, способная сдвинуть горы и построить волшебные города. Эта лёгкость и привлекала, и пугала. Ничто не может справиться с этой лёгкостью, ничего не может сравниться. Беспощадная лёгкость – вот что губит, вот что заставляет страдать!
Рэд как-то сказал: смерть – это загадка, которую загадывает человеку жизнь. Нет, не только человеку! Свободный дух, Люся бежала за Вадимом. Стремилась к собственной смерти, которую угадала.
«У нас нет судьбы», – говорил Рэд. Увы! Если бы Люся была человеком, она бежала бы без страха, её вела бы невидимая сила, которую люди называют судьбой. У жителей Подземки, в отличие от людей, нет судьбы; они сами отвечают за все свои глупости, и Люся ответит! Она почти смирилась, что умрёт сегодня.
Один его взгляд – и Люсю обожгло.
Он был ярким пятном в серой человеческой массе. Как если бы она ждала поезд на платформе несколько дней, и вот он пришёл, долгожданный…
Вдали показался нежный свет поезда, впервые Люсе он показался нежным, словно мир изменился с появлением Вадима. Люся вздрогнула от накатившего жара, и сразу – холода. Её маленькое солнце внутри будто сконцентрировалось на нём, спроецировало на него лучи… В Юре она тоже видела солнце, оно всегда хранилось в нём, внутри, в Юриной улыбке. Даже в Рэде было немного солнца, совсем чуть-чуть, лукавые солнечные блики блуждали в тёплой радужке карих глаз. Но это было всё не то! Внутри Вадима, вовсе ей не знакомого, горел её собственный, сиял Люсин свет. Люся поняла, что теперь она исцелилась, потому что отравленный свет не внутри, этот свет теперь в нём, и следовать за ним, просто следовать за ним – всё, что ей нужно, и всё, что она может.
Они зашли в поезд. Люся села напротив. «Встану, подойду и скажу ему», – подумала Люся и осталась сидеть. Что? Что она скажет?
Люся должна была сбежать в подземелье. Но она шла за ним, она не могла не идти! «Он и есть солнце!» – подумалось ей.
На «Белорусской» трещины в мраморе, в голове бродит солнечный свет, «трещины – это нервы, паутина, молнии», – слышатся чьи-то безумные мысли. «Кинуться под поезд, пусть закроют ветку, напишут в интернете». О чём только думают эти люди, и как всегда не вовремя! Нужно уходить – вглубь, прочь от отравленного солнечного света. Прямо сейчас, иначе будет поздно.
Вадим уже был на эскалаторе, который уносил его в солнечный мир. Лучи в оранжевом рюкзаке зашевелились – почувствовали, что скоро поверхность. Они сплелись в сияющий клубок, кувыркались и покусывали друг друга, совсем как маленькие змейки. Лучи надеялись, их выпустят на волю. Вадим не мог устоять на месте, он побежал по эскалатору вверх. Какие-то девчонки, одна в жёлтой юбке, другая в фиолетовой, сорвались с места и побежали вслед за ним. Люся не могла разглядеть Вадима из-за их спин.
Прежде Люся часто подходила к эскалатору, как человек подходит к краю пропасти, чтобы только заглянуть вниз и отпрянуть. Долго-долго Люся глядела наверх, туда, где пропадали люди… Она не смела даже подумать, что однажды сама встанет на волшебную лестницу. Кто знал, что это так просто – шаг! – и вот уже нет пути назад, потому что эскалатор возносит в иной мир, к людям, к небу…
Люся впервые ступила на эскалатор, и мир, покачнувшись, поехал.
Сложно удерживать равновесие первые секунд пять.
«Но зачем? Зачем я это делаю?»
Неведомая, необратимая сила уносила ввысь.
Люся быстро привыкла. Она стояла на эскалаторе и на всякий случай повторяла позу пассажирки впереди. Люся смотрела под ноги: казалось, зубья ступеней откусят ногу! Немного напугало зубчатое лезвие наверху.
Люся перепрыгнула металлические зубы, и эскалатор выбросил вперёд. По привычке Люся доверилась толпе, её вынесло серое человеческое море…
Люся рассмеялась собственному безрассудству, ай да Люся, ай да дочь тьмы!
Вадим ловко прокладывал себе путь, неугомонные лучи прожгли в рюкзаке дырочку и выглядывали, но не могли вылезти наружу. Люсе неудобно было расталкивать пассажиров. «Торопишься, что ли?» – проворчал кто-то справа. «Да!»
Из двери сочилось солнце… «Да, – подумала Люся, – солнечное слово. Да!» Солнечная щель разверзлась и поглотила Вадима. Люся кинулась вперёд, ей казалось, она летит… Она испугалась, что сейчас его потеряет. Навстречу прыгнули надписи: «Выходы к вокзалам Ярославскому, Ленинградскому, к пригородным поездам ленинградского направления». То, что нужно!
Но что она скажет Вадиму? Кто она такая, подземная крыса? Что такое её танцы Пустоты и наука Подземки, её хороводы в сравнении с его светом, с его мальчишеским задором?
Глава девятая
Новые друзья
Люся оказалась на поверхности.
Она повернула направо, увидела стену, а выше – небо, узнала его, и дома такие высокие, и маленькие поезда… Небо – это потолок без люстр, только он высокий такой, что взгляд еле достаёт, и какая длинная должна быть лестница! Да, наверно, непросто, должно быть, ремонтировать небо. Слева тоннель, Люсе захотелось туда, и она чуть было не подчинилась подземным инстинктам! Она видела, куда помчался парень, вернее – кусочек его оранжевого рюкзака, лисьим хвостом промелькнул в толпе.
«Вокзал», – слово пронзило Люсю, как сквозняк. Как хорошо, что снова поезда! Весь мир едет на поездах! Неуютно, зябко… Подумать только – наверху тоже поезда, но их больше! Люся ликовала, она летела, держась на ногах, звуки вились вокруг, как мухи, размытые, неясные. Здесь было несколько станций – Люся насчитала пять. Поезда ползли непозволительно медленно. Пассажиров усаживали специальные женщины, размеренно, с неохотой, будто бы люди и не хотели ехать. Пахло по-особенному, тепло и терпко, пассажиры зависали в неуютном, зябком ожидании. Людей неведомой силой отрывало от дома – и они взбирались с трудом по лесенке, волочили нити судьбы, которые от холода становились прочными. Люся любовалась узорным переплетением нитей и чуть было не потеряла Вадима из виду.
Не останавливаясь ни на секунду, на бегу, Вадим запел. Откуда-то появилась гитара, немного расстроенная и вся в зелёных наклейках. Он пел о городе, о быстром времени, и что-то про фонари. Получалась бессмыслица, радостно-вдохновенный лепет. «Но главное – успей меня поцеловать, пока над городом летят такие облака. Пока над городом звенят такие небеса – успей поцеловать меня». Как она хотела быть рядом с ним – в его ритме, рваном, непокорном, джазовом! Её накрывало тёплым солнечным ветром, и всё шло, казалось, так хорошо, но… Что-то мешало.
Люся не знала, что говорить. В поиске помощи она обмакнула пальцы в металлическую подземную прохладу – дотронулась до ожерелья из жетонов. «Пусть слова попадут на язык, как эти жетоны попадали в турникет. Пусть речь моя пойдёт слаженно, как новый состав, да, новый состав!» И Люся представила, как трогается поезд с места, плавно, почти неощутимо в первое мгновение, будто плывёт…
– Ты знаешь меня. Я пряталась за колонной на станции, – сказала Люся. Её слова должны были быть важными – такими Люся их задумала. Они получались другими – неуклюжими до нелепости.
– Это здорово, – сказал Вадим. – Вы странная.
Люся стояла совсем близко от Вадима, даже могла бы потрогать его, как Рэда. Дотрагиваться сейчас не стоит, Люся знала, люди не трогают друг друга просто так, объятие нужно заслужить. Рюкзак на спине Вадима расстегнулся и оттуда, толкаясь, поползли лучи, лунные, солнечные, красные, жёлтые, синие… Лучи перепутались меж собой и шипели змейками, и сплетались в разноцветные сияющие косички. Люся отпрыгнула от них, она боялась пораниться остриями лучей. Какие острые у Вадима лучи! Они впивались в асфальт, дробили его и прорастали электрическими кустами. Странно – Вадим так ничего и не заметил. Люся поняла, что разговор ну никак не движется, даже лучи расползаются! Ещё ей показалось, Вадим её боится. Она сказала что-то не то, и теперь он хочет уйти. Глупо. Сейчас тот момент, когда сказать нужное – невозможно. «Люся, вперёд!» – подтвердила она себя. Говори что-нибудь, не молчи, иначе Вадим может раз и навсегда слиться с бесконечным пространством, и стать частью толпы, и растерять по дороге свет, которым Люся его наделила.