Огг

Если бы Арс был в состоянии видеть сквозь стены, он непременно заметил бы человека, вышедшего на поляну, в центре которой находился шар. Он был одет, как зажиточный римский земледелец и подходил к шару спокойно, не выказывая ни толики страха. Создавалось впечатление, что видел он это сооружение не в первый раз и оно нисколько его не пугало. Когда незнакомец был буквально в нескольких шагах от того места, где открывался вход, его внимание привлекли пожитки Арса. Он быстро подошел к лежавшим в траве вещам и присев на корточки, принялся сосредоточенно их разглядывать. Его несказанно удивило присутствие здесь вещей из экипировки легионера, а так же тот факт, что они аккуратно сложены и находятся в такой близости от шара. Оторвавшись от осмотра вещей, человек сосредоточился на следах. Следы недвусмысленно показывали, что обладатель брошенных пожиток направился к шару, а не от него, что было бы более логичным, так как у римлян, сталкивавшихся с шаром, шар неизменно вызывал страх. Откуда ему было знать, что человек, столь смело подошедший к незнакомому сооружению, был всего лишь галльским юношей, ошибочно принявшим шар за необычную римскую постройку.

В это время над Арсом, лежавшем на странном, но удобном лежаке, появился невесть откуда взявшийся прозрачный колпак, накрывший полностью его тело. Арс не успел ни удивиться, ни испугаться его появлению, так как в этот момент ему на грудь навалилось нечто невообразимо тяжелое и к тому же невидимое. Поле зрения мгновенно сузилось, словно со всех сторон к нему подступила темнота. Арс и впрямь решил, что на него обрушилась римская богиня тьмы. Она окутала его своими чёрными крыльями, сковала его члены, едва не проломала грудную клетку, вдавила глаза внутрь черепа с такой силой, что он наверняка пришёл в ужас, если бы в этот момент не потерял сознание.

Человек, который сидя на корточках, рассматривал следы на поляне, упал навзничь и ошарашенным взглядом наблюдал, как шар стремительно набирает высоту и исчезает в бездонной небесной синеве.

9

Сознание возвращалась медленно. Вместе с сознанием пришло понимание, что всё время, пока он был в беспамятстве, его организм боролся со смертью. Глаза болели так сильно, что первые минуты возврата в мир, Арс боялся их открыть. Казалось, что глаза вытекли и высохли на лице, неприятно стягивая кожу. Ломило всё тело, а лёгкие словно горели огнём. Он поднял тяжёлые руки к лицу и с облегчением убедился, что на лице, кроме высохших слёз ничего не было, а сквозь веки под пальцами обнаружились пусть и болезненные к прикосновениям, но всё же целые глазные яблоки.

      Арс опустил руки вдоль тела и, по прежнему, не открывая глаз, расслабился, давая себе время на восстановление. Приятное ложе в римском шаре оказалось местом для пыток или жертвоприношений. В тоже время, Арс не понимал, как могло так случиться, что вся экзекуция прошла без участия людей. Не понимал и того, почему он жив и как римляне смогли определить, не общаясь с ним, не слыша его говора, что он галл, а не гражданин Республики? Видимо, это было капище их богов, а богам ведомо тайное. Они легко могли понять, к какому племени он принадлежит, а в живых оставили потому, что сейчас он уже не совсем галл, ведь шагая по дорогам Римской Республики, ему нравилось ощущать свою, пусть совсем незначительную, причастность к её величию. Богиня тьмы уж точно знала о нём всю подноготную, ведь скрыть от неё во время сна свои мысли не под силу никому.

Наконец, Арс решил встать. Он открыл глаза и чуть не вскрикнул от резкой боли. Глаза горели, словно в них насыпали песок. Пришлось поморгать несколько секунд, а когда стало немного легче, Арс осмотрелся. В комнате ничего не изменилось, вот только его ложе почему-то было развёрнуто в другую сторону, прямо к дверному проёму, который в свою очередь оказался распахнут, словно приглашая Арса выйти. Арс встал, сделал несколько пробных движений, а когда понял, что тело подчиняется ему, как и прежде, направился к выходу с единственной мыслью о том, что надо забрать свои вещи и сделать возле шара засаду. Уж очень ему не терпелось взглянуть на хозяев шара, будь то боги, или простые люди. По-прежнему находясь в стрессовом состоянии, он даже не обратил внимания на тот факт, что двигаться ему стало тяжелее, чем раньше, словно он поправился в одно мгновение на добрый десяток килограммов …

Не успел я переступить порог, как меня облепили все домочадцы, включая животных. Они ждали от меня подарков и я не обманул их ожидания. Пройдя в гостиную, я с торжественным видом возложил чемодан на диван и раскрыл его. Дети, получив бинокли и фотоаппарат, умчались во двор и через минуту уже сидели на плоской крыше гаража, где имелись лежак для солнечных ванн жены и несколько ротанговых кресел. Усевшись в кресла, мальчишки принялись рассматривать верхушки деревьев и небо в бинокли настолько мощные, что даже я им немного завидовал. Малявка и Байрон, получив по лакомству из сыромятной кожи, так же убежали во двор. Они расположились под навесом, где стояла будка Байрона, которая скорей была похожа на кукольный домик, чем на жилище обыкновенной дворняги и принялись сосредоточенно грызть угощение.

Когда я достал из сумки точную копию гладиуса хиспаниенсиса, которая превосходила настоящий римский длинный меч тем, что была изготовлена из современной стали, дававшей десять очков форы римским аналогам, жена притворно закатила глаза:

– Ну конечно, себе подарок ты сделать не забыл. Тебе не надоели эти мечи? Весь второй этаж забит железом и, не ровён час, кто-нибудь случайно отрубит себе голову или того хуже, порежет палец, – она хихикнула и протянула руку за мечом, ведь он стоил того, чтобы рассмотреть его поближе.

– Это подарок друзей, – я сделал вид, что не заметил протянутой руки: – они, оказывается, помнят о моём увлечении. Кстати, оружие на втором этаже не валяется, а висит на стенах.

– Ты мне зубы не заговаривай, – видя, что с мечом я не расстанусь, она упёрла руки в бока: – где мой подарок? Я, по-твоему, напрасно провела без тебя целых три дня? Немедленно доставай мой подарок! – она игриво топнула ножкой.

– Твоего подарка здесь нет. Он в коридоре. Большая длинная жёлтая коробка, – не успел я это произнести, как жена испарилась словно призрак.

Через несколько секунд из коридора раздался треск отрываемого от картона скотча, а ещё через минуту из прихожей донеслись восхищённые охи и ахи. Я вернул меч в чемодан, повернул кресло к дверям и уселся, ожидая появления жены. Наконец, восхищённые возгласы стали приближаться и в дверном проёме появилась моя вторая половинка. Она держала в руках новенькую, ещё в заводской смазке Barrett 98B. Жена медленно шла, вытянув перед собой руки, ни на секунду не отрывая взгляда от подарка. По всему было видно, что винтовка, которая в этот момент покоилась на её раскрытых ладонях, доставляет ей несказанное эстетическое наслаждение.

– Угодил? – спросил я. Она довольно шмыгнула вымазанным в оружейное масло носом и закивала головой, по-прежнему не отводя от винтовки глаз. Я потянулся к полке на стене, взял с неё газету и расстелил на журнальном столе. Жена осторожно и бережно, словно стеклянную, опустила винтовку на столик и, стараясь ни к чему не прикасаться руками, уселась мне на колени.

– Как ты догадался? – она хотела уткнуться мне в плечо носом и тем самым выразить свою благодарность, но я запротестовал. Тогда она скосила глаза к кончику носа и поняла причину моего протеста.

– Ты бы научилась выключать ноутбук или хотя бы выходить со страницы, которой интересуешься, – я довольно хохотнул.

– А я выбирала себе подарок ко дню рождения. Думала, что куплю, а потом просто поставлю тебя перед фактом, потому, что была уверена – ты снова будешь бурчать, будто у меня странное для женщины увлечение.

– Если я когда и бурчал, то формально, для видимости. Мне нравится твоё хобби. Я прекрасно помню, как дедушка Георгий хвастался своим студентам твоими достижениями в стрельбе, когда тебе было ещё десять лет. Мы, милая, нашими слабостями дополняем друг друга.