Страница 5 из 16
Очень сложно было удержать улыбку в ответ на это искреннее дружелюбие. Кастор значит.
– Ау тебя кто любит?
– Никто, – он снова повернулся на спину и подложил руки под голову. – Я сирота.
Несмотря на то, что произнес он это вполне бодро, мне стало не по себе. Сирота – страшное слово и к нам с Тойтоном оно тоже относится. Это каким-то странным образом сближало нас с Кастором. В душе расцветало непонятное чувство, что-то вроде смятения. Мое имя мама дала мне из любви к старинным чужестранным историям, сагам, мифам, балладам и конечно, к звездам. Оно мне никогда не нравилось, потому что из рассказа мамы мне врезалось в память, что Кассиопея была надменной и горделивой, а это ну никак не вязалось со мной. Никогда не понимала, почему мама назвала меня именно так.
Я бросила взгляд на спящего мужчину. Кастор – тоже звезда. Имя одного из мифических близнецов, сыновей Леды. Это все, что вспомнилось. Я прислушалась к себе и как ни странно не заметила среди своих ощущений страха перед этим незнакомцем. И он совершенно ничего не боялся. Просто взял и уснул в компании чужих людей. Хорошо, ему у нас брать было нечего, но сам-то он явно не из бедняков. Добротные сапоги из телячьей кожи, мягкие, наверное. Черные брюки для верховой езды, широкая светлая рубаха, темная куртка и плащ. Было ли оружие, я не знала, но если и было то, что-то вроде клинка, поскольку меча на поясе не наблюдалось. Сама я владею луком, но тот, что был у меня до тринадцати лет, остался в Валесте. Мне не позволили забрать его с собой. Интересно, смогла бы я похвастать прежними навыками, после долгого перерыва?
– Спать не будешь? – спросил Кастор, не открывая глаз, и я вздрогнула. Оказывается, он не спал.
– Нет.
– Я уже сказал, что не причиню вам зла, – мужчина сел, потянулся, посмотрел мне прямо в глаза.
Я поежилась от такого пристального взгляда. Он рассматривал меня, изучал. Мне говорили, что я красива. Сын Матиса Карл постоянно пытался зажать меня где-нибудь, а некоторые мужчины в деревне смотрели нехорошо. Природа наградила меня длинными ногами и округлыми бедрами, тонкой талией и высокой не очень большой, но и не маленькой грудью. Мария говорила, что для похотливого мужика – я просто подарок, и велела носить свободную одежду. Чистейшие голубые глаза и черные прямые волосы, светлая кожа и чуть полноватые губы. Я пошла в маму, как и Той. Взгляд Кастора не походил на тот, что мне приходилось видеть в Форалле, в нем не было грязи. Я не могла не заметить, что мужчине нравилось то, что он видит. Впервые мне захотелось опустить глаза от приятного смущения.
– Что с ним? – спросил Кастор, разрушая неловкость. Я понимала, о чем он, но не знала, как рассказать.
– Боги знают, – пожала плечами, – родился таким. Не любит чужих, не любит прикосновений, почти не говорит.
– Я не заметил, – мягко улыбнулся мужчина. – Меня он не чурается, со мной говорит, только кажется немного отстраненным и двигается мало.
– Да, в те минуты, когда его не влечет к воде, он может совсем не двигаться. Погружается в свои мысли и просто сидит на месте, вырезая что-то из дерева.
– Трудно с ним? – этот вопрос заставил меня встрепенуться и заглянуть незнакомцу в лицо. Он будто смотрит в душу.
– Нет, совсем нет, – как странно говорить подобное перед тем, как я собираюсь отдать брата, с которым не справляюсь, монахам. Но мне бы не хотелось, чтобы Кастор подумал, будто Тойтон проблема для меня, что он какой-то буйный или что-то в этом роде. Глаза мужчины светились все той же теплотой, и я поняла, что мне хочется говорить с ним. – Возможно немного, но по иным причинам.
– По тем, что я наблюдал у обрыва? – и снова я не удержалась от взгляда на него.
– Ты очень проницателен, – осторожно заметила я.
– Мне говорили, – улыбнулся Кастор.
Я взяла палку и разворошила оставшиеся дрова в костре. Валун укрывал нас от ветра с моря. Ночь выдалась довольно теплая, но я снова поежилась. Молчание между нами не было неловким и, несмотря на его вопросы, я чувствовала себя уютно.
– Что ты забыл в Форалле? – решила задать интересующий меня вопрос. – Вряд ли тебя сюда сослали.
– Почему вряд ли?
– Те, кого сюда отправляет Тавос Громкий, не приходят в одиночку, к тому же верхом, – я указала на его брюки, потертые с внутренней стороны. – Так одежда изнашивается от частой езды на лошади.
Кастор негромко засмеялся и его лицо, в свете костра, стало выглядеть еще моложе и красивее. Насколько я могла судить, он был старше меня лет на десять, может чуть меньше. Искренняя улыбка и мягкие карие глаза сбивали с толку, мешая определить возраст. Еще у обрыва я заметила, что ростом он выше меня на целую голову и довольно хорошо сложен. Крепкий, выносливый, с прекрасной выправкой, словно служил в королевской армии. Во дворце я часто видела солдат и офицеров высшего состава. Их осанка выглядела точно так же. Волосы короткие, темные, но светлее чем мои. Высокие скулы, прямой нос, красивый рот, с чуть заостренными краями ложбинки, над верхней губой.
– К слову о проницательности, – не переставая улыбаться, сказал он, – что еще ты видишь?
– Ты солдат или офицер, – его брови метнулись вверх, улыбка растаяла, в глазах возник вопрос, – выправка, – в ответ кивок. – Возможно в прошлом, но поговаривают, что Тавос не отпускает своих солдат. Службу в его армии можно сменить лишь на сырую могилу.
Его взгляд стал острым, более серьезным, но не злым. Он достал из кармана грецкий орех, а потом кинжал откуда-то из-за спины. Аккуратно вскрыл скорлупу, вынул ядрышко и бросил мне. Глядя на орех на ладони, я чуть не захлебнулась восторгом. Столько лет прошло с тех пор, как я в последний раз видела орех. В Форалле они не растут. Во рту сразу появился привкус, возникший из памяти. Так захотелось откусить, но я удержалась. Тойтон даже не пробовал ни разу, решила оставить ему, сунула в карман.
– У меня есть еще, утром угощу твоего брата, – внимательно глядя на меня, сказал Кастор.
Память не подвела, вкус оказался именно таким, как запомнился. Когда была маленькой, часто таскала орехи с кухни. Молодая, пухлая Дарина гоняла меня за это половником, а папа смеялся.
– Так что ты забыл в Форалле? – повторила я свой вопрос.
– Скажем так, – улыбнулся он, – у меня была встреча, которую я очень долго ждал.
– Впервые вижу кого-то, кто добровольно пришел в наши места, – орешек закончился быстрее, чем я того хотела и Кастор поделился своей половиной.
– А они ваши? – его вопрос уже не в первый раз удивил меня. – Ты же не отсюда, верно? Как и большинство форалльцев. Откуда ты?
Было такое чувство, что он знал ответ. Его глаза прожигали дыру на моем лице. Я предпочла отвернуться и прилечь рядом с братом, как и Кастор прежде, устремив взгляд в небо.
Здесь звезды были другими, я не находила знакомых созвездий ни зимой, ни летом. На ум пришел мамин запах, как странно, столько лет прошло, но я все еще помню тепло ее рук и то, как забавно она морщилась, если я не могла правильно назвать созвездие. Конечно, я делала это нарочно, чтобы она меня шутливо пожурила. От нее пахло травами, а от папы пирогами.
В ту ночь, когда жизнь Валеста изменилась безвозвратно, мы с мамой тоже смотрели на звезды. Я пыталась вспомнить имя близнеца Кастора, а мама все чаще хваталась за живот. Ее губы улыбались, но в глазах читался страх. Потом она вскрикнула и упала на колени. Спустя несколько часов, родился Тойтон. Еще через час или около того, меня выволокли из комнаты с младенцем на руках и отправили в Форалл. Я плакала и звала маму с папой, но солдаты сказали, что мои родители казнены за верность прежнему королю.
Только на пути сюда я узнала, что король Фендрик был убит собственным младшим братом Тавосом, королеву Мараю сослали к монахиням, а их единственный сын Молот исчез бесследно. С тех пор Валест не знал покоя.
Моя прекрасная страна находится на юго-западе Застывших земель, на берегу зеленого моря Линуэлл. В Валесте есть все: плодородные почвы, обширные богатые леса, озера, полноводные реки. Там тепло и зелено почти весь год. Зима не такая длинная и лютая, как в Форалле, но снежная. Говорят, что многие народы, населяющие Застывшие земли, завидуют людям, поскольку им досталась именно эта часть суши. Хотя, по рассказам моего учителя Моргана, каждый находится на том месте, где должен быть.